Глава 3
Семейная атмосфера

Влада, лежа на боку, внимательно наблюдала за черным мохнатым пауком размером с кулак. Он был рядом, на кровати, на расстоянии вытянутой руки. Паук двигался медленно, шевелил лапами и скреб ими по шелковой ткани покрывала, будто застрял в вязкой трясине. Подползал, а затем пятился назад и начинал рассерженно шипеть, посверкивая бусинками красных глазок.

Влада осторожно протянула руку и дотронулась до паука, ощутив подушечкой пальца жесткую холодную шерстку: паук замер, застыл на месте.

Потом свет в окне заслонил широкоплечий силуэт.

Влада напряглась, закусив губу до боли.

Что сейчас сказать, какие первые слова? Ведь этот их разговор, эту встречу она прокручивала в голове каждую минуту, думая об этом постоянно. Иногда говорила вслух, словно Гильс был рядом и мог ее слышать. Вслух объясняла, почему вернулась. И не просто вернулась, а прибежала, задыхаясь, в его дом, спряталась и затаилась в ожидании. Каждую минуту казалось: сейчас он войдет и зазвучит его голос.

– Вот и встретились, Влада, – донеслось из сумрачной темноты комнаты.

Пришлось стряхнуть оцепенение, резко встать с кровати и откинуть волну волос со лба на спину.

Два багровых огня пульсировали в темноте, бросая яркие блики на лицо. Какое же все-таки красивое лицо у Гильса. Убийственно красивое, даже сейчас, когда его искажает холодная злость.

– Где тебя носило столько дней, Муранов?! – рука, схватив первую попавшуюся под руки вазу, совершила резкий бросок.

Уклониться от летящего предмета для вампира проще простого. Гильс молниеносно перехватил вазу в полете, аккуратно поставил ее на письменный стол. Потом напряженно замер, точно дикий зверь, который никак не решится сделать рывок.

– Что молчишь, Темнейший?! – Влада продолжала кричать. – Почему ты не пришел, разве ты не знал, что я здесь? Не знал, да?!

В ответ раздавалось только хриплое дыхание. Гильс молча смерил ее взглядом, раздувая ноздри так, будто хищник принюхивался к жертве, внезапно найденной в логове.

– Продолжай кричать, если ты глупая, – наконец тихо произнес Темнейший.

– Не настолько глупая, чтобы скрываться там, где ты меня не сразу нашел, – с неожиданной злостью ответила Влада. Она медленно ходила вокруг Гильса, ступая босыми ногами по ковру, и Муранову приходилось поворачиваться, чтобы не отрывать взгляда.

– Что ждешь, Муранов?! Я тебя предала, бросила! Бросила, слышишь?! Другого выбрала прямо при всех, и не жалею! Давай, ну? Нежить свою давай, почему они не трогают меня, почему вообще никто меня здесь не нашел столько дней?! – Влада зашлась в крике. – Ну что ты ждешь, Темнейший?!

Гильс сделал шаг – нет, скорее, рывок вперед.

С усилием, словно двигался в расплавленном густом стекле, вампир протянул руку. Та продиралась сквозь невидимую преграду – видно было, как вздулись вены на мускулистом предплечье, как корежатся пальцы. Потом рука задрожала. Из-под ногтей Гильса сочилась алая кровь, но до плеча Влады оставалась еще пара сантиметров.

– Нет… – прорычал Гильс, опускаясь на колени. Кулаки его обрушились на паркет, и щепки разлетелись до потолка.

Влада успела только вскрикнуть, как вдруг прямо из воздуха на нее обрушилась черная волна пауков. Вокруг раздался отвратительный клекот, и сотни паучьих лап подхватили ее тело.

Мимо пронеслись уличные фонари, дома, ветер хлестнул в лицо, унося гудки машин, потом на миг мелькнул тесный двор, и локоть больно прошелся по шершавой стене.

Минуту спустя Влада ожесточенно разрывала липкую паутину и прислушивалась к странному звуку, который напоминал надоедливую басовитую трубу. Труба эта бубнила и гудела, пока звуки не стали складываться в слова.

– Что за город, порядка нет! Куда смотрит полиция?

Паутину пришлось обрывать слой за слоем: Влада освобождала пространство вокруг себя, пока сквозь белесую пелену не показался коридор какой-то квартиры. Посреди коридора маячила массивная туша со шваброй наперевес – незнакомая Владе грозная бабка с мохнатыми бровями, лицом слегка смахивающая на бульдога.

– Собаки ворвались, собаки соседские! А ну пшли отсюда! Ф-фу! – басом орала она, пытаясь ткнуть шваброй в нескольких огромных пауков, вылезающих из стены около вешалки в прихожей.

Те шипели, но не нападали, даже отступали назад. После нашествия прихожая оказалась облеплена паутиной, которая свисала даже с потолка.

«Почему она говорит про собак, какие собаки?» – Влада вдруг поняла, что перед ней непосвященная, чей разум под действием дневного права трансформировал паучью нежить Темнейшего в собак.

– Ужасные парни псов натравили на квартиру, а еще и марлю какую-то приволокли! – старуха намотала на швабру ком паутины и потрясла ею в воздухе. – В этом городе надо навести порядок, я сейчас позвоню куда следует… Это не Дарья! – вдруг зыркнула она глазами на Владу, сведя к переносице кустистые брови. – «Невские зори» явились наконец-то. Я вас вызывала еще вчера!

– Вы вообще кто? И где я? – опешила Влада, но старуха уже утопала в сторону кухни, не обратив на ее вопрос ни малейшего внимания.

Впрочем, гадать, куда же принесли ее мурановские пауки, долго не пришлось. По сторонам длинный темный коридор, завешанный до потолка картинами: родовое гнездо декана Валькируса. Влада даже вспомнила адрес: Невский проспект, дом три.

Только вот где был сам летучий хозяин этой огромной квартиры, да и те, кого он приютил в ней, превратив свое жилище в филиал общежития Носферона? Еще месяц назад здесь все гремело от топота ног, шелестело крыльями и звенело веселыми голосами. А теперь тут хозяйничала незнакомая старуха.

– Полиция?! – гудел ее бас из глубин коридора. – Алло, полиция?! Нападение огромных черных собак по адресу: Невский, дом три. Восьминогие собаки! Это просто безобразие, а не город! Что-о?! Что значит – ложный вызов? Я найду на вас управу… бездельники, дармоеды! Я налоги плачу, между прочим!

Кроме громового баса слышался еще тоненький визг, который доносился со стороны кухни. Влада, сообразив, что кого-то сейчас же нужно спасать, прорвалась на кухню, снимая по дороге паутинные занавеси. К холодильнику паутиной была припечатана щуплая фигурка домового Дини Ливченко, который вопил и дрыгал ножками, пытаясь освободиться.

– Диня?! – Влада, подбежав к домовому, начала срывать паутину, помогая тому выбраться на свободу. – Давай вылезай… осторожно…

Домовой рухнул на колени, мотая головой, и Влада, подхватив его под руку, помогла встать и усадила на табуретку. Диня всхлипывал, губы у него дрожали, в глазках сверкали слезы.

– Я так и думал, что без тебя не обошлось! – взвизгнул домовой. – Если со мной какая-нибудь фигня случается, значит, Огнева где-то рядом… Вот спасибо-то, вот радость-то! Лезу в холодильник за продуктами – и нате вам! Паучьё по мне табуном пробежалось!

В общем-то ничего странного в самом домовом не было, если бы не одно обстоятельство: Диня имел обыкновение появляться только в те моменты, когда на горизонте светило улучшение собственного домового благополучия. Уж что-что, а держать нос по ветру он умел. Только вот сейчас нос домового его катастрофически подвел.

– Да меня вообще убило нежитью, насмерть убило! – причитал Диня. – У меня же пульс, как у трупа!

– Ливченко, не ори. Что тут вообще происходит? – Влада проводила взглядом бабку со шваброй и телефоном, которая с воплями носилась мимо кухни.

– Смотря где, – огрызнулся домовой. – В этой конкретной квартирке уютная семейная атмосфера, а что касается тайного мира, то апокалипсис! Или ты хочешь спросить про мои дела, а?! Не хочешь?

– Спрашиваю. Как твои дела, Ливченко?

– Мои дела офигенно, просто жесть! – с истерикой в голосе выкрикнул Диня, раздуваясь, как индюк. – Сначала меня втаскивают в свиту невесты Темнейшего, а потом эта невеста срывает бал и кидает всех! А теперь, знаешь, что теперь?

И его понесло. Захлебываясь от возмущения, он кричал, вываливая на Владу все домовые слухи, какие только знал.

– Стена… охранная стена вокруг Питера стояла… – Диня обвел кухню руками. – Во-от стопудовая была защита города, все говорили – стена!!! И что теперь?! Рухнула стена, древних по кругу носит в янве… Шторм их носит, как в водовороте, как в воронке! Как бал сорвался, так все и началось! Мой дядька говорит – бежать надо… А куда?!

– Бежать из Питера? – уточнила Влада.

– Лучше из тайного мира бежать, на Луну! – не успокаивался домовой. – Так дядька мой сказал. А куда мы побежим, мы только-только обустроились. Наши места, наши зловоротни сразу же московские займут! А все ты виновата…

– А Егор Бертилов? Что слышно про него?

Этот вопрос вызвал у Дин и шквал плевков и визга.

– Тролль этот чокнутый, который напал на Темнейшего после бала?! – заверещал он. – В порядке твой тролль, лучше всех нас! Никто его поймать не может. Как сказал мой дядька, устроил зеленое свинство, занял целый парк в городе…

– Совершенно верно, в этом городе вообще порядка нет! – вдруг притопав в кухню, басом загрохотала старуха. – Собаки соседские врываются в квартиру, марлей все опутывают… А вы «Невские зори»? – резко вскинулась она, впервые заметив Владу. – Если «Невские зори», так убирайте, а не сидите тут без дела! Денег не получите, пока не увижу результат уборки, и нечего торговаться! Я вот сейчас вашему начальству позвоню…

Все-таки причуды дневного права в сознании людей – странная штука. Пауки стали собаками, их паутина – марлей злобных соседей, а сама Влада – уборщицей, которая невесть откуда вдруг появилась в квартире.

– Вы – родня Даши Ивлевой? – уточнила Влада, озаренная внезапной догадкой. Уж очень знакомые нотки мелькали в голосе этого монстра, который бегал по квартире и строил планы порабощения мира.

– Родня?! Я ее бабушка родная, Раиса Петровна! И я роднее ей бестолковой матери! – яростно выдохнула старуха, не став интересоваться, откуда таинственной уборщице знакомо имя Даши. – Если мать занимается своим паршивым бизнесом, и ей нет дела до дочери! Дочь катится по наклонной плоскости! Дарья бледная как смерть, худющая! Бегает за этим ужасным парнем, бросила институт, ушла из дома! У меня есть в Твери влияние, и я требую…

Громогласно требовать Раиса Петровна умела. В требования входили: немедленная отправка в ад всех «ужасных парней в кожаных куртках», соседей с собаками, возвращение блудной Даши и получение ею не меньше десятка красных дипломов, а также подробный отчет обо всем, что Дашу привело к жизни такой.

– Мне в мои годы приходится все брать в свои руки, бросать дом и хозяйство, трястись на поезде и разыскивать в этом вашем Петербурге свою внучку! – продолжала орать старуха. – Меня на вокзале встречает какой-то Герман. Что за имя?! И что за машина – ужас! Черная как смоль! Везет сюда и говорит: вот Дашина какая-то «сковородня»! Какая еще «сковородня»?

Спустя пару часов Влада наконец-то поняла, что произошло с квартирой Янчеса Славыча и почему домовой с сарказмом обозвал его «уютной семейной атмосферой».

Янчес, добрая летучая душа которого презирала все земное, взял да и отдал свое любимое родовое гнездо старому другу, Алексу Муранову. Широкий жест был ради спасения любви и сохранения спокойствия Алекса, чья девушка в понимании многих – самое большое зло, которое могло достаться вампиру. Дворцы Мурановых, почести, домовые лакеи и балы – все это незаконной вампирше было недоступно, но Алекс напрасно надеялся, что Дашу Ивлеву устроит просторная квартира в самом начале Невского проспекта. Как догадалась Влада, капризная вампирша не появилась здесь ни разу. Последней отчаянной попыткой было вызвать из Твери и привезти сюда хоть кого-то из ивлевской родни с целью создания для Даши уютной семейной атмосферы.