Цитаты из книги «Здесь, в реальном мире»

В такие минуты ему всегда становилось остро одиноко, будто спорт — это такая планета, где живет папа, но Вару до этой планеты никогда не добраться. Хуже того, Вар знал, что и папе после таких разговоров точно так же одиноко. Иногда он смотрел на сына озадаченно, как человек, который готовился съесть кусок мяса, но вдруг обнаружил, что вместо ножа и вилки по сторонам его тарелки лежат два ватных шарика, и теперь у него на лице написано: Ну и что мне с этим делать?

Дядя Сай был не как другие взрослые. Когда дядя Сай задавал вопрос, он потом слушал ответ.

Завтра в восемь утра бабушку начинают готовить к операции. Я поеду сегодня после вечерней смены. И дождусь, пока прооперируют. Вар положил нетронутый кусок пиццы обратно в коробку.— Ей страшно? — Что?.. Да нет. — Вид у мамы был растерянный. — Хотя… может быть, не знаю.

Вар отыскал оконную сетку, отволок её на кухню, на разделочный стол, туда же отнёс несколько банок клея из кладовки. Потом собрал все осколки витражного стекла — кроме совсем уже мелкой мелочи, которая ни на что не сгодится, — и начал наклеивать на сетку: взрыв оживших самоцветов.

От вопроса на обложке — ВЕДЁШЬ ЛИ ТЫ ЦЕЛЕУСТРЕМЛЁННУЮ ЖИЗНЬ? — его прошибло электричеством, будто кто-то включил рубильник. жизнь к цели? Если да, то к какой? А ведь именно об этом должен спрашивать себя человек, который намерен родиться заново.

Гобелены, конечно, помогали спасаться от зимних сквозняков, но у них была и другая, настоящая цель, гораздо более важная. Проходя мимо гобеленов, которыми были увешаны стены, люди узнавали историю замка — как его обитатели рождались и умирали, как они вели войны и заключали мир, какие в этом замке вершились подвиги и чудесные деяния. Эти фотографии, понял он вдруг, мало чем отличаются от тех гобеленов. Вообще ничем.

В его первое лагерное лето после экскурсии в зоопарк их отвели в «Домик искусства» и велели каждому нарисовать какое-нибудь животное из тех, кого они сегодня видели. «А это что?» — спросила вожатая, держа в руке рисунок Вара — яркие вспышки чёрного и оранжевого, которые закручивались по спирали, а потом терялись в радостно размазанной зелени.«Тигр. — Вар так гордился своим тигром, что даже специально повысил голос: пусть остальные дети тоже слышат. Может, тигр поможет ему избавиться от неприятного осадка, который остался после того разговора про внутри-снаружи. — Он убегает. Там, в клетке, у него была такая печальная морда, помнишь?» «Ладно, — сказала вожатая. — Не всем же быть художниками».

В смысле, на что они тебе сдались? Что в них такого, в этих растениях? Джолин опять наскочила на лопату, на этот раз не примериваясь. Её волосы мотнулись и занавесили лицо, но Вар всё же успел разглядеть: оно было испуганное.Как всегда, его рука сама собой взлетела к груди. Когда рядом кому-то было страшно, у него перешибало дыхание — будто сто стрел друг за дружкой вонзались в лёгкие. Тук-тук-тук-тук-тук. Микейла всегда изумлялась: как это Вар сразу ощущает чужую боль?

Вчера вечером, лёжа в постели, он изо всех сил старался забыть мамины слова, подслушанные под дверью, и думал о ванне, в которой люди рождаются заново. Ему бы тоже сейчас не помешало родиться ещё раз. И начать всё с нуля.

Вар попятился. Лицо его горело; но то, что находилось всегда у него в груди, — душа? — сжалось от холода. Как сердце ящерки, лишённой солнца. Он медленно побрёл по коридору. В кухне он сел за стол и открыл какую-то игру на компьютере. Как сделал бы любой нормальный ребёнок.