– Нормально, – произнесла я, смотря в окно.

Вечерний город наполнялся таинственным светом уличных фонарей, и тени становились длиннее, как будто старались укрыть что-то от любопытных взглядов. Вернув свой взгляд обратно к кафе, я оценила обстановку. Это место оставалось таким же, как было десять лет назад. Запах свежесваренного кофе смешивался с легким налетом старинного дерева и щепоткой пыли, осевшей на столах, которые, казалось, помнили каждую шутку и разговор, произнесенные здесь за десять лет.

Это было наше с братом любимое место. Джеймс всегда знал, как превратить любой момент в маленькое приключение. Я покачала головой, пытаясь отогнать воспоминания о тех временах, когда смех и игры были частью нашей жизни. Сейчас все выглядело так же, как тогда: официанты суетились, доставляя подносы с едой, а я пыталась найти комфорт в привычной обстановке.

Я подняла взгляд, и мои глаза встретились с глазами официантки с кофейником. Ее длинные рыжие волосы, заплетенные в две косы, сверкали в свете ламп, а карие глаза, казалось, смотрели прямо в душу. Я застыла, пытаясь вспомнить, откуда мне знакомы эти черты лица. Возможно, это было простое совпадение, но в голове раздался зловещий треск.

Она приближалась, не отрывая от меня глаз, и в этот самый момент, когда я решила отвернуться, Джеймс, сидя напротив меня, в очередной раз занял слишком много места. Он расставил ноги, словно ему нужно было побороть невидимый мир, который был только ему известен. Я изогнула бровь, собираясь сделать ему замечание, но в этот миг моя жизнь перевернулась.

Девушка споткнулась о его выставленную ногу и, словно в замедленной съемке, полетела в мою сторону. Кофейник, наполненный горячим кофе, вырвался из ее рук и со свистом описал дугу. Обжигающая жидкость, словно лава, вылилась на мою ногу, вызывая шокирующую боль. Кофейник шлепнулся на пол, разбившись в дребезги. Вокруг нас поднялся шум – разговоры и смех в кафе внезапно замерли, и все взгляды обратились к нам.

– Черт! – вырвалось у меня, и я отскочила, мгновенно понимая, что пылающая нога станет единственным воспоминанием об этой встрече.

Но не только это меня поразило. Я уставилась на неё, на её белое, как мрамор, лицо, и глаза, полные ужаса. Я видела, как по моей ноге стекал кофе, оставляя яркие пятна на серых джинсах, и в этот момент во мне вспыхнуло нечто большее, чем просто гнев. Это была ненависть, укоренившаяся в моём прошлом.

– Простите, – пробормотала она, её голос звучал так жалобно, что я почувствовала, как в груди закипает ярость.

Она бросилась собирать осколки разбитого кофейника, и в этот момент Джеймс встал рядом со мной, защищая как щитом. Его фигура казалась большой и внушительной, он всегда был тем, кто защищал меня, когда никто другой не мог.

– Это вы простите, – сказал он, его голос был твердым и уверенным. – Привычка раскидывать ноги.

– Нет, ничего, – ответила она, глядя на него, и я могла видеть, как её страх проявляется на лице.

Я не могла не заметить её бейдж, на котором было написано имя Мира. Мира, которая много лет назад издевалась надо мной, которая оставила в моем сердце шрамы, о которых я пыталась забыть. Я хотела просто ударить её, чтобы почувствовать, что это всё ещё со мной, чтобы вернуть себе хотя бы малую часть контроля, которую она когда-то забрала.

– Давайте я протру вам ногу, – сказала она, её голос был полон тревоги и нервозности.

Я почувствовала, как в моем сердце что-то сжалось. Она протянула руки, но я резко остановила её.

– Не нужна мне ваша жалкая помощь, – бросила я, мои слова звучали как приговор. – Собирайте осколки и проваливайте.

Я смотрела на её испуганные глаза и что-то внутри меня треснуло. Это было то, что я не хотела видеть – ту девочку, которую когда-то никто не защищал, ту, что боялась, как и она. Я вспомнила, как стояла одна в углу, когда Мира и её друзья смеялись надо мной.

Она подняла взгляд, в его глубине я увидела ужас и смятение, смешанные с чем-то еще – возможно, раскаянием. Но я не могла этого принять.

– Аника, – сказал Джеймс с недовольным выражением на лице, как будто я опять сделала что-то не так. – Она же из вежливости…

– Не нужна мне ничья вежливость! – выпалила я, в гневе уходя к туалету.

Мне нужно было уйти от этого взгляда, от его недовольства и от Миры, которая снова разрывала мои раны.

Когда я закрыла за собой дверь, на мгновение мне стало легче. Я прижалась спиной к холодной поверхности, чувствуя, как постепенно выдыхаю всю ненависть, всю ту боль, которую так старательно прятала. Мои мысли возвращались в детский дом, где каждый вечер я стояла одна в углу, зажатая в своей несмелости, а Мира с остальными издевалась надо мной, зная, что никто не придёт мне на помощь. Они били меня и даже окунали в унитаз, как будто мой страх был их любимым развлечением.

Я резко отключила эти воспоминания, как будто могла отключить свет, но они возвращались ко мне как привидения. Протянув руку, я включила холодную воду, и она ударила мне в лицо, заставляя меня вздрогнуть. Мое отражение в зеркале не покидало меня – та же самая девочка, но с другой историей.

Я включила горячую воду, пытаясь избавиться от пятна на своей одежде, и вдруг почувствовала, что кто-то стоит за мной. Подняв голову к зеркалу, я увидела только себя, но интуиция шептала мне, что я не одна. Быстро закончив, я выбежала из туалета, сердце колотилось от страха и злости.

Когда я вернулась к столику, Джеймс уже встал со стула, его лицо было хмурым, как всегда, когда он чувствовал, что что-то не так. Тарелок на столе уже не было, и я знала, что он расплатился за нас, как всегда. Я обдумала, что сказать, но в голове только крутились одни и те же мысли: как же всё это сложно.

– Я знаю, что ты собираешься прочитать мне лекцию о том, что так вести себя некрасиво, но мне плевать, – произнесла я, вытянув руку вперед, не давая ему шанса начать. Я натянула куртку, чувствуя, как холодный ветер проникает под ткань, и добавила: – Пошли?

Он фыркнул, кивнул, и мы направились к выходу. Как только мы оказались на улице, вечерний воздух, наполненный холодом и свежестью, окутал меня словно плащ, даруя временное облегчение. Я остановилась, уставившись на темно-синее небо, полное сверкающих звёзд, и в этот момент меня охватило странное ощущение, словно я была частью чего-то большего, чем просто этот вечер.

– Это была Мира, – сказала я, не отрывая взгляда от небосвода.

– Что? – Джеймс опешил, опустив голову и переводя взгляд на меня.

– Это была она, – повторила я, уже с большой уверенностью. – Я узнала бы её из тысячи рыжих девушек.

– Я даже не обратил на это внимания, – произнес он рассеянно, в его голосе я уловила нотки недовольства и усталости.

– И не надо, – бросила я, чувствуя, как раздражение начинает змеёй ползти по моему телу. – Пошли?

– Пошли, – просто ответил он и я подхватила его под руку.

Мы начали путь к его дому, и в этот момент я поняла, что каждое наше действие пропитано тем, что мы оба знали, но не хотели произносить вслух.

Пока мы шли, вечер погружался в темноту и с каждой минутой мне казалось, что сама атмосфера накаляется как натянутая струна. За спиной осталась суета города, но впереди таилась неопределенность.

Мы пришли к его двери, и я, вглядываясь в его лицо, увидела, что там отражается какая-то глубинная тревога. Как будто он видел что-то, чего я не могла заметить. Я не знала сколько раз мы с ним делали этот путь, но в этот момент он казался мне первым. Мы стали свидетелями перемен, которые отразились в его глазах, и я чувствовала, что за этим дверным проемом нас ждет нечто большее, чем просто привычный уют.

Когда он открыл дверь, комната обняла нас теплым воздухом, но это тепло было обманчивым. Внутри нас ждал Ральф – его огромный доберман, который, словно пружина, выстрелил вперед и покрыл Джеймса поцелуями, смешанными с лаем. Этот момент был забавным, но в то же время тревожным: я могла видеть, как Ральф, с его остроконечными ушами и мощной челюстью, переключил свое внимание на меня. Иногда я его боялась за его огромную пасть и острые зубы, представляя как они вонзаются мне в глотку. Но Ральф не такой, по крайней мере не со мной. Он подпускает к себе лишь Джеймса и меня. Ральф всегда был защитником, но в нем таилось что-то первобытное.

– Привет, малыш, – произнесла я, поглаживая его шершавое теплое тело. – Малышом тебя, конечно, не назовешь, но все равно ты мой малыш.

Ральф заурчал, его короткий хвост метался как ураган, и я почувствовала, как расслабление наполняет атмосферу. Но за этой легкостью скрывалась тень, и я не могла избавиться от ощущения, что за дверью кроется нечто зловещее.

Джеймс зашел в квартиру, я следовала за ним, ощущая, как Ральф прилип к нам как верная тень. Брат копался в коридоре, а я осматривала знакомые вещи – фотографии на стенах, книги на полках, запахи, которые казались мне уютными, но вдруг обратились в нечто незнакомое.

– Вот тебе поводок, – сказал Джеймс, протянув мне красный поводок-рулетку, его лицо вновь стало серьезным. – Только не потеряй Ральфа и всегда води за поводок, не отпускай.

Я кивнула, но не могла избавиться от странного ощущения, что этот поводок стал символом чего-то гораздо большего, чем просто уход за собакой.

– Корм я заказал, завтра привезут на твой адрес, – продолжал Джеймс, почесывая затылок, словно искал слова. – И да, если что-то случится с Ральфом, звони сразу мне. Хорошо?

– Хорошо, – ответила я, хотя внутри меня нарастала тревога. Как будто это был не просто обычный разговор о собаке, а предостережение.

Я нацепила поводок на ошейник Ральфа, тот обиженно посмотрел на Джеймса, словно почувствовал, что его свобода оказалась под угрозой. Брат присел на корточки, и в этот момент его лицо приобрело особую тень – волнение смешивалось с чем-то глубоким, как если бы он хранил в себе тайну, которую я не могла разгадать.

– Не переживай, пупс, я скоро приеду и заберу тебя, – произнес он, его голос стал таким нежным, что я почти поверила, что он действительно как отец своему псу. – Слушайся тетю Анику и следи за ней, чтобы она вела себя хорошо.

Он поцеловал Ральфа в лоб и обнял его, как будто тот был его единственной опорой в этом мире. Я закатила глаза, стараясь развеять нарастающее напряжение. Брат, казалось, не замечал, что его поступки становились все более странными. Но мне не понять их прочной связи. Он поднялся на ноги и взглянул на меня, в его взгляде было что-то такое, что заставило меня вновь почувствовать тревогу.

– Иди сюда, – сказал он, и я почувствовала, как меня тянет к нему, как к мощной и таинственной силе.

Он обнял меня так сильно, что я в какой-то момент почувствовала, как мои ребра чуть не хрустнули. Я пробормотала шутку о том, что он меня задушит, но мой смех был натянутым, словно старый провод – на грани разрыва.

Он поцеловал меня в лоб, и я ощутила на себе его дыхание. Оно было теплым и спокойным, но его руки, обнимающие меня, казались слишком жесткими. Я отстранилась и постаралась вернуть себе контроль.

– Ладно, мы пошли, – произнесла я, уже понимая, что эта фраза, казалось, была лишь формальностью. – И позвони мне, как прилетишь, – строго напомнила я, прищурившись, и не могла избавиться от ощущения, что что-то действительно не так. – И когда полетишь обратно.

– Слушаюсь, – ответил он, отдав честь, как будто был солдатом на службе.

Я помахала ему, послала воздушный поцелуй, но Джеймс лишь закатил глаза и закрыл дверь, словно уходил на войну, от которой не было возвращения. Я вышла на улицу с Ральфом, ощущая, как мир вокруг меня стал чужим и зловещим. Вечер окутал город, небо уже практически чернело, предвещая дождь.

Дождь… Это всегда было время, когда я чувствовала себя особенно уязвимой. Громкие капли били по тротуарам, как маленькие пульсации, и я ускорила шаг, стараясь не думать о том, что ждет меня впереди. Я чувствовала, как за спиной сгущаются тени, и вдруг в голове проскользнула мысль: что, если Джеймс не вернется?

Трепет, словно от прикосновения холодного ветерка, пробежал по моему позвоночнику. Ральф потянулся вперед, вытаскивая меня из моих мрачных мыслей. Я смотрела на него, в его глазах я увидела отражение своего собственного страха.

– Пойдем, Ральф, – произнесла я, хотя внутри меня что-то сжималось, предвещая что-то ужасное.

Дождь усилился, и я замедлила шаги, как будто именно эта лужа могла стать преградой между мной и тем, что ждет за углом. Я медленно шла по знакомой улице, чувствуя, как вечерняя прохлада окутывает меня, словно темное одеяло. Ральф, мой преданный спутник, не спешил, и я не торопила его. Время текло медленно, и, казалось, каждое мгновение задерживалось, как будто ожидая чего-то важного.

Свет фонарей слабо пробивался сквозь густеющие тучи, и я почувствовала, как сердце забилось быстрее. Ральф замер, его уши настороженно приподнялись, словно он уловил нечто, чего не замечала я. Я наклонилась к нему и погладила его по голове, стараясь успокоить и себя, и пса.

– Все будет хорошо, – прошептала я, хотя сама не верила в это.

Мы свернули за угол и вышли на пустую улицу, где неподвижные тени деревьев поднимались, словно стремящиеся к небу руки. Вдруг меня охватило ощущение, что кто-то наблюдает за нами. Я остановилась, оглянулась – пустота.

Неужели это предчувствие меня подводит? Я потянула за поводок, но Ральф остался на месте, его взгляд был устремлен в темноту. Я почувствовала, как по спине пробежали мурашки.

– Ральф, пойдем, – настойчиво произнесла я, но собака не сдвинулась с места.

Я наклонилась к нему, его глаза отражали улицы нашего района – пустота, но в ней что-то было. Неизвестность? Или что-то гораздо более страшное?

Мы продолжили путь, и вскоре я поняла, что куда бы я ни шла, не могла избавиться от чувства, что за нами следят. Поступь становилась все более прерывистой, а мысли – все более мрачными. Что, если Джеймс действительно унес с собой часть моей безопасности? Что, если он оставил меня в опасности?

Внезапно из-за угла вышел человек. Его лицо было скрыто в тени, но я чувствовала, как его взгляд пронзает меня. Ральф зарычал, его шерсть вздыбилась. Я попятилась назад, но человек сделал шаг вперед.

– Извините, – произнес он. – Вы не видели здесь маленькую девочку?

На мгновение я замерла, не зная, что ответить. Его голос звучал спокойно, но в нем была скрытая агрессия. Слова обвивали меня, заставляя чувствовать себя уязвимой.

– Нет, – ответила я, стараясь сохранять спокойствие. – Я не видела никого.

Он кивнул, но не уходил. Я почувствовала, как за спиной растет тревога, и снова потянула за поводок. Ральф, чувствуя, что что-то не так, навострил уши.

Я не могла просто так уйти. Что-то внутри подсказывало, что этот разговор – лишь прелюдия к чему-то более мрачному. Я обернулась и быстро пошла в другую сторону, стараясь не показывать своей растерянности.

Скоро дом был уже на горизонте, Ральф, зная мою решимость, рванул вперед. Мы пришли домой, но покой был лишь иллюзией. Ночь только начиналась, и мрак, подобно хищнику, поджидал нас за каждым углом.

Открыв дверь квартиры, я почувствовала легкий сквозняк, словно кто-то на мгновение прошел мимо. Ральф, не дождавшись, когда я сниму с него поводок, вырвался и побежал внутрь. Я зашла, закрыв за собой дверь, повернула замок и еще раз проверила, что он закрыт. Сердце колотилось, а в голове крутились мысли о том, что темные силуэты могут поджидать даже здесь, за этими стенами.

Включив свет, я сняла с себя верхнюю одежду, стараясь успокоить себя, но легкое дрожание рук не покидало меня. Зашла в комнату, где Ральф расположился на диване, что-то обнюхивая на нем. Подойдя ближе, я замерла. На диване красовалась лужа. Принюхалась – это была моча.

– Ральф, – строго сказала я, сдерживая раздражение. – Это твоих лап дело?

Он посмотрел на меня жалобными глазами, и я почувствовала, как в душе вспыхнуло сострадание. Я закатила глаза и, выгнав его с дивана, направилась на кухню за чистящим средством. С каждым шагом ощущала, как злобный холод проникает в мою квартиру, наполняя её зловещими шепотами.

Спасибо большое, подумала я с горькой иронией. Я потратила час на оттирание лужи, в то время как Ральф, забыв о своих шалостях, носился по дому как угорелый, исследуя каждый угол квартиры. Понимая, что не могу отстать от реальности, я пыталась собраться с мыслями. После того, как с диваном было покончено, я легла на свою кровать в спальне и включила телевизор, надеясь, что хоть что-то сможет отвлечь меня от навязчивых мыслей.

По нему шла какая-то сопливая мелодрама. Я смотрела, как на экране разыгрываются трагедии, в то время как мой собственный внутренний мир стал полем битвы. Ральф запрыгнул ко мне, и я, чуть улыбнувшись, попыталась насладиться моментом. Но вскоре сон одолел меня, и я уснула, всё еще ощущая на себе взгляды теней, ожидающих своего часа.

Среди полутемного сна я чувствовала, как что-то меня тревожит. Словно кто-то был рядом. Я проснулась, охваченная чувством тревоги, когда тихий шорох заставил меня приоткрыть глаза. В комнате было темно, а единственный источник света – экран телевизора – мерцал, создавая странные тени на стенах. Я повернулась к Ральфу, который всё еще спал рядом, его спокойное дыхание вселяло уверенность.

Но вдруг я услышала снова. Этот звук – тонкий, как стеклянный хруст, доносился из кухни. Внутри меня закралась паника. Я встала, стараясь не шуметь, и крадучись направилась к источнику звука. Дверь в кухню была приоткрыта, и мне показалось, что на мгновение я увидела движение. Адреналин заполнил каждую клетку моего тела, и я чуть слышно позвала:

– Ральф…

На мгновение всё замерло. Затем раздался резкий звук – это была ложка для обуви, падающая на пол в коридоре. Я замерла, понимая, что ночное спокойствие снова разрушено. Теперь мне оставалось только одно – найти источник этого страха.

Я переборола все свои страхи и медленно вышла в коридор. Тьма вокруг меня была густой, как черное масло. Взгляд упал на ложку, валявшуюся на полу – она выглядела так, будто сама выпала из рук невидимого зрителя. Сердце колотилось в груди, а дыхание стало учащенным.

Я дернула входную дверь, и, как будто в ответ на мой страх, она с легкостью открылась. Что за черт? Я точно помнила, как тщательно закрывала её, проверяя замок. С паникой на душе я закрыла дверь, запирая на замок с неким отчаянием, которое овладело мной.

Вернувшись в свою спальню, я ощутила себя как маленькая девочка, прячущаяся под одеялом от грозы. Я забралась под одеяло, накрывшись с головой, словно это могло защитить меня от невидимого врага, и, наконец, вскоре уснула.