Глава 4. Вампиры не плачут

К середине ночи в здании медпункта царили покой и тишина, разве что с бульканьем храпел водяной, да скрипели доски на мансардном этаже, когда валькер ворочался и царапал их крыльями во сне. Лицо летучего было белее снега, а раскиданные длинные дреды Дмитрия Ацкого все еще сверкали от инея, но это был обычный лед, который таял и растекался ручейками по полу. Только серебряные пятна ожогов, похожие на странные узоры, тревожили валькера, и он то и дело что-то шептал или ругался.

Соня, поставив летучему поднос с едой и кувшин воды, поправила на нем одеяло (специальное огромное и треугольной формы, для крылатых пациентов) и тихо вышла, прикрыв дверь мансарды. С первого этажа, где разместили пострадавших вурдалаков, доносился подозрительный писк, урчание и чавканье, и Соня решила, что лучше зайдет туда утром.

Оставался только раненый на втором этаже, к которому она и боялась, и очень хотела зайти.

«В конце концов, это моя работа», – подстегнула себя Соня и, захватив бинты, распахнула дверь и решительно зашла в палату.

Вот и он, лежащий без движения с закрытыми глазами, а мурановской нежити, на которую даже смотреть было страшно, поблизости видно не было.

Соня присела на стул около кровати, вдруг поймав себя на мысли, что не волновалась так даже на экзаменах, от которых зависело ее поступление в университет. Руки заметно тряслись, в горле мгновенно пересохло.

Тусклый и сонный огневик под потолком давал мерцающий серо-голубой свет, в котором лицо лежащего на кровати двадцатилетнего парня казалось мертвенно-бледным. Гордые черты с идеальными линиями, нос с горбинкой… какие же удивительные лица у всех Мурановых, этих хищников в облике людей, чья внешность была специально предназначена, чтобы притягивать простых смертных!

Его младший брат, которого Соня видела только издалека, обладал настолько убийственной красотой, что Юлька часто говорила: лучше всего отворачиваться и не смотреть на него, иначе Гильсберт будет сниться ночами и терзать воображение. Но Гильс был младше, в понимании Сони – смазливым заносчивым юнцом, который получил в восемнадцать лет огромную власть, а вот Алекс…

Популярность этого молодого вампира среди нечисти была непонятна и непостижима для чиновников Темного Департамента и деканата Носферона, но никаких усилий для достижения такой всеобщей любви Алекс не прикладывал. Старший брат юного Темнейшего не кичился своим происхождением, не хвастался богатством, хотя, безусловно, семья повелителя нечисти обладала немалыми возможностями. Жил скромно: один в однокомнатной и местами ободранной зловоротне, одевался в вечную черную толстовку и старые джинсы, лихо водил свой разбитый, но любимый джип, который не менял, а упорно ремонтировал.

Но сейчас, в остатках растерзанной одежды, с раной в груди и глубокой ссадиной на скуле, веселый кумир носферонских студентов выглядел поверженным и печальным. Левая рука была прижата к ране, вокруг которой на черной ткани толстовки отблескивало мокрое пятно, а на груди между ключицами сверкал тяжелый медальон с пауком, знаком принадлежности к могущественной семье.

«Удивительно, что таких, как он, – тоже бросают, – напряженно размышляла Соня. – Верховная ведьма так жестоко обошлась с ним у всех на глазах. Я знаю по носфераторике, что слезных желез у вампиров нет и они никогда не плачут. Но мне почему-то кажется, что он сейчас близок к этому. Вспомнит ли он меня, как предложил мне эту работу, или заговорит о моих письмах?»

Пауза размышлений и колебаний слишком затянулась. Соня, уже зная, что бывает, если без разрешения дотронуться до существа с молниеносной реакцией, тихо кашлянула.

– Я ждал, что вы тактично уйдете, – послышался раздраженный голос вампира, который слегка приоткрыл глаза, но смотрел при этом не на девушку, а в сторону. – Хочу побыть один, сделайте мне такое одолжение.

– Разрешите, я перевяжу вашу рану? – Голос вдруг предательски дрогнул, настолько неожиданно обидным было такое начало разговора. – Вам же будет легче.

– Не стоит беспокоиться. Со мной полный порядок.

«Да, и об этом я тоже слышала. Болевой порог у вампиров гораздо выше, чем у людей, человек бы давно потерял сознание или умер. А у темных бравада как защитная реакция», – вспомнила Соня.

– Что там летучий, как он? – тихо спросил Алекс.

– На мансардном этаже спит, есть ожоги на крыльях, но не ранен, – быстро заговорила Соня. – Но вот ваша рана пока не перевязана, и это плохо. Я настаиваю, что нужно…

– Мне ничего не нужно, – оборвал ее Алекс ледяным тоном. – Все, что требуется – чтобы никто не приходил и не пытался помогать. Темный Деп дал вам все инструкции, неужели не прочли?

– В инструкции об оказании помощи вампирам стоит прочерк, так быть не должно. Вам ведь плохо, должен быть способ облегчить вашу боль…

– Как вас вообще взяли на эту работу? – неожиданно вспылил раненый. – С темными нужно очень жестко и осторожно себя вести. А у вас дрожит голос, колотится сердце, адреналин до небес, в чем дело? Не знаете основ субординации работы с нечистью?

– На мою работу жалоб за все время не было! – вспыхнула Соня, вскочив со стула. – И если я не жестко… то только в одном случае! Да! Есть одно исключение.

– М-мда?

Вампир вскинул на нее вопросительный взгляд, впервые посмотрел ей в глаза с насмешливым интересом. Соня, встретившись глазами с Мурановым, вдруг поняла, что случайно допустила излишнюю откровенность.

Смотрел молодой кровопийца внимательно и оценивающе, слегка прищурившись и раздув ноздри, будто считывал только одному ему понятную тайную информацию. Поскользил красноречивым взглядом по шее девушки, рассматривая белоснежную кожу, смерив взглядом фигуру, и Соня смутилась, непроизвольно сделав шаг назад от кровати раненого.

– Облегчить мою боль хочешь, да? – усмехнулся Алекс со слегка издевательской усмешкой, неожиданно перейдя на «ты». – А как это сделать, догадаться очень сложно. Нужна масса инструкций.

– Кровь человека, – прошептала Соня. – Да, я задавала неуместные вопросы, простите.

– Я бы кровью не ограничился, – Алекс одарил девушку белозубой улыбкой в лучшем стиле Мурановых, но в глазах сквозила непривычная для него жесткость.

Соня молчала, не зная, что ответить на такой неожиданный и грубоватый флирт.

– А люди все одинаковые. – Глаза Алекса сощурились, и огонь, который в них полыхал, был недобрым. – Сначала ты нужен… а потом тебя сбрасывают в ад. Не надо меня бояться, домовое право никто не отменял. Убирайтесь прочь и не появляйтесь тут больше!

Второй раз повторять не пришлось: Соня буквально вылетела из палаты, а Алекс резко отвернулся, только отсветы глаз полыхнули красным заревом в отражении темного оконного стекла.

Что ж, теперь оставалось ночное дежурство за столом в коридоре, чтобы иметь хороший обзор и слышать, что происходит на этажах, как это обычно делали дежурные медсестры в обычных больницах. Заполнять ночью отчеты о поступивших пациентах – не слишком веселое занятие, но Соня так нервничала, что рьяно принялась за работу трясущимися пальцами. Нужно было описывать подробно ситуацию с крылатым чудовищем из Тьмы, которое спало в мансарде, с перепуганным водяным и вурдалаками, а главное – с тяжелораненым вампиром.

И очень раздраженным и злым вампиром, которому она додумалась ляпнуть «есть одно исключение» и выставить себя в идиотском свете. И он, даже раненый и ослабевший, прекрасно расслышал ритм ее сердца, дыхания и учуял уровень адреналина!

«Сама же хотела обратить его внимание на себя, писала ему письма, мечтала о нем. И вот он, брошенный ведьмой, раненый и слабый, и вы с ним одни. О вампирских душах я ничего не знаю, но в нем сейчас столько ярости и боли, на сотню человек хватит. Ко всем чертям полетели мои мечты про нашу с ним встречу, с задушевными разговорами, романтикой и свиданиями. И он прав, лучше мне не подходить сейчас к нему…» – лихорадочно раздумывала Соня, продолжая заполнять ведомости.

Потом Соня заметила, что написала в ведомости фразу: «Вурдалаки, поступившие в медпункт в ночь на первое ноября, полетели ко всем чертям и выставили себя в идиотском свете…» Смяла лист и швырнула его в ящик стола, как вдруг услышала в коридоре тихий шорох и тоненький звон.

Маленький паучок, один из мурановской нежити, бегая по полу, возил лапками что-то звенящее. Да это же выброшенный ведьмой браслет, который так и остался валяться в коридоре! Теперь паучок поигрывал им, подбрасывая и вычерчивая на полу какие-то знаки. Пару раз нежить швыряла браслет в сторону Сони, и ей приходилось отталкивать эту вещицу носком туфли от себя подальше. Соня напряженно наблюдала за этими маневрами, пока несколько пауков не промчались прямо через ее письменный стол и по ней самой, зацепив за рукава и за волосы.

Лежащий в полутьме вампир будто нехотя повернул голову, когда силуэт девушки появился в проеме распахнутой двери.

– Вы!!! – Соня заставила себя сбавить тон и несколько секунд помолчала, продолжив уже спокойнее: – Вы сказали мне убираться и не приходить больше, но ваша паучья нежить бегает вокруг меня по стенам и по моему столу.

– Не я же бегаю, – возразил Алекс уже совсем не таким раздраженным тоном. – Армия нежити вампира – не сам вампир. Скорее, это его подсознание.

– Тогда ваше подсознание, Алекс Демидович, стащило авторучку с моего стола, и мне заполнять ведомости о пациентах теперь нечем. Отдайте, пожалуйста.

– Как официально, по имени-отчеству. – Алекс свободной рукой держал авторучку, играя ею в пальцах. – Я, как агент Темного Депа, знаю всех питерских волонтеров. Софья Меркулова, девятнадцать лет, заведует медпунктом для темных, после года работы считается надежной и благоразумной, имеет выдержку в общении с нечистью, пытливый аналитический ум… – Алекс сделал паузу, недолго помолчав и тяжело дыша, будто пережидая приступ боли. – А оказалось, что такая отличница втайне мечтает обо мне, как же я могу такое упустить?

– Зря вы не хотите перевязку, вам же станет легче. – Соня решительно прошагала вглубь комнаты и потянулась за своей вещью. Отнять ее удалось только с третьего раза – вампир отводил руку и изучающе разглядывал девушку.