С каждым мгновением ночь становилась всё более гнетущей, и единственным моим спутником оставались мысли – они вились вокруг, нашёптывали мне о том, что происходит. Я старалась не думать о голоде, который звал меня, но он становился всё настойчивее. В такие моменты я чувствовала себя как будто на краю обрыва, готовая упасть, и это было пугающе.

Тишина в комнате стала почти осязаемой, и, пожалуй, единственным звуком, способным расслабить меня, стал тихий щебет, руками проводящий по стенам. Я пыталась сосредоточиться на таких простых вещах, пыталась найти утешение в чем-то многовековом, но ни одна мысль, ни одно воспоминание не могли отвлечь меня от реальности, которая всё больше поглощала меня.

Я вновь и вновь возвращалась к мысли о суде Эдварда. Зачем мне это нужно? Это был риск, который мог стоить мне жизни. Но в ту же минуту я знала, что это было важно. Эдвард, с его загадочной и темной личностью, всегда притягивал меня. С ним была связана моя судьба, как бы я этого ни хотела. Я погрузилась в воспоминания о нем – его саркастическая улыбка и проницательные глаза, которые будто читали мои самые глубокие страхи.

Вальдо… Идея того, что он – мой истинный отец, меня истощала. Я ненавидела его за все боли, которые он мне причинил, и за то, что ставил под угрозу не только свое существование, но и жизни окружающих меня. Запрещать мне идти на суд – его попытка защитить меня или же еще одна хитрая манипуляция? Я сомневалась, но желание узнать правду брало вверх над разумом.

Я перевернулась на бок, укрылась потеплее и попыталась успокоить себя. Бэт, даже без слов, чувствовала мою борьбу, и хотя у нее не было тех знаний о мире, в который я оказалась втянутой, ее поддержка значила для меня больше, чем я могла выразить словами.

– Ладно, – тихо произнесла я, как будто пытаясь убедить не только ее, но и саму себя. – Завтра будет другой день. Я всё еще могу на всё повлиять, как бы ни сложилась ситуация.

Как только я произнесла эти слова, на мгновение мне показалось, что мир вокруг меня наполнился надеждой. Но скоро это ощущение развеяло дыхание страха. Я снова взглянула на свет, пробивавшийся сквозь щели, и зажмурилась, отгоняя мысли о завтрашнем дне. Я знала, что не смогу спать. Снова.

Тишина комнаты лишь подчеркивала мои внутренние противоречия. Я не могла позволить себе больше оставаться в неведении, и, когда солнце медленно начинало подниматься за горизонтом, мне стало ясно: несмотря на все риски, в этом мире я должна быть сильной и решительной. Мягкий свет предрассветного неба пробивался сквозь старые шторы нашей комнаты, обнимая тусклыми, размытыми тенями стены. Я тихонько лежала на своей постели, чувствуя, как с каждым часом мрак расплывается, уступая место раннему утру. Казалось, весь мир затаил дыхание. А я, в свою очередь, думала. Об Эдварде, о суде, о своем плане. Мысли вихрем кружились в голове, и, несмотря на мою решимость, холодный металлический привкус страха тяжело оседал где-то в глубине.

Я повернула голову к окну, разглядывая, как слабый свет прорывается сквозь полупрозрачные занавески. Мои дампирские чувства обострились: я чувствовала шепот ветра за окном, улавливала запах ночи, ещё не до конца уступившей место дню. Вместе с новообретёнными способностями пришла ответственность, и я понимала, что завтра, на суде Эдварда, я должна быть.

Я ещё раз перебрала в голове план. Всё было тщательно продумано. Нужно пробраться на заседание тайно. Белые маги, известные своей стражей и хитростью, будут дежурить на каждом углу, их чары станет трудно обойти. Но легко не будет – я знала это с самого начала. Я знала и о наказании, которое может последовать. Но ради Эдварда… ради всего, что между нами было и остается, я готова пойти на риск.

Светлеющий потолок над моей кроватью не отвлекал. В голове рисовались детали: как я выскользну из академии, когда Бэт ещё будет спать; как увернусь от магических ловушек и незаметно проникну в зал, где решается судьба Эдварда. Исхода суда я не знала, но одно было ясно – его исход должен был быть справедливым. А я должна была быть там. Моё сердце, которое начало менять ритм из-за его смешения с кровью вампира, давало лишь один ответ: без борьбы этот день нельзя оставлять.

Едва начинавшийся рассвет всё-таки притупил мои мысли. Быть может, я задремала на несколько минут – в своём полусне я еле различала тени за окном, слышала, как Бэт резко перевернула подушку, бросила что-то невнятное во сне. Но едва я улавливала моменты абсолютной тишины в комнате, изнутри разгоралась твёрдая уверенность: пути назад нет.

Когда первые лучи утреннего солнца коснулись комнаты, я наконец поднялась с кровати. Осторожно, чтобы не разбудить Бэт, я заправила одеяло и натянула свою куртку. Её рукава слегка щекотали запястья – всё казалось таким обыденным, даже когда внутри всё горело.

Бросив последний взгляд на подругу, я выскользнула в общий коридор и шагнула к двери. Холодный воздух встретил меня, будто напоминая, что с этим утром приходит испытание. Моя миссия началась.

Я шла к воротам Академии, не оглядываясь, вниманием поглощённая лишь своей целью. Птицы что-то пели, но их мелодия звучала как насмешка. Прохладный осенний ветер трепал мои волосы, заставляя каждую прядь густо вплетаться в мрак. Вдруг мои ноги и руки онемели, и передо мной замерло всё вокруг, так будто меня заковали в невидимые нити.

– Куда ты собралась? – раздался грозный голос позади. Я уже знала, кто это.

Это был он. Вальдо. Сукин ты сын.

Нити ослабли, и я упала на землю. С трудом поднимаясь с колен, прищурила глаза, чтобы рассмотреть его в свете утреннего солнца— его мрачное лицо, пронзительные зеленые глаза, полные такого хладнокровия, что от них становилось неуютно.

– Я спрашиваю, куда ты собралась? – бросил он, склонившись ко мне.

Я не могла ответить сразу, но его слова жгли меня, как кислота. Мой голос пробился через гнев и страх.

– В суд, – фыркнула я, ярость охватывала меня, стоило мне вспомнить о его роли в этой истории.

– Ты не пойдешь, – решительно сказал он, в его голосе звучала угроза.

Я поднялась на ноги, собирая силу внутри себя.

– Я хочу увидеть Эдварда, – произнесла я, чувствуя, как ярость нарастает в груди.

– Исключено, – отрезал он, его лицо стало ещё более мрачным. – Там ОБМ. Я не позволю тебе быть там. Что скажет Миранда, когда увидит, что ты жива? Или что сделает? Она убьёт тебя на месте.

Эти слова были в моих ушах как колокольчики, оповещая о надвигающейся опасности, но у меня не было выбора. На этот раз не было пути назад.

– Плевать, – фыркнула я, хотя у меня тряслись руки.

Вальдо резко подлетел ко мне, схватив за шею, отрывая ноги от земли. Я задыхалась, отчаянно пытаясь вырваться, но его хватка была жёстка. Его глаза, полные презрения, казались мне еще больше омерзительными. Неужели я действительно унаследовала от него свои зеленые глаза? Ах да, плевать. Они уже не зеленые. Моё сердце колотилось, словно пыталось вырваться из грудной клетки. Хотя, если вдуматься, можно ли назвать это сердцем? Став наполовину вампиром, я до сих пор пыталась понять, что из меня осталось человеческим. Но в этот момент моя природа не имела значения: я зависела от ярости Вальдо, того самого «отца», который так долго был для меня лишь именем в тени, а теперь превратился в источник отчаяния и злости.

– Ты такая же упрямая, как твоя мать, – просипел он, его холодные глаза горели гневом.

Воздух вокруг нас словно сгустился, осень замерла. Я чувствовала, как его пальцы напрягались на моей шее, впиваясь, как тиски. Казалось, ещё мгновение – и он сломает мне позвоночник. Но я не дам ему такой возможности. Никогда.

– Пусти меня, – процедила я сквозь зубы и, извернувшись, ногой ударила его в грудь.

Удар был скорее символическим – никто из нас не заблуждался, что я достаточно сильна, чтобы навредить вампиру. И всё же он расслабил хватку, и я рухнула на холодную мокрую землю, хватая ртом воздух. Вальдо лишь усмехнулся, перенося вес на одну ногу.

– Ты можешь составить список: встречи, на которые я тебя не пущу. Эдвард – на верхушке, – его голос был ровным, почти лениво-насмешливым, но в этом равнодушии было что-то чудовищное.

– Ты не можешь держать меня взаперти, – я поднялась, стирая грязь с ладоней. Горло болело, но я старалась держать лицо. – Я имею право знать правду.

Правду. Это слово раскалывало меня изнутри. Вальдо скрывал её так долго, что я уже начала сомневаться, существует ли она на самом деле. Скрывал от меня прошлое. Заявился на пороге, утверждая, что я его дочь. И вот теперь – это.

Он ступил ближе, его фигура заслонила тусклое осеннее солнце. Его лицо почти не отражало эмоций. Только взгляд – столько там было не то боли, не то угрюмой усталости.

– Правда тебя уничтожит, – сказал он тихо. – Зачем тебе это? Что ты надеешься найти?

– Уничтожит? – я засмеялась, но в этом звуке больше было горечи, чем радости. – Это говорит отец, который уже уничтожил мою жизнь? Не бойся, Вальдо. Ты преуспел в этом лучше, чем любая правда.

На миг что-то мелькнуло в его глазах. Уязвимость? Вина? Я не могла быть уверена. Но это чувство тут же исчезло, как и появилось. Его лицо стало снова каменным.

– Ты не понимаешь, с кем играешь, девочка. Это намного больше, чем твоя обида или ненависть ко мне, – он сделал ещё один шаг, и я почувствовала себя загнанной в угол. – Эдвард ошибся. Он позволил себе привязанность, слабость. Я не повторю его ошибок.

– Тогда зачем ты вообще вернулся? – я смотрела ему прямо в глаза, чувствуя, как подступает горечь. – Зачем ты лезешь в мою жизнь, если так боишься слабости?

Вальдо замер, будто мои слова на секунду остановили этот поток ледяного высокомерия. Его губы шевельнулись, но ответ застрял на полпути. Я знала, что он не ответит. Он никогда ничего толком не объяснял.

Я отвернулась. Если он думал, что его власть над Академией даст ему право контролировать каждое моё движение, то он недооценил меня. Я не была «слабой» – ни его дочерью, ни кем-либо ещё. Теперь я была наполовину вампиром – и этот факт давал мне силы и цель.

– Я найду Эдварда, чего бы это ни стоило, – бросила я через плечо. – А ты можешь продолжать играть в своего «всемогущего директора», если хочешь.

Я не ждала ответа. Спину жгло его молчание. Я знала: это был только первый раунд, и в нашем странном танце силы мой выигрыш был временным.

– Ладно. Но ты не можешь пойти в этом обличии.

Я остановилась, выбрав, по-видимому, не тот путь для этой баталии. Обернувшись, я попыталась прочитать его права и запреты на своём лицевом выражении, узнать истинную природу своего врага. Проблема была в том, что я больше не могла одеваться в старую защитную оболочку: мне нужны были новые маски, новый облик. Этот факт меня задел – мне не оставалось выбора.

– Твои волосы и глаза изменились, но это не означает, что тебя не узнают, – сказал он.

Его тень нависла надо мной, словно облако, затмевающее свет. Я фыркнула, отвечая, полная злости и упрямства.

– И что же мне делать? Натянуть повыше капюшон и сделать вид, что я немая? Чтобы не выдать ни голос, ни свою сущность?

– Нужно поменять личину, – произнес он, его голос был строгим и беспристрастным.

– С чего ты передумал? Разве не ты сказал, что привязанность и слабость не твой удел? – провела я контратаку, чувствуя прилив ярости, ибо каждая его встреча со мной была обременена этой фамильной ненавистью.

Я была словно лава, готовая извергнуться, и каждое его слово подкидывало меня в огонь. Вальдо посмотрел на меня с той вампирской высотой, которая была ему присуща, и, видя меня такой – независимой и ненавидящей, он первый раз поставил в равенство. Я увидела в его глазах что-то, что напоминало гордость, а может быть, страх.

– Привязанность здесь ни при чём. Это прагматичность.

Его тон вышиб меня из равновесия. Я ждала яда, сарказма, цинизма. Но это было что-то иное. Что-то, что не давало мне доверять ему, но и не позволяло ни на миг упускать лицо.

– Прекрасно, – сквозь зубы произнесла я. – Прагматичность так прагматичность. Но, если ты так уверен, что я должна поменять личину, не проще ли тебе просто запретить мне идти?

– Ты всё равно пойдёшь, – он посмотрел на меня с такой уверенностью, что я почувствовала холод в груди. – Потому что ты моя дочь.

Эти слова повисли в воздухе тяжёлым грузом. Моё сердце пропустило удар, но я сделала вид, что не услышала. Вместо этого я выбросила ненужные эмоции из головы. В конце концов, я играла по его правилам лишь временно.

– Ты можешь ненавидеть меня, – сказал он. – Но это не изменит твоей природы. И я стараюсь лишь защитить тебя.

Его слова прозвучали даже не как аргумент, а как неоспоримая истина. Я закатила глаза, чувствуя, как гнев и раздражение всплывают на поверхность. Что за наглость? Этот человек – мой отец? Тот, кто разрушил мою жизнь, кого я ненавидела всем сердцем? А теперь он всеми силами пытается убедить меня, что действует по благим причинам?

Я слегка тряхнула головой, сбрасывая эти мысли. Нельзя показывать слабость. Никогда. Особенно перед ним. Особенно в Академии.

– Ладно, – я фыркнула, скрестив руки на груди. – Чью личину я должна принять, чтобы попасть на этот самый суд?

Он медленно поднял взгляд, будто собираясь бросить новый вызов.

– Моей жены, – коротко бросил он.

От неожиданности и абсурдности ситуации я хмыкнула, не в силах сдержать насмешки.

– Как её там… Эльфрида, да? – бросила я с едкой усмешкой. Я была готова к тому, чтобы отомстить ему словом. – А она вообще знала, что ты изменял ей с моей матерью?

Взгляд Вальдо немного потемнел, но он не ответил. Вместо этого он молча сунул руку в карман и достал из него тонкую пробирку с жидкостью насыщенного алого цвета. На мой взгляд, она слишком резко выделялась на фоне сумрачного освещения поляны.

Кровь.

Я почувствовала, как сердце снова трепещет, будто в замешательстве. Что-то древнее внутри меня откликнулось на запах, едва уловимый даже моими человеческими чувствами. Хоть я и наполовину вампир, но до этого момента отчётливых признаков своей второй сущности я никогда не ощущала. А вот сейчас… что-то странное начало пульсировать в моих венах в унисон с мерзким холодом пробирки, которую он протянул мне.

– Выпей, – произнёс он хрипловато.

– Что мне это даст? – с вызовом бросила я, играя на публику. Однако в руках пробирку уже приняла, испытывая странный микс любопытства, страха и отвращения.

Его глаза сузились. Сквозь эти щелки промелькнула привычная раздражённость.

– Это её кровь, – сказал он и сделал паузу, вероятно, ожидая реакции. Её? Мне не нужно было спрашивать кого. Я уже знала. – Ты вампир, хоть и на половину, – продолжил он.

– Дампир, – перебила его я, почти автоматически. Слова сорвались с губ, но звучали уверенно. Его лицо застыло в непонимании.

– Что?

– Ну, ты слышал меня. – Я посмотрела на пробирку в руках, ощущая холод кровавой жидкости через стекло. – Мне не нравится твоё «полу вампир». Это звучит… унизительно. Я дала себе новое имя. Дампир. Это вроде, как и горькая шутка, и правда. Учитывая, что я рождена между вампиром и человеком, это звучит лучше. Как ни крути, так или иначе, я всегда была чем-то средним. А теперь, после того что произошло… я стала настоящим дампиром. В этом есть смешная ирония судьбы, не находишь?

– Гениально, – пробормотал он, закатывая глаза. Казалось, я в какой-то момент стала его личным раздражителем. Смешно. Но он продолжил, его голос снова стал строгим. – Вампир, выпив кровь другого существа, может менять свою личину на некоторое время. Пока кровь чужого существа не выветрится из его организма.

Я не дослушала до конца. С любопытством и лёгким отвращением вскинула пробирку к губам и одним глотком осушила её содержимое.

Жидкость была… жуткой. Это не запах, не вкус – что-то между горьким ожогом и липким теплом. Как будто что-то живое и незнакомое пробежало внутри меня. Я судорожно выдохнула, а в горле заклокотала странная энергия. Глаза начало жечь, а в уме вспыхнул вихрь образов, воспоминаний – но не моих. Её. Её энергия, её сущность застыла во мне. Это походило на то, будто я вырвала у кого-то частицу души и заставила её расти внутри себя. Голова закружилась, словно в воздухе стало слишком много кислорода или, наоборот, его стало катастрофически не хватать.

– Ты слишком поспешна, – прервал мои мысли голос Вальдо. – Нужно было подготовиться. Бывают побочные эффекты.

Я не ответила, всё ещё переваривая ощущения. Какое это было чувство? Слова не находились. Мой новый статус… дампира, кажется, разрывал природу на части, заставляя соединяться несовместимое.

– Эффекты от чего? – наконец ответила я, стараясь скрыть легкий страх, который закрался где-то внутри на фоне непонятных ощущений.

Почувствовала, как мои пальцы вдруг стали холодными, а мир вокруг начал слегка изменяться в восприятии, словно поверхности объектов приобрели странный блеск, а их контуры дрогнули. Цветок на клумбе у ворот Академии, вроде бы обычная маргаритка, казалось, вдруг наполнился светом, будто внутренним сиянием.

Я посмотрела на Вальдо. Его лицо оставалось бесстрастным, как всегда. Только глаза цепляли – холодные и бездонные, как черная омутная вода, которую я с детства боялась. Как раз сейчас мне хотелось утопить этот его лед взглядом, который мешал собраться с мыслями.

– Ты чувствуешь? – спросил он. Наверное, видел, как мои зрачки изменились или как лицо начало трансформироваться. Я кивнула медленно и тяжело, не говоря ни слова.

– И что теперь? – спросила я, кивнув куда-то в сторону ворот. Сердце колотилось быстро, как у испуганной птицы.

– Теперь ты выглядишь как она, – спокойно сказал он, склоняя голову немного вбок, с интересом изучая мои черты. – Лицо, волосы, даже жесты. Её улыбка.

Я ощущала, как его слова стали истиной. Кожа словно стянулась, приняла чужую форму, и мне стало неуютно. Я привыкла чувствовать себя в своей оболочке, а теперь я – другое. Меня словно заточили в чужой облик.

Голос Вальдо стал пониженным, почти интимным, и от его звуков по спине пробежали неприятные мурашки:

– Не забывай о времени. Эффект крови длится недолго. От тебя зависит, успеем мы или нет. Если найдёшь себя в панике – наша затея обречена.

Я сглотнула. Следовало сосредоточиться. Нервничать было впустую – это только отдаст Вальдо повод для торжества. А я презирала… нет, я ненавидела его. Смотреть на него было пыткой, но необходимость искала излом – сейчас он был мне нужен, как и я ему. Моих целей хватило бы для кровавой войны внутри Академии, но ее директор и бывший директор держали меня в плену чужих драм.

– Хватит тянуть время, – бросила я с резкостью в голосе, скосив взгляд на массивные ворота.

Он оценил мою спешку молчанием – одной из тех редких вещей, которыми его можно было «подкупить».

– Вперед, – голос сорвался в усталый шепот, и Вальдо первым двинулся вперед, как палач, готовый привести приговор в исполнение.

Мне казалось, что стены Академии надвигаются, сжимая пространство вокруг. Невольно подумалось, что эти величественные строения видели больше крови, чем я могла представить. В этих коридорах наверняка скрывались истории не только о вампирах, но и о тех, кто был жертвой. Люди, оборотни, эльфы, даже вампиры – все здесь могли потеряться в бесконечном круговороте власти, потерь и лжи.

– Что дальше? – спросила я у него, чувствуя тяжесть взгляда, который он бросил в мою сторону.

– Играй свою роль, как бы ни было противно. Они поверят. Если всё пройдет успешно… Эдвард ответит за всё.

При упоминании имени Эдварда меня обдало холодом. Я знала, что он был врагом Вальдо. Имя бывшего директора витало в Академии годами, как некая тень прошлого, которую никто не хотел трогать. Но теперь всё изменилось. Эдвард был обвинен, и я должна была быть свидетелем этой истории… или её частью.

– Нужно войти. Ты готова, дампир? – спросил он, встав у массивной двери.

– Только не забывай, что я твоя жена, – огрызнулась я. Вальдо усмехнулся, но промолчал.

Секунду спустя я вошла за ним, чувствуя, как новая реальность накрывает меня, словно тяжелый саван. Фальшивая, но жутко реальная. И от моего облика зависит, выйду ли я живой из всего этого.