Читать книгу «Все цветы Парижа» онлайн полностью📖 — Сары Джио — MyBook.



Подошел официант, они с Люком обменялись дружескими фразами. Люк, как всегда, внимательно изучил меню и заказал, как всегда, бутылку бордо, лучшего вина в меню.

– Прекрасный выбор, – сказал официант. Он был новичок и, очевидно, не знал, что Люк – сын мадам Жанти. – И вовремя сделан, потому что больше этого выдержанного вина в меню не будет.

– О, неужели? – удивился Люк.

– Да, – ответил официант. – Я точно знаю, что осталось только четыре ящика.

У Люка сверкнули глаза. Я вспомнила, как несколько недель назад он говорил, что его мать заказала у знакомого виноторговца именно это вино в достаточном количестве и мы сможем наслаждаться им по крайней мере до Рождества, что для военного времени очень неплохо.

– Вы уверены в этом? – спросил Люк.

Официант кивнул и наклонился ближе к нам.

– Мадам Жанти продала на днях большую часть запасов немецкому офицеру, – сообщил он вполголоса. – Для его вечеринки.

Люк нахмурился и бросил взгляд на столик матери, а официант в это время налил нам воду. Люка давно беспокоили ее связи с немцами. Поначалу он мирился с этим, считая, что это необходимо, чтобы сохранить бизнес, и это можно было как-то понять. Но потом он с огорчением узнал, что регулярные клиенты были перемещены с их привычных столиков в угоду подгулявшим компаниям немецких солдат. Еще им давали лучшие порции мяса, хотя они частенько «забывали» платить за услугу. Но теперь опасения Люка усилились, особенно когда вчера он узнал, что его мать участвовала в карнавале вместе с высокопоставленными персонами Третьего рейха.

– Спасибо за сообщение, – говорил Люк официанту. – Я обязательно поговорю об этом с матерью. Нельзя отдавать немцам наши лучшие вина. – Он улыбнулся. – Что мы будем пить тогда сами?

Официант попятился и нервно вытер лоб носовым платком.

– Простите, месье, – забормотал он. – Я… я не знал, что вы сын мадам Жанти.

– Пожалуйста, не беспокойтесь, – успокоил его Люк. – Я рад, что вы сказали мне об этом. – Он подмигнул. – И я не скажу ей, что это были вы.

– О, благодарю вас, месье, – сказал парень. – Большое вам спасибо. Просто… моя жена ждет третьего ребенка, и мне нужна эта работа.

– И вы сохраните ее, – пообещал Люк с такой добротой, что у меня сжалось сердце. – А теперь отыщите для нас еще бутылку этого вина, пока оно еще есть.

Столик мадам Жанти был слишком близко от нас, и мы не рискнули обсуждать и дальше эту тему, поэтому вернулись к нашему привычному ритму. Но сегодня все шло как-то по-другому. Когда я посмотрела в глаза Люка чуть дольше обычного, он почему-то занервничал. Он дважды ронял нож для масла и опрокинул локтем стакан с водой.

– Селина, – сказал он наконец. – Мне… мне нужно поговорить с тобой об очень важной вещи.

Я осторожно кивнула и сделала большой глоток вина. Из-за неяркого света я не могла разглядеть выражение его лица. Может, он беспокоился? Сердился? Чувствовал какую-то опасность?

– Селина, скоро мне придется уехать из Парижа на тренинг с… подразделениями полиции. Меня не будет месяц, возможно, дольше.

– О, и это все? – улыбнулась я. – А я уж испугалась, что ты сообщишь мне что-нибудь более… серьезное.

Люк не разделял мой оптимизм. У него было мрачное, сосредоточенное лицо.

– В Париже с каждым днем становится все опаснее, – продолжал он почти шепотом. – На прошлой неделе капитан из моего департамента был уволен с должности, и его забрали. Его жена и дети с тех пор ничего о нем не слышали. Сегодня на его место прибыл новый сотрудник, выбранный немцами. Меня постепенно охватывает страх.

– Подожди, – сказала я, – но с тобой ведь такого не случится, правда? Тебя не увезут…

– Нет, нет, – заверил он меня. – То есть, да, ездить по стране сейчас тоже опасно, но я говорю не об этом и беспокоюсь не за себя. Я беспокоюсь за вас с Кози, вы останетесь одни.

– Но у меня есть папа, – бодро заявила я. – У нас все будет нормально.

– Да, но вдруг что-то случится? Что, если они узнают о…

– Люк, не говори об этом ни здесь, ни где-нибудь еще, – оборвала я его. У меня горели щеки. Люк всегда говорил, что в ресторанах у стен есть уши, и я начинала верить этому. Я покосилась на столик справа от нас и прикинула, могла ли нас подслушать сидевшая там пара, но с облегчением увидела, что им сейчас не до нас – они яростно спорили.

– Извини, – продолжал он. – Я не могу ничего с собой поделать, я ужасно беспокоюсь за вашу безопасность. Я хочу, чтобы у вас все было хорошо. Я хочу… – Он взял меня за руку, и я позволила ему это.

Мне хотелось сказать ему так много всего, но в этот момент я могла лишь прошептать его имя. Люк. Слезы жгли мне глаза.

– Селина, – прошептал он и еще крепче сжал мою руку, и в это время в ресторан ворвалась волна холодного воздуха. Я оглянулась через плечо и увидела группу немецких офицеров, полдюжины, не меньше. От их темно-серых шинелей в зале стало еще темнее.

Я не успела снова повернуться к Люку, как один из офицеров, самый рослый, заметил меня, и у меня встали дыбом волосы. Это он – тот человек, который приходил в нашу лавку.

Прежде чем я успела объяснить это Люку, офицер подошел к нашему столику. Люк встал – французские офицеры полиции были обязаны выражать респект перед немцами.

– Добрый вечер, месье, – сказал он. – Простите, мы знакомы?

Офицер усмехнулся.

– Нет, но я знаком с вашей дамой. – Он глядел на меня как на качественный стейк, который ему подали на тарелке под выпуклой, прозрачной крышкой.

Люк с недоумением поглядел на меня, потом опять на офицера.

– О да, здравствуйте, – сказала я как можно спокойнее и вежливее. – Люк, я обслуживала на днях этого господина в нашей лавке.

– Точно, обслуживали, – усмехнулся офицер и протянул руку к недопитому вину Люка. – Можно попробовать?

Приняв молчание Люка за согласие, сделал глоток.

– Очень приятное, – одобрил он, поставив бокал. – Я недавно увез грузовик этого винтажа у вашей матери. – Он обвел взглядом бистро с его фирменными темно-красными стенами и полированной бронзовой окантовкой. – У нее отменный ресторан. Один из лучших в Париже.

– Да, – подтвердил Люк. Его голос звучал ровно и без эмоций.

– Что ж, – сказал офицер, отойдя на шаг и переключив выражение лица, как это мог делать только очень хороший актер. Только что пугающий и грозный, теперь он стал даже любезным. – Оставляю вас с вашей очаровательной подружкой. – Он смерил меня долгим взглядом и снова обратился к Люку: – Вы счастливый мужчина.

Люк кивнул с мрачным лицом.

Офицер подал ему руку.

– Курт Рейнхард.

– Люк Жанти.

– Да, я уже это знал, – сказал офицер таким тоном, что у меня пробежала по телу дрожь.

Мы молчали, а офицер и его спутники подошли к столику мадам Жанти. Нам не было слышно, о чем они говорили, но мы видели ее оживленное лицо, словно к ней зашли Граучо Маркс и другие представители голливудской элиты.

Когда через несколько минут немцы ушли, весь ресторан вздохнул с облегчением, даже его стены.

– Не к добру это, – заметил Люк.

Хотя встреча оставила у меня во рту скверный привкус, я не хотела, чтобы Люк тревожился еще сильнее.

– Давай выбросим тот инцидент из головы, не позволим ему испортить наш вечер, – сказала я. – Ничего особенного – какой-то офицер узнал меня, потому что покупал у нас цветы. Все они так делают.

– Нет, – возразил Люк. – Этот не такой, как все.

– Конечно, – продолжала я. – У него эго размером с Эйфелеву башню, но…

– Нет, – перебил он меня. – Я видел на прошлой неделе, как он в девятом округе избил старушку.

У меня перехватило дыхание.

– Ты уверен, что это был он?

– Уверен. Когда он уехал, я отвез ту женщину в ближайшую больницу. Она была вся в синяках с головы до ног, и сломана ключица.

Я покачала головой.

– Почему же он…

– Избил ее? – Люк вздохнул. – Может, потому что не так посмотрела на него. Или ему не понравился цвет ее платья. Не знаю. Знаю лишь одно. Эти люди уверены, что им тут принадлежит все. – Он прищурился и посмотрел мне в глаза. – Вот почему я беспокоюсь за тебя. А этот немец? – Он нахмурился. – Ведь ты не хочешь, чтобы он положил на тебя глаз?

Я кивнула.

– Что же мне делать?

– Тебе надо быть как можно незаметнее, а теперь еще больше прежнего, – продолжал Люк. – Как можно реже выходи из дома. Может, пусть твой отец один поработает в лавке несколько месяцев, или хотя бы никогда не оставайся там одна.

– Но это невозможно, – возразила я. – Папа один не справится с его артритом и…

– Справится, – сказал Люк.

Я вся дрожала и прогоняла слезы, чтобы никто не заметил мой страх, сковавший меня тернистой лозой.

Люк крепко обнял меня, когда провожал домой, и часто оглядывался через плечо. Вместо того чтобы попрощаться с ним возле дома, как мы всегда делали, я пригласила его зайти, и он пошел за мной по лестнице. Папа и Кози давно спали, я слышала негромкий храп.

Я села на диван, Люк устроился рядом со мной. Близко, совсем близко. Я не могла припомнить, чтобы мои ноги когда-либо касались его, и впервые за все годы нашего общения я хотела быть еще ближе к нему. Я чувствовала, как стены, окружавшие мое сердце, начинали рушиться, их размывал бурный поток любви и страха перед войной. Одна трещина, три, двадцать, и потом вдруг лед растаял, а с ним все мои страхи, неуверенность и опасения. Я прижалась к Люку, нашла сначала его руку, потом губы.

Мы целовались и прежде – мимолетно, здороваясь и прощаясь – и совсем не так, как теперь. Мое сердце громко стучало, когда он прижал меня к своей груди. Его пальцы ласкали мои волосы, лицо, шею. Я тоже касалась его, чувствуя кончиками пальцев его скулы, сильную челюсть, ключицу, когда расстегнула ворот его рубашки.

– Я люблю тебя, Селина, – прошептал он. – Я всегда любил тебя.

– Я тоже тебя люблю, – ответила я, и эти слова легко, сами собой слетели с моих губ. Я тоже тебя люблю. Как мне было радостно выпустить из заточения эти слова, давно жившие в моем сердце, в пространство между нами, и Люк жадно подхватил их.

Он еще крепче прижал меня к себе и снова поцеловал так, что мне захотелось перенестись куда-нибудь в другое место, где можно было дать волю нашей страсти. Я хотела его всего целиком и знала, что он тоже хотел меня всю.

– Я не хочу, чтобы мы расставались, – прошептала я и медленно провела ладонью вниз по его торсу.

– Я тоже, – сказал он, поднес к губам мою руку и поцеловал каждый мой палец. – И это время скоро настанет, любовь моя.

Я кивала, не отрывая от него глаз, ловила каждое его слово.

– Когда я вернусь, мы поженимся. Я буду заботиться о тебе и Кози, и о твоем отце. Я куплю нам красивый дом. У тебя будет все, что пожелаешь, и у Кози тоже. – Он улыбнулся и протянул руку к кофейному столику. Там стоял в вазе пион. Это наверняка работа дочки. Она любила пионы. Люк отдал мне цветок, и я с улыбкой поднесла его к носу. – Любовь моя, – продолжал он. – Я дам тебе все, что пожелает твое сердце. Все цветы в Париже, если ты захочешь.

Я усмехнулась, крутя в пальцах стебель.

– Все цветы в Париже, – повторила я. Мне нравилась его сентиментальность.

Он кивнул.

– Но я хочу только… тебя, – шепнула я сквозь слезы.

– Я весь твой, – ответил он, целуя меня в лоб. – Я всегда был твой.

Я улыбнулась.

– Почему ты выбрал меня? Столько красивых женщин вокруг.

Он пожал плечами.

– Мне никто не нужен. Только ты. Так было всегда.

Я смахнула слезинку.

– Спасибо, что ты дождался меня.

– Я не стал бы ждать больше никого, – заявил он, вставая. Снова поцеловал меня, взял шинель и направился к двери.

Теперь буду ждать я. В Париже, так не похожем на тот город нашего детства. Люк будет где-то далеко, а я тут, бодрствовать и спать, передвигать ноги, низко опускать голову и ждать тот радостный день, когда он вернется.

– Ты не успеешь соскучиться, как я уже вернусь домой. Обещай, что ты будешь беречь себя.

Он стоял в дверях, волосы чуть взъерошены, широкая улыбка на лице, глаза сияли любовью, в них было так много любви. Если бы у меня был фотоаппарат, я бы сфотографировала его в такой момент. Вместо этого я запомнила все до мельчайших подробностей.

– Я обещаю, – сказала я после небольшой паузы, запоминая образ Люка и убирая его в надежное место в моем сердце.

– Я люблю тебя, – снова сказал он. И ушел.

1
...
...
9