Она начала быстро укладывать в рюкзак свои вещи. Натянула кофту и брюки, посмотрела на часы, на расписание автобусов, висящее на стене. До последнего автобуса оставалось немного времени. Она должна была успеть добраться на нем до города. Уйти немедленно.
Лиза обмотала шею колючим шерстяным шарфом, застегнула куртку и сбросила крючок с двери. Во дворе лютовала пурга. Ей открылась темнота непроглядной зимней ночи и скудно освещенная дорога сквозь лес. Лиза шагнула на крыльцо.
– Куда же это ты собралась? – услышала она сумрачный теткин голос позади.
Лиза сошла по ступенькам вниз и, уже стоя на полузанесенной снегом тропинке, обернулась.
– Так ты мне скажешь, куда ты идешь одна на ночь глядя? – отчаянно повысила голос Катерина.
– Я больше ничего тебе не скажу, – отрезала Лиза.
– Ты слышала, – утвердительно проговорила Катерина. – И что теперь? Тебе нужна помощь! И кто, как не Евгений Александрович! Не глупи! Останься, поужинаем!
– И давно у тебя от меня тайны? Интересно, что же он заставил тебя делать? Теперь и не знаю, что мне про всех вас думать! – выкрикнула Лиза, и Катерина могла бы поклясться, что видела, как из ее безумных глаз полыхнули голубовато-пурпурные лучи.
Лиза побрела прочь. Катерина с тоской глядела вслед удаляющейся прихрамывающей фигуре, кажущейся еще более грузной в бесформенной зимней одежде с раздутым рюкзаком на плечах.
– Пойду ужин готовить, – бесцветным голосом сказала Катерина сама себе и зашаркала тяжелыми тапками на толстой подошве обратно в дом, – Сосед ведь щуку принес молодую. Живая она еще, бьется там. Надо ею заняться.
Одноклассник.
В городе царил настоящий ад. Шквалистый ветер поднимал снег с земли и смачно хлестал им лица редких прохожих. Из автобуса вместе с Лизой сошли и сиротливо разбрелись в разные стороны несколько человек. Лиза направилась к стоянке такси.
Пожилой таксист с пышными гуцульскими усищами пытался завязать разговор с одинокой пассажиркой. Лиза отвечала невпопад и под конец совершенно разочаровала словоохотливого водителя, добавив, что «Если он не замолчит, то она пожалуется президенту». С этого момента таксист поглядывал на нее через зеркало заднего вида с явной враждебностью, однако прибавил отопление и предложил скилку. Лиза долго рылась в рюкзаке под его хмурым взглядом, наконец, отыскала кошелек и попрощалась у усатым перевозчиком. Такси с грозным рычанием навсегда покинуло мрачную сцену. До подъезда Лиза бежала, уворачиваясь от порывов страшной метели.
– Стас, это я, Лиза! – прокричала она в домофон, прикрываясь капюшоном от ветра.
Лифт не работал, Лиза быстро похромала по ступенькам вверх. Короткостриженный с жесткими торчащими вверх волосами, похожий на симпатичного ежа Стас уже ждал ее в дверях, а за ним теплым блаженным уютом сиял его дом. С порога Лизу окружили яркие веселые краски. Стас помог старой школьной подруге освободиться от запорошенной снегом одежды. Присев на самодельное деревянное кресло, выкрашенное в изумрудно-зеленый цвет, Лиза стащила с ног ботинки. На паркете под ними расплылись маленькие лужицы.
– Господи, Стас, неужели я до тебя добралась! Мне почему-то казалось, что я никогда не доеду. Ведь таких зим больше не бывает?!
– Да? – будто удивившись, протянул Стас. – Не вижу ничего особенного, зима как зима!
Лиза прошла вслед за старым приятелем на кухню и присела на красный диванчик в углу под рельефной стенкой из грубого кирпича. Стас в свободное время любил работать руками.
– Выпьешь со мной стаута? – предложил Стас, доставая из холодильника бутылку темного пива.
– Как же у тебя тепло и уютно! – от улыбки на Лизиных щеках прорезались маленькие, чуть заметные ямочки. – От одного стаканчика с известным журналистом, пожалуй, не откажусь.
– Коварная лесть! – сказал Стас, подмигивая и разливая темный стаут по кружкам. – Ты вчера не отвечала на мои звонки. Я почти забеспокоился. И как прошла встреча с этим Кривенко.
– Он оказался одиноким и несчастным алкашом. Василий Алексеевич, – Лиза помолчала. – Кажется, что он совершенно сломлен. Живой труп. Почти такой же как я, только не выдрессированный в элитной клинике, а предоставленный сам себе, всеми покинутый.
Стас бросил на нее озабоченный взгляд глубоких темных глаз.
– Так он был бесполезным? Я все связи задействовал, чтоб на него выйти. Отыскался он совершенно случайно в одной рюмочной. Он наотрез отказался с кем-либо общаться, кроме тебя.
– Прости, что я не сразу к тебе от Кривенко поехала! У меня была встреча, – глаза Лизы лукаво заблестели.
Тепло от лампы мягко согревало Лизину шею и плечи. Всегда, когда они встречались со Стасом даже после долгой разлуки, то сразу чувствовали себя непринужденно и легко.
– И почему ты живешь один? – продолжила гостья. – Не понимаю. Помню, как ты еще в детстве за Зойкой ходил. Портфель помогал носить. Булочками с маком всех нас прикармливал.
Сделав неопределенный жест рукой, Стас снова заполнил свою кружку.
– Теперь бы я вас на пиво приманивал. Выходит, ты попусту взяла отпуск и потратила деньги. Я надеялся, что Кривенко еще не все мозги пропил. Хотя мне на это и намекали. Он ушел из прокуратуры, недолго поработал в страховой компании, а после скандального увольнения оттуда исчез. Я за ним долго гонялся. Через бывшую жену с трудом удалось отыскать.
– Он отдал мне свои заметки по следствию, пару документов. Все, что хранил с того самого времени.
Кружка со стаутом зависла в нескольких сантиметрах над поверхностью стола. Стас прищурился, взгляд его сделался напряженным и острым.
– И ты так просто это говоришь?! Взял и отдал?
– Ты знаешь, что долгое время действовал такой порядок – решение о дальнейшей судьбе вещественных доказательств принимает следователь, который ведет уголовное дело? Ты же лучше меня во всем этом разбираешься, – Лиза прикрыла уставшие глаза. – Кривенко просто их забрал с собой.
– Невероятно, – пробормотал Стас, – Он еще что-нибудь тебе рассказал? Они у тебя?
– Да, – просто отвечала Лиза, – твой расчет оказался верным. Он хорошо меня помнит. Благодаря нашей встрече и мне кое-что пришло на память. Я начала читать его записки, чего, наверное, не нужно было делать. Потом я упала, рухнула в обморок в деревне у Кати. Смутно помню ощущение жуткого страха, вспышку красного света и потом невероятную черную пустоту. Я не уверена даже, что все это произошло на самом деле. Теперь я думаю, что мне не нужно в это ввязываться. И тебе тоже.
– Все будет в порядке, Лиза, ты отлично справилась! – мягко сказал Стас. – Теперь я буду с этим разбираться. Должно быть, очень паршиво тебе сейчас. Но мы все не раз обсудили. Возможно, что еще есть шанс отыскать того человека.
– Это был не просто дурной человек, – тихо прошептала Лиза. – Единственное, в чем я никогда не сомневалась, человеком он не был. Стоит мне попытаться вспомнить что-либо о случившемся, так тут же возникает нереальный страх. Я проваливаюсь в грязную бездонную яму.
– Пусть так, – стиснув зубы, ответил Стас, – Я считаю, что все самое ужасное на Земле творят люди. И слишком часто они уходят от ответственности. Наш шанс очень мал, прямо можно сказать, он ничтожен. Если ты согласна, я возьму эти документы, в них может быть что-то для нас полезное.
– Я же ради этого и приехала. Что еще я могу сделать?
– Может быть, когда-нибудь позже ты сможешь что-то восстановить в памяти. Ты его видела, Лиза. Прошло много времени, ты уже взрослая женщина, тебе нужно только решиться вспомнить, как все случилось. И страх исчезнет.
– Поверь мне, я бы и хотела, но вряд ли смогу. Если можно было с помощью тренировок Завадовского добиться результата, то он получился великолепным. Меня учили обходиться без правды столько лет, – Лиза потерла все еще ноющую после холодного автобуса коленку и вынула из лежащего у ее ног рюкзака розовую коробку из-под печенья. – Вот, держи! Можно я у тебя переночую? Кажется, завтра у родителей меня ждет непростой разговор.
– Постелю тебе на диване, а сам полистаю бумаги Кривенко, – сказал Стас, принимая из рук Лизы коробку. Он внимательно осмотрел ее, открыл, пробежал глазами записку бывшего следователя, адресованную Лизе, и отложил ее в сторону. Потом достал блокнот и рисунок, упакованный в прозрачную защитную пленку. На аккуратно приклееной к пленке бумажке было помечено, что рисунок найден возле места преступления, 30 августа 199… года. Стас положил его на стол перед собой и переглянулся с сидящей напротив Лизой.
– Не знаю, что сказать, – боязливо покачала головой Лиза, – Зло совершают люди?
На листке в клетку размашистыми с сильным нажимом линиями были изображены несколько фигур. Самая большая из них в центре походила на сидящую на стуле сгорбленную фигуру старухи с раззинутым ртом. У нее на коленях хохотал зубастый младенец. Возле ее ног расположились маленькие мужчина, женщина и мальчик. По краям листа можно было видеть три заштрихованные до дыр летящие фигуры в детских платьицах. В углу багровело небольшое пятнышко, о происхождении которого легко было догадаться.
– Адская папесса, – заметил Стас, – из сатанинского Таро. Тебе о чем-то говорит?
– Нет, но на ней кровь, – сдавленно пробормотала Лиза, – в этот день со мной случилась беда. Это все, что мне позволено знать.
– Лиза, – решительно начал Стас, – мы еще никогда не говорили по-настоящему о том, что произошло. Я всегда помнил, что тебя нужно беречь. Иначе я давно мог рассказать ту настоящую правду, которую тебе запретили знать! И ты бы освободилась от тяжелого груза!
– Остановись! – Лиза испуганно поднялась, чуть не вылив на рисунок остатки пива. – На сегодня мне хватит. Еще одно слово, и я ухожу!
– Я – идиот, я понял, прости! – Стас отодвинул бумаги Кривенко на край стола и заметил лежащую в коробке дискету. – А тут что за артефакт? Другие материалы?
– Это сюда случайно попало, – Лиза протянула руку за дискетой. – Не сейчас, Стас. Я страшно хочу спать.
– Как скажешь, – Стас положил дискету на Лизину ладошку и глубоко вздохнул. Лиза убрала дискету в рюкзак, застегнула молнию, вытащила из кармана мобильный.
– Я плохо рассталась с теткой. Мать уже телефон оборвала. Напишу ей, что буду у них завтра так скоро, как смогу .
Перед сном Лиза смотрела в потолок, по которому то и дело прокручивались цветные тени от проезжавщих мимо машин. Ночной мир пришел в движение, сел на вращающееся колесо. Она приехала в родной город, чтобы встретиться со старым следователем и попытаться распечатать запертый кусок своего прошлого. Вторая часть задачи удавалась ей плохо. Словно в ее голове жило неутомимое членистоногое, ткущее паутинки забытья, недремлющий хранитель забвения. Избирательная память – довольно странная штука, нерушимая система разрешений и запретов.
Лиза представила себе лица повзрослевших подруг. Мысли о них отвлекали от предложения Стаса открыто поговорить о кошмаре далекого августа. Вера и Зоя, обе были слишком разными, иногда стояли друг за дружку горой, а в иной раз прямо вцепиться готовы были друг в друга. Поступки Зои Лизу давно не удивляли. Зоя – огонь, яркий, порой бессмысленный, так мало поменявшийся с годами. Вера медленно, но взрослела, набиралась мудрости, а Зоя всегда оставалась той же, что и прежде.
Немного неловко получилось с дискетой. Как бы она объяснила Стасу, откуда она у нее, если не упоминала о том, что приглашала подруг в деревню? Она, вообще, избегает называть при нем Зою. Конечно же, ведь Лиза могла бы случайно обмолвиться о бесчисленных Зоиных приключениях. Это заставило бы Стаса страдать. Да и он не стремится к разговорам о своей школьной любви, все еще не оправился от старой сердечной раны. Зачем она, вообще, взяла у Зои дискету? Не хватает ей своих проблем? Лучше последовать совету Веры и выбросить.
Примерно на этой мысли Лиза уснула. Во сне она вязала ярко-розовую кофточку в стиле под названием «Сказки Гофмана», и пыталась примерить ее перед темным мутным зеркалом, что у нее однако никак не получалось.
Улыбка Тутанхамона.
Татьяна Валерьевна Исаева поспешила к двери, заслышав долгожданный трескучий звонок. Она со страстью кинулась обнимать пропавшую дочь, как и и полагается любящей родительнице при встрече с блудным ребенком.
– Мама, подожди, дай мне раздеться, – попыталась сдержать ее эмоциональный порыв Лиза. – Красивый джемпер. Тебе идет.
– Ты находишь? – мать Лизы отступила назад и посмотрелась в большое круглое зеркало. На нее оттуда глядела стройная рыжеватая блондинка без возраста в элегантном синем джемпере и узких брюках до щиколоток. Изгиб капризных губ Татьяны Валерьевны был сегодня подчеркнут темно-красной помадой. Лиза унаследовала от матери форму рта и большие светло-голубые глаза.
– Проходи, милая, – Татьяна Валерьевна неохотно оторвалась от своего отражения, – мы уже заждались. Я никак не пойму, почему ты заставляешь всех так волноваться. Мать у тебя одна!
Заметив, что при ее словах дочь скривилась и отвела взгляд, Татьяна Валерьевна вспыхнула от нахлынувших противоречивых чувств. Она открыла рот, чтобы добавить еще что-то, но сдержалась и, приобняв Лизу за талию, повела ее в гостиную.
– Папа не пошел в университет. Остался дома. Вся семья должна побыть вместе. Особенно в непростые времена.
Лиза молча кивала, слушая мать, и сквозь одежду чувствовала ее тонкие цепкие пальцы.
Бесплатно
Установите приложение, чтобы читать эту книгу бесплатно
О проекте
О подписке