Глава 2

Пару дней я гостила в доме отца, но мне все же пришлось съехать. В тот вечер, когда я подслушала разговор между Лесли и отцом, у меня в груди зашевелилось недовольство. Лесли, недовольная, причитала, почему я здесь так долго, словно я была лишним грузом. Я невольно склонила голову и прислонилась к двери, уши горели от стыда, когда отец, сдерживая возмущение, после их разговора «деликатно» попросил меня вернуться домой. А мне не хотелось.

Домой, в ту холодную квартиру, где каждый угол хранил тишину, где единственным обитателем оставалась навязчивая мысль о зависимости от отсутствия материнской любви. Мать даже не отреагировала на мою записку, оставленную на столе – меня это сильно расстраивало. Поэтому я решила уехать от них. Удалившись от этой неуютной обстановки, я направилась в отель. Я нашла один, который всё ещё работал, несмотря на праздничные дни. Это было лучшее решение, которое я могла придумать.

На следующее утро, с ощущением полной безвыходности, я направилась на частный каток, который увидела тогда в рекламе. Он притягивал меня, как магнит. Я стояла на пороге большого здания, сжимая лямку сумки с коньками. Вздохнув, я решилась и вошла внутрь.

Здание было огромным, но внутри царила тишина, вальс которой звучал лишь в моих собственных мыслях. На часах было восемь утра, и я начала беспокойно осматриваться: ни охраны, ни других фигуристов. Где же хозяин? Почему двери открыты?

Я нашла каток и направилась туда. Моя нога ещё болела, но я решила игнорировать этот недуг парочкой обезболивающих. Словно заклиная себя, я прошла ко льду. Он блестел, отражая свет софитов, и ждал моего тепла, моей страсти и свободы.

Возле катка, чтобы не пропустить момент, я села на лавку и стала натягивать коньки. Зашнуровав их, я почувствовала, как уверенность возвращается ко мне, словно озорные феи, проносившиеся по ледяной поверхности. Я встала и, слегка пошатываясь, сделала первый шаг на лед.

Лед был холодным и жестким, его поверхность держала в себе множество историй, но сегодня, в этот момент, он стал свидетелем моей. Я скользила по нему, ощущая, как ветер ласкает мое лицо. Каждое движение добавляло мне грации, каждый поворот был частью танца, который я выучила с молоком матери.

В этот момент все исчезло: Лесли, дом, недовольство – всё это ушло в небытие. Были только я и лед, и каждый мой шаг был частью долгожданной свободы. Я закружилась, закинула голову, и смех сам вырвался из уст, нарушая тишину вокруг.

Я понимала, что здесь, среди ледяных структур и отражений, я могла быть собой. Фигурное катание было моим спасением, моей любовью, той частью жизни, где я ощущала себя живой. Я продолжала скользить по льду, стараясь забыть о боли в ноге, о том, что ждет меня за пределами этого света.

Эта тишина вокруг, повторяющиеся шаги, воспоминания первой любви к фигурному катанию – все это вновь открыло во мне нечто важное. Каждый раз, когда я падала, я поднималась и продолжала. На этом льду я не оставляла слез, только надежду на лучшее. Я сделала несколько кругов, наслаждаясь спокойствием и тишиной, но эти мгновения прервали резкие шаги, поднимающиеся за спиной.

– Кто ты такая и что здесь делаешь? – прозвучал грубый мужской голос.

Я обернулась и чуть не упала. Передо мной стоял молодой парень, примерно моего возраста, в темно-синей хоккейной форме, усыпанной следами прежних битв на льду. Его каштановые волосы были немного растрепаны, а карие глаза сверкали, как будто внутри него бушевало пламя. Он был высоким и спортивным, его плечи были широкими, а мускулистые руки говорили о том, что он не раз проводил время на катке. Секунды, казалось, тянулись бесконечно, пока я пыталась собраться с мыслями.

– Я… просто катаюсь, – вымолвила я, стараясь не выдать своего волнения. Сердце колотилось, как будто оно пыталось выбраться из груди. – Этот каток пустует, и я подумала, что могу…

– Ты не можешь просто так забраться сюда! – прервал он меня. Его голос стал мягче, хотя в нем все еще слышался легкий упрек. – Тут частная собственность.

– Извини, я не хотела тебя беспокоить, – произнесла я, стараясь говорить спокойно, хотя внутри бушевало волнение и стыд. Я нахмурилась, одновременно обдумывая, как выбраться из этой неловкой ситуации.

– Ты не понимаешь. – Он сделал шаг ближе, его уверенность казалась подавляющей. – Тут не просто пустой каток. Здесь тренируются, готовятся к соревнованиям. Если кто-то тебя заметит… – Он на мгновение замер, смотря в мои глаза, как будто искал ответ, – могут возникнуть проблемы.

Я низко наклонила голову, смущенная его упреком. На самом деле, я пришла сюда не ради нарушений, а ради восстановления, после того как громкое фиаско во время чемпионата подкосило меня. Несмотря на позор, фигурное катание было частью меня, и каток был единственным местом, где я чувствовала себя живой.

– Мне просто не хватает практики, – произнесла я, чувствуя, как голос дрогнул от эмоций. – Я… я хотела немного покататься, чтобы вспомнить, как это – быть на льду.

– Вспомнить, как это? – перекатил он свои мысли, снова шагнув вперед, и я почувствовала, как сердце вновь забилось быстрее. – Ты серьезно? Ты понимаешь, что, если ты упадешь или что-то произойдет, я буду ответственен за это?

Мой взгляд снова упал на лед. Я вспомнила, как в детстве каталась с друзьями на своем первом катке, как впервые увидела ледяные узоры под коньками и почувствовала волшебство фигурного катания.

– Я не собираюсь создавать тебе проблемы, – тихо произнесла я, поднимая глаза к его серьезному лицу. – Я просто хочу немного покататься.

– Звучит, как самое слабое из оправданий, – ответил он с легкой усмешкой, холодный и беспощадный. – Но тебе не стоит здесь находиться. Убирайся.

Я почувствовала, как внутри меня что-то зашевелилось – это было разочарование и гнев. Я могла бы попытаться объяснить ему, что для меня это не просто увлечение, а часть меня. Но перед его жестким взглядом слова, казалось, застыли в груди. Повернувшись к нему спиной, я решила, что немедленно уйду. Но, сделав шаг назад, я поскользнулась на льду. В этот момент все замерло. Я почувствовала, как боль снова пронзила лодыжку, и упала, придавив ногу.

– Черт! – выкрикнула я, мороз пробежал по телу от остроты боли.

Парень медленно подъехал ко мне, и его лицо уже не выглядело таким грозным. Он наблюдал, как я пытаюсь приподняться, явно колеблясь между готовностью помочь и желанием остаться безразличным.

– Эй, Алекс! – прогремел один из его друзей, и этот парень, судя по всему Алекс, сразу же отвернулся.

Пятеро хоккеистов, отмеченных таким же цветом формы, стояли у входа, смеясь и подмигивая.

– Похоже, твоя поклонница не справилась с катком! – осведомился один из хоккеистов, его слова вызвали новый взрыв хохота.

Чувствуя, как меня захлестывает прилив гнева, я с усилием поднялась на одну ногу, пытаясь игнорировать боль в лодыжке.

– Уходи, – резко проговорил Алекс, его лицо отошло от холодного равнодушия к чему-то более растерянному.

Я свирепо взглянула на него и сделала шаг вперед и поехала прочь. Выйдя за ограждение, я встала напротив этих парней, как будто становилась стеной, готовой принять удар.

– Пропустите, – фыркнула я, стараясь показать им, что трусости не будет. Я стояла с высоко поднятой головой, отчаянно отказываясь проявить страх.

– Эй, красотка, не спеши! – произнес тот же парень, который докучал мне с самого начала. – Поиграй с нами.

– Не интересует, – бросила я, с силой проталкиваясь через них.

Я схватила свои кроссовки с лавки, и, отчаянно взбираясь на ноги, удерживала свою гордость. Шум от их смеха оставался позади, но он не мог заглушить мой собственный гнев и решимость прекратить это унижение. Я больше не была той, кого можно было обижать.

Взяв себя в руки, я бросила последний взгляд на их лица, полные самодовольства и презрения. С потоком холодного воздуха в лицо я вышла с катка, полная уверенности, что больше никому не позволю обращаться с собой так. Они вышли на лед, и я слышала их смех, эхом раздающийся за спиной. Дебилы. С каждым их шутливым комментарием внутри меня росло чувство злости и непонимания. Этот Алекс время от времени поворачивался ко мне и искал реакцию. Я же тем временем судорожно снимала коньки и надевала кроссовки, стараясь не обращать на них внимания. Сложив свою экипировку в сумку, я похромала к выходу, чувствуя, что каждая моя клетка горит желанием доказать всем, что я способна на большее.

На улице меня встретил холодный канадский воздух, значительно более пронизывающий, чем в Сиэтле. Я поежилась в своем свитере и, не раздумывая, направилась в ближайшее кафе. Внутри было тепло и уютно. Я села за столик у окна и заказала чашку кофе, позволяя себе на мгновение забыться в своих мыслях. За пределами стеклянной преграды падали лучи солнца, и в этот момент я почувствовала, как изнутри скапливается гнев, образуя первобытный водоворот.

Не знаю почему, но я решила зайти в интернет. Мой телефон оказался в руках, и пальцы сами собой набрали имя – Кимберли Кейн. Я нажала «продолжить» и начала смотреть ее последнее видео. Оно вышло двадцать часов назад, и в нем Кимберли давала интервью после чемпионата, в котором, как ожидалось, заняла первое место, а я… Я с треском провалила свое выступление.

– Кимберли, скажите, что вы думаете о вашей сопернице Эмме Розенберг? – спросил репортер, и я почувствовала, как меня снова пронзило это омерзительное ощущение стыда.

Кимберли стояла с невозмутимым лицом, рядом с ней была моя мать, явно недовольная провокационным вопросом.

– Эмма, – начала она, немного смутившись и запинаясь, – довольно неплохая девушка, но фигуристка из нее очень слабая. Слабые ноги и техника хромает, несмотря на то что у нее хороший тренер…

Слова катились, как комки льда, угнетаючи касаясь моего сердца. Каждое слово Кимберли было, как удар в лицо, как будто она знала, где мои слабые места. Истина была незаслуженной; я была сильнее, чем она думала.

– Будет ли Эмма возвращаться на лед? Или она закончила свою карьеру на неудачном падении? – не унимался репортер.

В ответ на это моя мама с яростью в голосе крикнула:

– Мы не собираемся отвечать на вопросы, которые не относятся к данной теме!

Неприятная горечь поднималась в моей груди, и я выключила видео, не желая смотреть его до конца. Внутри меня бурлило, я чувствовала себя потерянной и злой. Но в этот момент я поняла, что не уйду. Не дождетесь моего ухода, я вернусь на лед, и что тогда скажешь мне на это, мама?

Я отпила свой кофе, который уже порядком остыл, и, глядя в окно, поняла, что время шло очень быстро. Летящие мимо автомобили, утренние прохожие, яркое солнце на небе, но в моей душе было серо и пусто. Мне нужен план. Просто так просиживать штаны в Канаде – это не для меня. Мне необходимо найти тренера, вернуться на лед и наконец доказать всем, что я – не бездарность, а фигуристка с потенциалом.

Моя рука автоматически потянулась к смартфону, но я остановилась, улыбаясь самой себе. Никаких поисков в интернете или жалоб на свою участь! Я, наконец, должна взять судьбу в свои руки. Снова посмотрела в окно. Мимо окна проходили те парни. Уже не в хоккейной форме, они весело смеялись и толкали друг друга. «Уроды», – проскользнула мысль. Но вдруг они заметили меня и начали смеяться, указывая в мою сторону пальцами. Я отвернулась от окна, пытаясь не обращать внимания, но, как назло, они зашли в кафе и направились к моему столику.

– Привет, малышка, – отозвался один из них. Высокий белобрысый с брекетами на зубах.

Внутри меня закипела ярость, и я поймала себя на мысли, как бы мне хотелось вырвать ему эти брекеты, чтобы он не дерзил.

– Что нужно? – фыркнула я, стараясь сохранить хладнокровие и не показать, насколько мне противно их присутствие.

– Шикарно падаешь, – хихикнул другой, полноватый с кудрявыми черными волосами. – Кататься не учили?

Меня словно обожгло. Они видели видео? Немыслимо. Уже непонятно, что было хуже – сам факт их насмешек или осознание, что они могли увидеть мою неудачу.

– Я не хочу с вами разговаривать, – бросила я, поставив чашку на стол так, что кофе слегка расплескался.

– Парни, пойдемте отсюда, – сказал этот наглый тип, Алекс.

– А чего это ты? – возмутился белобрысый, сев напротив меня. – Давайте вместе посидим.

На мгновение я ощутила панику. Мне было дискомфортно от их разговора, но на лице Алекса читалась злость. Он пытался меня защитить? Я не понимала, что происходит.

– Я сказал, встал и пошел отсюда, – вновь произнес Алекс, на этот раз повысив голос.

Белобрысый замер на мгновение, недоумевая, и напоследок бросил на меня неприличный взгляд, прежде чем покинуть моё внимание вместе с остальными. Я вздохнула с облегчением – это была победа в маленькой битве.

Расплатившись за кофе, я вышла из кафе и направилась к отелю. В воздухе витала свежесть, и я решила пустить свои мысли на волю. Внутри проносились образы льда, блестящего под яркими огнями, ослепительных костюмов, пота и упорной работы. Всё это ждало меня, лишь нужно протянуть руку и взять.

Я уперлась взглядом в поставленный передо мной вопрос: как же мне вернуться? Я была готова и полна решимости, и это чувство становилось сильнее, чем когда-либо. Возвращение на лед в самый разгар осени казалось естественным, необходимым шагом. Я не собиралась сдаваться. Эта неприятная горечь превратится в силу, а я стану тем, кем должна быть.

Теперь у меня была цель. Я сделала шаг, и несмотря ни на что, даже в ситуации с белобрысым хулиганом, я знала: у меня есть шанс. Буду работать, тренироваться и становиться сильнее. Я возвращаюсь.