Глава 2
Плохая ночь у валькера

Мясо из украденного борща на морозе казалось невероятно вкусным. Димка Ацкий, обнимая кастрюлю одной рукой, выуживал куски говядины из обжигающей похлебки, чавкал, облизывая пальцы и роняя горячие кольца лука в выстуженную декабрьским ветром темень.

Крыши Садовой улицы мелькали под ногами, валькер несся над ними в режиме прыжкового полета, когда каждый дом обязательно нужно было отметить босыми пятками, услышав гулкий удар по железной кровле.

На душе у Димки сейчас было крайне паршиво. В Темном Универе он появлялся в последнее время редко, пропускал тренировки и боевые дежурства, да и спал плохо.

В тайном мире было неспокойно, и виновником всего этого дружно считали одно-единственное существо. Владу Огневу проклинали и ненавидели все. Домовые утверждали, что именно ее упоминали в своих предсказаниях как главное зло тайного мира; ее имя звучало в каждой зловоротне как синоним беды, став нарицательным за те две недели, что прошли после ее побега.

Димка старательно пропускал мимо ушей эти разговоры, убеждая себя в одном: ненавидят Владу потому, что не понимают. Мысль о том, что он единственный после всего случившегося остался ее другом, не давала спать и жгла беспокойством. Дружить с девчонкой как с сестрой, зная, что на большее рассчитывать не придется, – это дружить честно. Переживать за нее искренне, за ее жизнь и судьбу… способен ли он на это?

Поначалу он отчаянно гнал от себя мысли, что вообще кому-то что-то должен. В общем-то очень многое, что происходило на поверхности земли, валькер не воспринимал всерьез. Это же так просто – сильный взмах крыльев, толчок подошвами, и ты уже наедине с ветром и бесконечной свободой. Где-то внизу остаются те, кто тобой не доволен, их претензии, крики и проклятия.

И только недавно с удивлением для себя Димка понял – да, способен! Хотя открытие странностей своей души оказалось пугающим и непривычным, сны стали тревожными и прерывистыми и не приносили отдыха и покоя.

Садовая закончилась, мелькнув зеленым прямоугольником крыши Гостиного двора. Сверкнула внизу оранжевыми огнями полоса Невского проспекта, и Димка пересек Неву, застывшую во льду широкой белесой лентой. Впереди показалась Петроградка и конечная цель – отблескивающий гигантский металлический круг станции метро Чкаловская. Для людей – всего лишь круглая постройка, каких немало в городе, но жители тайного мира называют такие сооружения ротондами, несущими древнюю магию. В мирное время ротонды были погасшими. Теперь же столбы света, видимые лишь обитателям тайного мира, уходили от каждой из них в темное небо.

Противоположностью ротонд были зловоротни, проклятые для людей места, в которых нечисть могла находиться законно, без традиционных человеческих приглашений за порог.

Миг – и валькер сделал резкий вираж, оказавшись в янве. Иное пространство, недоступное людям, зато открытое нечисти, остро пахло серой – она была здесь повсюду, делая этот иной мир серебряным от края до края. Оксид серы, как тривиально называлось это химическое соединение на янвологии в Носфероне. А вот огромную Луну, которая в янве занимала чуть ли не четверть неба, объяснить никто из ученых Темного Департамента не мог. Сейчас в тайном пространстве было неспокойно: черные потоки нежити двигались по улицам, огибая ротонду на расстоянии. Неприятно дымили серебром углы крыш, а в небе мерцающие облака плыли странно, будто бы обходя город.

От станции метро «Чкаловская» исходило такое яркое белое свечение, как будто ее освещало не меньше десятка прожекторов. Свет этот для нечисти был неприятен, но не смертелен, если не приближаться к ротонде вплотную. Поэтому патруль темной армии сейчас дежурил неподалеку, на крыше дома напротив.

Бессонница дала о себе знать, и валькер одновременно совершил две несовместимые вещи: зевнул и сделал рывок из янва. В результате вираж приземления на крышу получился бездарным, и Ацкий произвел жесткую посадку посреди темного патруля с выплеском борща на чей-то свитер.

– Что за фигня, – ругнулся Герка Готти, отряхиваясь от кусков картошки, прилипших к красно-серым шерстяным узорам а-ля северные мотивы. – Ац, в башке у тебя совсем пусто, да?!

Ответом на вопрос возмущенного вампира стал грохот кастрюли, которая прокатилась по крыше, полетела вниз, и оттуда, где ее встретил асфальт, донесся далекий «бамц!».

– Сам шибко умный, – буркнул Ацкий, присаживаясь на крышу и выковыривая ногтем из зубов застрявший кусочек лаврового листа. – Вампир в свитере – все равно что валькер на мотоцикле. Свитер бабуля из деревни прислала?

– Настька связала, а я засвинячил в первый же день благодаря тебе, – огрызнулся Герка, чья смуглая серьезная физиономия совсем не сочеталась со свитером веселой расцветки. – Носфер по тебе плачет, декан ваш уже обыскался, а ваше летучество слишком занято…

– А мы тут вот бездельничаем, как видишь, – добавил сидящий рядом Холод.

В общем-то Холодом этого светловолого отпрыска древнего вампирского рода прозвали по фамилии, но прозвищу этому он вполне соответствовал. Эмоция у Дениса Холодова была одна, универсальная, на все случаи жизни: уголок рта презрительно полз вверх, а в исключительных ситуациях приподнималась еще и одна бровь.

– У темной армии тут такая развлекуха, как боевые дежурства, – ровным голосом сообщил Холод. – У нас тут светляки, знаешь ли…

– Светляки – это не так страшно. Несут, конечно, традиционный бред: нечисть, вам недолго осталось на земле, и так далее… Вот охранная стена вокруг города разрушена, это хуже в сто раз, – добавил один из вампиров. – Шторм поднимается в янве, а ветер-то по кругу ходит.

– Морган, у тебя в роду домовых не было? – осадил его подошедший к ребятам вампир в запахнутом наглухо черном пальто. – Так, это еще что за явление с неба, когда летучие дежурят на высоте? – этот вопрос был уже обращен к валькеру. – Нарушение порядка боевых вылетов и дежурств ты себе уже заработал… Учти – за шиворот дотащу до Носферона, если не уймешься.

Ацкий собрался было огрызнуться, но умолк. В потоке людей, выходящих из станции метро, показалось трое одетых в нелепые белые плащи. Можно было подумать, что это участники какой-нибудь рекламной акции из ближайшего магазина, если бы не странный свет, исходивший от плащей.

Это оказались двое юношей и девушка со светлыми волосами – она держалась очень прямо, а на ее красивом лице застыло жесткое и неприятное выражение. Все трое вооружены: за спинами в дорожных сумках виднелись остро заточенные деревянные стрелы.

– Смотри, на изготовке уже, с осиновыми кольями, – сквозь зубы процедил Герка.

– Внимание, приготовили подконтров! – донесся приказ от старшего. – В рукопашный не лезем, работает только вампирская нежить! Все поняли? К ротондам в радиусе поражения не подходим, могут ранить!

Светлые заметили на крыше патруль: задрав головы, остановились неподалеку от ротонды. Теперь нечисть и светлые маги стояли напротив друг друга, разделенные только дорогой и трамвайными рельсами.

– Эй, нечисть поганая, чего уставились?! – звонким голосом окликнула девушка. – Тьма уже открывается, всех вас ждет, готовьтесь. Скоро, уже совсем скоро!

Темные напряженно молчали, не двигаясь с места.

– Готовьтесь! – крикнул парень, вытаскивая из заплечного мешка осиновый кол. – Эй, нечисть, даем возможность поплакать и попросить нас о помощи! Неужели никто не боится?

– Помоги себе сам! – отозвался Холод, внимательно наблюдая за оружием в руках светлого.

От светлых послышался издевательский свист. В сторону темных полетел осиновый кол, и Герка уклонился, дав деревяшке пролететь мимо.

– Мы слышали, вас предали, сорвали вам тусовку, на которую вы так надеялись? – кричали светлые. – А вы уже праздновали над нами победу! Теперь готовьтесь, Тьма вас ждет! Канва-тесемочка, она вас не спасет! Это неизбежно! Эй ты, летучая мышка, слышал мои слова?

– Я тебе не мышка, – раздраженно прищурился валькер, – а студент Носферона и воин летучего подразделения армии Темного Департамента Дмитрий Ацкий! И не канва-тесемочка, а Конвенция тайного мира! А ну, повторил это, светляк!

– Скоро у тебя не будет никакого имени, – рассмеялся парень, швырнувший кол, и остальные подхватили смех. – Совсем никакого, как и собственных мыслей, даже голоса…

– А ну заткнись! – отозвался валькер.

– А ты заставь меня, – мерзким голосом ответил светлый. – Давай, я тебя не боюсь, трусливая темная крыса!

Ацкий ринулся вперед, не слыша окрика позади. В ту же секунду светлый оказался лежащим на ступенях станции метро, а в сантиметре от его лица блестел острый шип валькерского крыла.

Так близко от ротонды валькер ощущал боль, глаза резал нестерпимый свет, но ярость придавала сил.

– У меня есть имя! – крикнул он, встряхнув противника за плечи. – Понял меня?!

– Провались в ад, нечисть! – захрипел светлый. – Всем недолго осталось, Тьма ждет…

Сказав это, светлый рванул с такой неожиданной силой, что валькер отшатнулся, ощутив болезненный удар. Второй светлый снова замахнулся клинком, но в этот миг круг света вокруг ротонды разорвал черный смерч. Светлых отшвырнуло к дверям станции метро, раздался звон стекла и крики людей, Ацкого поволокло в сторону.

Все это было долго и муторно – по лицу хлестали крылья, кожу царапали когти. А самое унизительное – чья-то сильная рука тащила его за плечо, не давая надежды вырваться. Вокруг мелькали дома, улицы, серебряная пыль лезла в нос и горло, и валькер задыхался, пытаясь освободиться.

– Да хватит уже! – вопил Димка, отбиваясь от ворон, которые вились вокруг, клевали и били его крыльями. Туча ворон рванулась в стороны, и валькер, получив ощутимый пинок, вылетел из янва в реальный мир. Тот встретил его ночным бульваром и сугробом, взметнувшим столб снежной пыли.

Последующие минуты Ацкий был занят ругательствами в адрес проклятых Готти, чье воронье все еще кружило у него над головой с хриплым карканьем, будто ожидало приказа утащить куда-нибудь еще.

– Я же тебе обещал, что за шиворот дотащу до Носферона, если не угомонишься, – до Аца донесся жесткий голос. – Смерти искал?

Тот, кто доставил его таким оскорбительным способом, обнаружился рядом: старший вампир из патруля. Сейчас на его плече сидел черный ворон и чистил перья, посверкивая бусинками багровых глаз.

– Справедливости искал, – отплевываясь от вороньих перьев и поправляя на себе рваный свитер, прохрипел валькер. – Только нет ее, похоже.

– В общем, так… – Вампир дернул плечом, и ворон с карканьем взмыл в воздух. – Дмитрий Ацкий, вы отстранены от боевых дежурств и направлены в Носферон под арест. И вот еще что – я в курсе твоих похождений. Еще раз появишься на Садовой улице – пеняй на себя.

– Это вас не касается, – процедил Ацкий. – Мое личное дело, и плевал я…

– Я твоего хамства не слышал, – оборвал его вампир. – Тот двор, где ты вломился в квартиру к посвященной, мы уже вдоль и поперек прочесали. Причем в янве, каждый сантиметр. И не думай, что найдешь то, что мы ищем, раньше нас, каждый твой чих у нас на виду. Кстати, что ты там натворил, пацан?

Ацкий хотел было ответить «сам ты пацан», но вовремя передумал. Только на первый взгляд вампир был молод, даже юн. Но всех вампиров-старшекурсников из Носферона Димка отлично знал, и этого среди них не было. Подконтры-вороны означали, что он принадлежит к древнейшему клану Готти, а никто из этого рода не миновал Носферон, стало быть, учебные годы у него уже позади.

– Да ничего такого не натворил, – пожал плечами валькер. – Кастрюлю спер да напугал малость.

– Больше не лезь туда. Квартира та под моей защитой. Еще раз потревожишь покой хозяйки – будешь иметь дело со мной. А теперь, согласно распоряжению ректора, передаю тебя в альма-матер, в надежные руки. О-о… – Вампир посмотрел вдаль, и выражение его лица смягчилось. – А вот и прибыли эти самые руки.

По ночному Конногвардейскому бульвару со стороны подземного перехода к ним бежали две перепуганные девицы.

Одна – зеленоволосая, в белоснежном брючном костюмчике, который дико смотрелся посреди декабрьской слякоти, другая – яркая блондинка. У обеих девушек светились глаза, что выдавало их принадлежность к нечисти, а у светловолосой за спиной виднелась пара крыльев.

– Забирайте вашего бунтаря, прелестные барышни, – учтиво обратился к ним вампир. – Лезет в бутылку, снят с боевых вылетов и арестован.

– О, благодарю вас! Прошу прощения, вы Тимур, да? Тимур Готти, родич нашего Герочки? – щебетала Дрина Веснич, кикимора и студентка Темного Универа. – Ах, как жаль, что вы не учитесь в нашем Носфероне!

– Я отучился в Носфероне лет тридцать назад, красавица, – сдержанно отозвался Тимур, – Беседу с бунтарем мы провели, сдаем его в ваши нежные руки.

– Спасибо, огромное спасибо! – вторила кикиморе валькирия Эля Флаева. – Все Готти такие милые, такие красавцы… Огромное спасибо, спокойного вам дежурства!

Щебеча в два голоса и с опаской оглядываясь, обе девицы волокли Ацкого к универской зловоротне.

Вход в Носферон, альма-матер нечистой силы, находился на площади Труда, где Конногвардейский бульвар упирается в углубленный грот. Для людей этот грот был замурован глухой стеной, а вот любой студент Носферона, сделав шаг, оказывался в зловоротне Темного Универа.

Едва все трое вошли в вестибюль, как Эля яростно пихнула Ацкого кулачком в бок.

– Это Янчес за тебя попросил, а то бы упекли в Темный Департамент разбираться!

– Хоть бы спасибо сказал! – возмущенно добавила Дрина.

– С-спасибо, огромное спасибо непонятно за что! – взвился Ацкий, ощущая на себе когти кикиморы. – Да чего вы вцепились-то?