Раненый: (Перебивает)

– Оставь это, сестра! Не говорите о смерти! Поблагодарите Создателя за день, данный вам! Вот нам пришлось посмотреть в лицо смерти. Человек не имеет никакой ценности во время войны. «Волшебник» говорит: одна пуля и жизнь молодого человека в этот момент окажется под угрозой…

Первая женщина: (указывая на Ойбека)

–  Именно тогда нашим детям стало трудно. Вместо сна, мы тащимся в хлебный магазин. Эй, Бону, у тебя имеется еще один сын постарше, похоже, ты собираешься закалять этого…

Ойбек: (медленно глядя в сторону)

– Странный народ, эти женщины. Им нужно знать обо всем. «Что мне нужно сделать?» не говорят…

Бону:

– Да, у меня Одил старшый сын а Ойбек средный сын. Одил старше и немного скромнее. Часто болеет. Этот бодрый, смелый…

Первая женщина:

–  Пусть будет здоров! Рисолат, которая обещала, что я добьюсь деньги твоего мужа от председателя, тоже умерла?

Ойбек: (В сторону)

–  Теперь я остаюсь в стороне, и они говорят о долге нашего отца…

Бону:

– Теперь у нас нет возможности взыскать этот долг с председателя…

Вторая женщина:

– Какой председатель, какой долг?

Ойбек: (В сторону)

– Прежде чем оно дошло до вас, ножка этой речи была сломана…

Третья женщина:

–  Ух ты, разве ты не слышала то, что слышали все остальные? Муж Бону, Окилхан, был директором магазина! Глава семьи пожаловался, что он дал председателю в долг продукты на 30000 рублей, но он денег не заплатил. Однажды в магазин пришёл налоговый инспектор и совершил обыск. Окилхан поспешил выплатить безнадежный долг. Он едва нашел 15 000 и не смог найти оставшиеся 15 000. Если остаться в Ташкенте его арестуют… Он добровольно пошел на войну и боролся против фашистов вместо того, чтобы гнить в тюрьме?

Бону: (Второй женщине)

– Вот, ты слышала? Люди знают чью–то жизнь как свою…

Третья женщина:

– Почему ты злишься, Бону? Сейчас ни у кого нет своей жизни. Жизнь у всех одинакова: война, ожидание, смерть, разлука, голод, надежда…

(Женщина делает паузу и возвращается к предыдущей теме) Несмотря на то, что муж Бону написал письмо с войны, в котором говорилось: «Пусть деньги, которые не дал мне председатель, будут отданы моим детям». Секретарь Партбюро колхоза Рисолат увидела это письмо:

– Она сказала, что я буду взыскивать права сирот с председателя. А председатель ей тоже деньги не дал…

(Ойбек встревоженно цепляется за платье матери).

Ойбек: (шепотом)

– Мамочка, нам нужно привести из дома садовника нашу верную собаку Кашку, мне скучно без собаки… (Бону замечает, что сын пытается отвлечь её от разговоров об отце, поглаживает его по голове).

Бону:

– Кашка «влюблена» в собачку садовника, дитя мое. Вот почему он не придет.

Первая женщина:

–  Шучу, даже собаки влюбляются…

Бону:

– Все существа в этом мире Бог создал с любовью, даже травы… Мы называем это инстинктом… Где инстинкт?

Например, когда умирает пара лебедей, они тоже обрекают себя на смерть…

Ойбек: (Он хотел еще раз отвлечься на то, что говорила мама, отдалиться от болезненных воспоминаний об отце, хотя бы на мгновение)

– Мама, вы понимаете речь всех животных, не так ли?

Бону:

– Почему ты так думаешь?

Ойбек:

–  Например, вы хвалили нашу корову, что она добрая а она меня рогами толкнула. Я до сих пор убегаю от коров, если увижу их…

Бону:

–  Если будешь издеваться над животным, он не может совладать с собой, когда злится… Вот почему люди говорят тому, кто не умеет совладать собой: – животное!

Ойбек:

– Вы говорите о змее, которая приходит к нам в дом: «Твоя змея часто приходит к тебе с тех пор, как ты родился»…

Бону:

– Да, это так!

Ойбек:

–  Однажды на кухню пришла не моя желтая змея, а большая ядовитая змея. Я вызвал старших ребят… Когда парни кричали и боялись до него дотронуться, наша соседка сестра Анора сбила ее палкой до потери сознания… Мы все восхищаемся сестрой Анорой…

Бону:

– Да, война сделала женщин сильными и выносливыми, дети рано взрослеют… В вашем возрасте мы ни на что не годились, кроме как макать хлеб в воду и есть его…

Ойбек: (Встревоженно глядя на окружающих)

–  Эй, когда лавочник откроет свой магазин и дойдет очередь до нас? Я опаздываю в школу, я пойду…

Бону:

– Даже если ты задержишься, твой учитель поймет, ведь мы здесь не в игры играем. Если ты уйдешь, мы не сможем получить весь хлеб и муку, принадлежащие нашей семье…

Ойбек:

– Нет, я ухожу. Если я задержусь, наш учитель даст мне в руку кирпич, чтобы я с поднятой рукой стоял около печи. У меня будут болеть руки и плечи…

Бону: (сильно бьёт Ойбека по лицу)

– Я сказала, что ты не пойдешь! Пойдёшь позднее! (Ойбек держит лицо руками. Из глаз текут слёзы. Но он не издаёт ни звука.)

Первая женщина:

–  Эй, Бону, что случилось с мальчиком? Почему ты своё зло срываешь на него?

Вторая женщина: (утешая Ойбека)

–  Не плачь, сын мой! Мы, мамы, очень любим своих сыновей! Но жестокая война заставила нас всех быть жестокими…

Ойбек: (вытирая слезы)

–  Мне не обидно… Моя мама – лучшая мама на свете… (Бону обнимает сына, она тоже плачет. Лавочник открывает магазин. Люди начинают кричать. «Эй, ты что, даешь ему слишком много? Он даст нам хлеба?» «Вам достаточно крикнуть: «Не я, мои дети кричат!» (Почтальон, стоящий на пороге, не может войти в дом хозяина после того, как принес «письмо». Мать в обмороке после получения «черного письма». Женщины, работающие на заводских станках – показаны различные сцены войны…)

Пятый вид

Бескрайное поле. Кусты хлопчатника уже выросли. Женщины и дети просто сидят в бороздах, разминая землю тешой в руках. Среди детей Шодия, Одил, Ойбек, погода очень жаркая. Пот льется у них со лбов и волосы мокрые.

Шодия: (Одилу, стоящему позади)

– Ты устал, Одилджон?

Одил:

– У меня ноги болят, хочется сесть на борозду…

Ойбек:

–  О, как бы мне хотелось, чтобы вы сидели на борозде и ползали, как ползучие. «Расти хлопчатник, расти!» хочется петь…

Шодия:

–  О чем еще мечтают мои братья, мои небесные братя? Ведь для ползания нужно надеть чугунные штаны, а не обыкновенные!

Ойбек:

–  Вы видите эту иву?

Шодия:

– Я вижу! Я слепая, что ли не увидеть?

Ойбек:

–  Я объязательно дойду до ивового сада, нырну в воду и не выйду до вечера… Я люблю плавать лягушкой, плавать на спине…

Одил:

–  Для этого тебе нужно добраться до вершины борозды. О нас услышит дядя бригадир, если мы побежим купаться, не выполнив нормы. Помните прошлогодного инспектора? Он приехал верхом на лошади и прокричал бригадиру… (громко, подражая этому инспектору)

–  Эй, откуда ты нашел этих бездельников в грядке? Знают ли они разницу между травой и хлопчатником?

Дядя бригадир:

– Да, они очень крепкие дети. Дети воина Окилхана. Если их отец вернулся бы с войны, они так землю не чесали. Хотя их мать – ткачиха, но ей надо помочь. Они работают как муравьи…

Ойбек:

–  Если бы я не уважал Бригадира, я бы одним ударом сбил этого инспектора с лошади…

Шодия:

– Не будь таким смутьяном, Ойбекжон. Если ты будешь сбивать каждого человека, говорящего не справедливо, полмира погибнет под ударом…

Ойбек:

– Вы считаете, что надо молчать и жить, как мулла верхом на осле, делая вид, что не слышит их? Нет, я так не буду…

Шодия:

– Сама жизнь состоит из черного и белого. Если вы говорите, что это неправильно, вам следует отказаться от этого. Боже упаси!

Одил:

– Давайте поговорим о хорошем. Ойбек, расскажи мне что-то об Алпомише:

Лошадь скачет по горному ущелью.

Рана от копья, от которой тело стонет…

Ойбек:

– Ну, «Алпомиш» подходит для вечеринок, где можно хорошо провести время. Кстати, что бы вы предпочли бы: сидеть около костра, чем копать мотыгой твердую почву или сунуть ногу в воду, чтобы замочить их! Вдобавок ко всему, старики в чайхане сказали: «Ойбекжон, прочитай эпос, дитя мое. Пусть слова окропит наши сердца». Эти читки повышают мою ценность…

Шодия:

–  Вот как это выглядит для тебя сейчас. Легко ли раскрыть не раскрытий хлопок в холодные зимние вечера? Кончики пальцев трескаются… Когда они касаются пальчиков, они кровоточат и болят. Хотите сказать «дод»… Да вся работа хлопковая тяжелая. Она сама легкая, но труд тяжелый…

Ойбек:

– Люди всегда изобретали способы, чтобы облегчить тяжелый труд… Предположим, я изобрету машину, которая собирает хлопок…

Одил:

–  Ах, твоя машина будет летать над кустами?

Ойбек:

– Хорошая идея. Может быть, он и полетит, только его железные когти будут собирать хлопок, стягивая шею хлопчатника…

Шодия:

–  Ты такой мечтательный! Как мы можем выполнить норму, если сидим и думаем: «Хотел бы, чтобы было так, хотелось бы, чтобы было вот так»? Если не будет нормы, не будет и денег. Пошли работать!

Ойбек:

–  Лучше спать на одеяле из клевера, чем на хлопковом ряду, хлопке, шкурке и коробочках!

Шодия: (Смеется)

– Это все знают…

Ойбек:

–  Мы знаем, что не сможем этого сделать, верно? Таких вещей много, много! Ты знаешь, что не можешь…

Шестой вид

Сейчас утро. Двор Бону. Бону умывается в арыке. После умывания она смотрит на воду и думает. Шодия тоже выходит и умывается. Она берет метлу и начинает подметать двор.

Шодия:

– Эй,мама почему вы сидите утром около воды? Вам приснился мой папа?

Бону:

– Да, моя дочь. Говорят, приснился ли тебе хороший или плохой сон, расскажи об этом воде. Мне снился твой отец. Он едет на белом коне по высокой горе… Говорят, лошадь – это доброе желание. Может быть, «Черное письмо» от твоего отца – ложь, он когда–то войдёт через этот дверь… Я всегда так чувствую, рано или поздно твой отец придет…

Шодия:

–  Как скажете, моя дорогая! Я тоже не могу поверить, что мой отец погиб. Я не сплю, думая по ночам о нем… Мы с братьями ждали, когда он вернётся с работы. Во-первых, его красивый голос и песни были слышны издалека. Когда он начинал петь: «Если я начну шагать по саду…», это как будто птицы перестают петь и прислушиваются…

Бону:

– Да, твой отец был прекрасным человеком… Пусть Бог вернет его нам… (Голос дрожит. Шодия откладывает веник и обнимает мать)

Шодия:

–  Эй, мама…вот та старушка Анзират по моему не добрая?

Бону:

– Почему?

Шодия: (нервничая)

– Эта бабушка Анзират говорит: «Ахмат – хромой хочет жениться на твою мать. Не держитесь за её ноги, когда он попросит вас об этом. Ей очень сложно и трудно. Чтобы вас кормить она вышивала куртки, кители, рубашки и брюки. Затем она – дочь ювелира вышла в колхоз работать и поскребает землю. Твой отец мертв. Ахмат-калека без ног, но у него есть лавка», – сказала она… (Плачет)

Бону:

–  Я вышла замуж за твоего отца не случайно, а из любви. Обе семьи сопротивлялись. Но между нами была большая любовь. Мне не нужен был никто, кроме твоего отца, раньше и сейчас! Я буду ждать твоего отца, хотя мои плечи отягощены работой. Я верю, что Бог вознаградит наше терпение!

Шодия:

–  Моя любовь, моя любимая мама…

Седьмой вид

Дождь льет. Пейзаж Ташкента после войны. Низкие дома без шифера. В кадре видны один за другим дома, где капли воды падают с потолков. Один такой дом. Любовь Ивановна, обвязанная вокруг талии толстым шерстяным шарфом, присела на корточки перед специально вырытим для дождя ямой. Таких ям в доме много. Светлана – Ойдин, Роксана – Раъно маленькое ведерко в их руках. Они опускают ведра в ямы, наполняют их дождевой водой, бегут, выливают ее в канаву во дворе и снова бегут домой. Эта сцена повторяется снова и снова. Спина Любови Ивановны напряжена, это видно по тому, что она переступает то на одну, то на другую ногу. Одежда девочек промокла от дождя.

Любовь Ивановна:

–  Я не знаю, пробита ли крыша неба, почему уже три дня не «светить» луч света? Дождь, дождь… Кажется, Ташкент стал зоной дождей. Вам пришлось нелегко, отдохните…

Ойдин: (не прекращая бежать)

–  Нет, дорогая, а мы что? Мы с сестрой бежим так, словно играем в перегонки. У тебя спина болит… Ты могла бы пройти в наш угол, где не падают капли дождя, и немного размяться и отдохнуть…

Раъно:

– Ойдин говорит правду, милая. Что произойдет, если вы заболеете в это время? Что мы будем делать?!

Любовь Ивановна:

–  Доченька, не говори так!

Говорят, родственник тот, кто дает тебе место и хлеб. Вы были очень молоды. Ты хорошо помнишь. Как мы боролись в эшелонах за кусок хлеба и капля воды… Ташкентцы дали нам место в своем доме и хлеб со своего стола. Теперь мы ихне, они наши! Я бесконечно благодарен той женщине по имени Бону, которая отдавала вам молоко своих детей и никогда не обижала нас, хотя сами жили в нищете.

Раъно:

–  Ой, мама почему бы нам не пойти к ним?

Любовь Ивановна:

– Все заняты своим пропитанием, дочь моя. Даже после войны жизнь непроста. Когда-нибудь мы увидимся, если наши судьбы сойдутся. У узбеков есть поговорка: гора не встречается с горой, человек встречается с человеком…

Ой…, наши крики дошли, кажется, до Бога (встает и смотрит на небо из окна), дождь, по-моему, прекратился. Необходимо сразу найти способ заварить один чай. Если не выпить горячего чая, то замерзним…

Раъно:

– А, что насчет тебя, дорогая? Опять на рынок?

Любовь Ивановна:

–  Что я могу сделать? Я иду на базар. Ведь надо зарабатывать на жизнь!

Ойдин:

–  Если мы вырастим быстрее, мы будем помогать вам… Нам очень жаль, что вы таскаете грузы с одного рынка на другой. Нам перед подругами стыдно…

Любовь Ивановна:

–  Работать и зарабатывать… ничего в этом плохого нет, дочь моя. Воровство – позор, обман – позор… Не стыдно продавать овощи купив с фермерского рынка подешевле и перепродавать на внутреннем рынке. Это создаёт удобство для людей.

Ойдин:

– Мама! ты сама часто говориш: Вы из поколения благородных князей. Я читала в книгах. В княжеских домах работала прислуга. За детьми присматривали няни. Повара готовили еду… Дочерии внучки такой династии: – Если ты на базаре, мы так одеты: – если воду таскаем… (Вздыхает)

Любовь Ивановна:

–  Не будь неблагодарной, дочь моя. Сколько людей погибло на полях сражений. Сколько людей погибло от взрывов дорожных мин, от голода и холода. Мой Бог спас вас для меня. У вас двоих есть два крыла. Эти дни пройдут и наступят лучшие времена. Я объязательно сделаю тебя образованным. Если станешь хорошим специалистом, то заживем как принцы… Теперь надо подумать о приготовлении чая…

(Кадр меняется. Раъно и Ойдин готовят урок. Ойдин подносит ручку к подбородку и часто думает, записывает что-то в тетрадку перед собой, снова думает)

Раъно:

– Что ты пишешь, Ойдин? Тебе никогда не было трудно учиться… Что еще сочиняешь? (Пытается взять её блокнот. Ойдин прижимает его ладонью)

Ойдин:

– Нет, дай закончить, тогда и будешь читать…

Раъно:

– Что это?

Ойдин:

– Наш учитель литературы поручил, написать небольшую пьесу. В нашей школе состоится фестиваль городских школьников. Затем члены драмкружка поставят одноактный спектакль, кто-то прочтет стихи, кто-то споет, кто-то станцует. Говорили, что не каждому придет в голову поставить пьесу.

Раъно:

– Что ты пишешь? Есть готовые спектакли. У Островского, Гоголя…

Ойдин:

– Иди на место. Но они не взяты из жизни учеников. Наш учитель говорил, что для учеников должны быть знакомые и интересные истории…

Раъно:

– Итак, ты нашла такое событие?

Ойдин:

– Вроде бы нашла… (перестает писать)

Раъно:

– Если ты начнешь писать много историй, ты станешь писателем…

Ойдин:

– Нет, я буду актрисой… Я сыграю главную героиню в пьесе, которую написала. (Раъно с завистью смотрит на сестру)

Раъно:

–  Моя мама не зря называет тебя «Мой мальчик». Если ты чего-то захочешь, ты обязательно это сделаешь… Я горжусь тем, что у меня такая решительная сестра, как ты.

Ойдин: (Обнимает сестру за плечо)

– Ты тоже хороша! Ты очень добра. (Они ложатся в постель и молчат)

Восьмой вид

Дом Бону. Темнеет. Детей нет. Шодия с Бону. Стук в дверь. Мать и дочь смотрят друг на друга.

Бону:

–  Мужчина стучится в дверь, может быть твой отец вернулся?! (Голос её дрожит, она сидит тихо, держась за колены)

Шодия:

–  Я сейчас сама посмотрю… Может быть, это дядя. В конце концов, единственный человек, который всегда о нас думает, это мой дядя…

Бону:

– Да, это дядя, который видел, как твой отец уехал на войну, и осуществил «обрезание» твоих братьев. Пусть Бог сделает его жизнь долгой и его пропитание высоким. (Дверь снова хлопает)

Шодия:

– Постойте, милый, я иду…

Бону:

– Нет, моя дочь. Твоих братьев нет дома, я пойду сама и открою. (Шодия следует за своей мамой, они оба идут к двери. Бону опускает цепочку и приоткрывает дверь) Кто?

Ахмат хромой:

–  Я… Бону…

Бону: (растерянно)

– Я же вам сказала: «Не приходите». Мои дети стали юношами, и они ожесточены.

Ахмат хромой: (нервно ударяя по обручу)

– Разреши войти в дом, у меня есть два слова…

Бону:

– Если содержание вашей речи такое же, как и раньше, вы знаете мой ответ.

Ахмат хромой: (Открывает дверь и входит. Одной ноги выше колена не хватает, он на костылях)

–Бону, почему ты боишься? Рядом у тебя есть дочь, я не великан и не дракон, а человек. (Садится на Супа). Есть ли чай со льдом? У меня желудок горит… (Бону идет дальше к Шодии) Принеси чаю, доченька… (Шодия вбегает и несет чайник. Ставит чайник и чашку перед искалеченным и идет к матери, как будто, пытается защитить ее от чего-то).

Ахмат хромой один за другим наливает чай из чайника в чашки и пьет.

Ахмат хромой: (Глядя на Шодию, ласковым тоном).

–  Дочка, мне нужно было о чем-то с мамой поговорить, ты пройди в дом?

(Шодия еще крепче прижимается к матери).

Бону:

– Говорите, мне нечего скрывать от дочери. Она уже большая девочка, она все понимает…

Ахмат хромой:

– Да, ладно… Опять то же самое, Бону! Мужчины все равно не бросят такую красивую женщину, как ты, тебе нужен приют… Твой муж все равно не вернется с войны, ждать его нет смысла. Вам тоже надо жить по человечески!

Бону:

– Ахмат ака, даже одно маленькое пятно на женской платье выглядит большой. Больше не приходите ко мне, уйдите с моего пути. Сколько бы я ни страдала, я буду воспитывать своих детей достойно – сама. Я буду ждать своего мужа Акилхана до последнего вздоха!

Ахмат хромой:

–  Не говори так! Говори, что будет! Рано или поздно твои сыновья поженятся, и дочки выйдут замуж. Ты останешся одна! Тогда ты будешь бить головой о камень! Тогда будет поздно. Сейчас мужчины, вернувшиеся с войны, женятся на молодых девушках. Я говорю с тобой, молодой женщиной с пятью детьми…

Бону:

–  Ведь у вас есть семья! Вам не стыдно за своих детей?

Ахмат хромой:

– Я тоже их не оставлю. Я влюбился в тебе. Ты в моих мыслях день и ночь. Ведь ты тоже можешь полюбить, ты же понимаешь любовь…

Бону:

–  Ты тоже меня пойми, есть только одна настоящая любовь!

Ахмат хромой:

– Нет…, у тебя больше нет той любви, которая была, пойми меня!

Бону:

–  Пожалуйста, Ахмат, если ты меня уважаешь, иди домой и не возвращайся!

(Ахмат хромая встает и уходит)

Шодия: (крепко обнимает мать)

–  Ой, я боюсь, а что, если он придёт когда братья дома…

Бону:

–  Он не придет, доченька моя, он не придет. Любовная боль очень остра. Я тоже влюбилась в твоего отца с первого взгляда. (Вводит Шодию в комнату. Гладит дочь по волосам.)

Шодия:

– Папа тоже в тебя влюбился с первого взгляда?

Бону: