Цитаты из книги «Королевство пепла. Союзники и противники. Боги и Врата»

А если бы я попросила тебя остаться? Вопрос застал его врасплох. Дорин тщательно обдумал ответ. – Мне понадобилась бы очень убедительная причина. Пальцы Маноны принялись расстегивать пряжки и пуговицы доспехов. – Просто я не хочу, чтобы ты уходил, – только и сказала она. Дорин смотрел, как из-под одежды появляется ее потрясающее тело с шелковистой кожей, и у него колотилось сердце. Это не было расчетливой попыткой соблазнения.

Боится. Чувствует привязанность и боится в этом признаться. Какое нелепое утверждение, и, возможно, правдивое. Но у нее есть другие заботы. Во всяком случае, сейчас.

Но ты мне ни слова не скажешь. Я прав, Манона? Ее дыхание стало сбивчивым. Дорин продолжал ласкать ее шею, подбородок, щекотать горло. – А знаешь почему? Когда она не ответила, Дорин чуть глубже вонзил ей в кожу свой призрачный коготь. Горло Маноны дернулось, но не от страха. Дорин приблизился к ней почти вплотную, запрокинул голову, чтобы видеть ее глаза, и вкрадчиво продолжал: – Потому что, хотя ты и намного старше меня и в разных ситуациях неизмеримо опаснее, в глубине души ты боишься. Ты не знаешь, как попросить меня остаться, поскольку боишься себе признаться, что хочешь этого. Ты боишься. И себя ты боишься гораздо сильнее, чем кого-либо. Несколько мгновений Манона молча смотрела на него, затем рявкнула: – Сам не знаешь, что несешь! Она зашагала прочь. Вдогонку ей летел негромкий смех Дорина. Спина Маноны одеревенела, но она ни разу не оглянулась.

Он всерьез думал, что Манона сейчас выдвинет свои железные зубы и вопьется ему в горло. Отчасти он даже хотел такого шага с ее стороны. Даже пощекотал призрачной рукой ее подбородок. – Думаешь, я не знаю, почему ты не хочешь отпускать меня в Морат? Честное слово, она вздрогнула и слегка выгнула спину, отзываясь на его прикосновение. Дорин водил невидимыми пальцами по шее Маноны, потом дотронулся до ее ключиц. – Так попроси меня остаться, – сказал он, но в словах не было ни тепла, ни доброты. – Попроси меня остаться с тобой, если ты действительно этого хочешь. На невидимых пальцах отросли когти и царапнули кожу Маноны. Горло ведьмы вздрогнуло.

Если тебе нужна мягкосердечная женщина, которая будет рыдать над нелегкими решениями, а потом вообще отступится от них, ты оказался не в той постели.

Манона шагнула к нему. Крошанская ведьма, которой он обернулся, была ниже ростом. Дорину была ненавистна дрожь, охватившая его и проникшая даже в кровь, когда Манона нагнулась и прорычала: – У нас, короленок, на сегодня забот предостаточно. – Неужели я вам чем-то мешаю? Манона открыла и тут же закрыла рот. Дорин негромко засмеялся и хотел уйти, но рука с железными ногтями крепко сжала его запястье. Рука Маноны тоже была крупнее худенькой ручки молодой крошанки. Они словно поменялись ролями.

Однако превращение не было таким уж простым. Оно сопровождалось не самыми приятными ощущениями. Менялись кости. Голову покалывало: там отрастали волнистые каштановые волосы. Чесался нос, который уменьшался и менял форму. Несколько минут он стоял на месте, оглядывая изменившееся тело. Руки стали тоньше, уменьшились ладони. Удивительно, что в маленьких костях еще осталось достаточно крепости. С опаской пощупав между ног, Дорин убедился, что изменения произошли и там. Вот уже два часа он находился в женском теле, постигая новую манеру двигаться. Это не было даже отдаленно похоже на умение летать в теле ворона, выбирая одни потоки воздуха и сопротивляясь другим. Дорин думал, будто знает о женском теле все. Он умел заставить женщину мурлыкать от удовольствия. Сейчас он испытывал не слишком сильное желание найти пустой шатер и испытать ощущения, которые прежде дарил женщинам.

Нам пора, – напомнил ей Рован. Его собственные карманы раздулись до предела. Он набрал столько золота, что оно мешало идти. Аэлина оторвалась от заржавленного сундука, где вела поиски, и направилась к Ровану, неся что-то в кулаке. Подойдя, она разжала пальцы. На ладони лежали два золотых кольца. В кольцо побольше был вделан изящно ограненный рубин. В другом, более напоминавшем перстень, сверкал квадратный изумруд размером с ноготь Аэлины. – Я не знаю фэйских обычаев. А у людей жених и невеста обмениваются кольцами. Пальцы Аэлины слегка дрожали. Слишком много невысказанных слов скопилось между нею и Рованом. Но сейчас не время для разговоров и исцеления душевных ран. Им нужно как можно быстрее добраться до берега и плыть в Эрилею. И все же… это ее неожиданное предложение, доказательство, что она по-прежнему считала Рована своей истинной парой и дорожила клятвами, которые они принесли друг другу… – Изумруд, надо понимать, для меня, – усмехнулся Рован.

Адарланский король продолжал спать, завернувшись в покрывала, которые они соединили для большего тепла. Может, он и хотел держать Манону в объятиях, но она не позволила. Когда все кончилось, она повернулась к нему спиной и закрыла глаза. Дорин не возражал. Два слияния подряд утомили его, и он быстро заснул. Под его негромкое похрапывание Манона обдумывала, с чего начнет разговор со старухой.

– Я же сказала, что не хочу говорить, – выдохнула она, наклоняясь к его шее и касаясь зубами белого шрама. Дорин негромко застонал и раздвинул ноги, упершись бедрами в бедра ведьмы. Его дыхание стало прерывистым. Рука сама двинулась по спине Маноны. – Ну так закрой мне рот, – прошептал он, обхватывая ее ягодицы. Манона слегка покусывала ему шею и подбородок. Никакого намека на железные зубы, однако Дорин чувствовал их присутствие, словно изящный меч, занесенный над его головой. Только наедине с Маноной ему не требовались объяснения. Только с нею он мог быть самим собой, а не королем или еще кем-то. Только в ее объятиях у него исчезало всякое самоосуждение, он забывал горечь поражений и тяжесть грядущих дел. Наслаждение и блаженные минуты полного забвения. Рука Маноны нашла пряжку его пояса, он потянулся к ее поясу, и все остальное происходило без слов.