Пролог

Когда заканчивается детство? Когда его тёплая, наивная магия уступает место холодной реальности? Я не знаю. Возможно, этот миг ускользнул от меня, растворившись в череде обычных дней. Вчера я был мальчишкой с глазами, полными звёзд, а сегодня – чужой самому себе. Всё, что я знаю наверняка, это то, что мои мечты больше не живут во мне. Они умерли тихо, без крика, оставив после себя лишь пустоту.

Раньше я был рыцарем – пусть и в своих фантазиях, но каким ярким был этот свет. Мои доспехи блестели так, что ослепляли весь мир вокруг. Но теперь… Теперь они покрыты ржавчиной. На них глубокие трещины – следы от множества поражений. Они больше не сияют. И я больше не рыцарь.

Мечты – те, что когда-то подпитывали мою душу – рассыпались в прах. Осколки лежат передо мной, острые и безжизненные, но я не знаю, как их собрать. Или стоит ли вообще. Моя жизнь уже не сказка, а жестокий фарс. Та взрослая жизнь, которая обещала свободу и силу, принесла лишь боль и разочарование.

Теперь, глядя в зеркало, я вижу чужое лицо. Глаза, которые когда-то искрились любопытством и жаждой открытий, теперь тусклые, словно погасшие угли. Они полны усталости, полной до краёв, как будто весь мир вытянул из них последний свет. И это лицо, этот взгляд, – это я. Или то, что осталось от меня.

Самое ужасное – я потерял себя. Того мальчишку, который верил в добро и справедливость. Того, кто мечтал изменить мир. Теперь я – лишь маска, созданная для того, чтобы скрывать раны. Я улыбаюсь, чтобы никто не увидел хаоса внутри. Я отвечаю: «Всё в порядке», хотя не уверен, что смогу вынести ещё один день.

Каждый шаг – борьба. Борьба с пустотой, которая заполнила меня изнутри. Я ищу дорогу обратно к себе, но этот путь кажется бесконечным. Надежда, которая когда-то горела ярким маяком, теперь похожа на слабый огонёк вдали – почти потухший.

Но, несмотря ни на что, я продолжаю искать. Может быть, в глубине меня всё ещё жив тот мальчишка, который смотрел на звёзды. Может быть, он ждёт, чтобы я нашёл его, чтобы вновь вдохнуть в себя жизнь, вернуть силу мечтать. Ведь, возможно, детство – это не время, а место, где мы можем спрятаться от бурь. И, может быть, я всё-таки найду дорогу домой.

Глава 1: Потерянный мальчик.

Я сидел на подоконнике в своей комнате, облокотившись о прохладное стекло. Это было моё утро – до боли знакомое, почти как старая заезженная пластинка. Снаружи двор выглядел так же уныло, как и всегда. Несколько кустов с засохшими листьями, урна, которую давно никто не чистил, и пара припаркованных машин, покрытых слоем пыли. Я никогда не любил этот вид, но он стал частью моей жизни, как фон к фильму, который ты не выбирал смотреть.

Телефон в кармане завибрировал, вырывая меня из размышлений. Сообщение от Олега:

"Смена через час. Надеюсь, сегодня не будешь выглядеть так, будто мир рухнул."

Я скривился, чувствуя лёгкое раздражение. Олег всегда умудрялся шутить, даже когда дело касалось моих плохих дней. А их у меня было больше, чем хороших. Мой взгляд упал на старую фотографию, стоявшую на столе. На ней был я – лет шести. Улыбка до ушей, стою с мамой на пляже. Она держит меня за руку, её лицо светится от счастья. Это было до того, как всё пошло наперекосяк.

Я взял снимок в руки, чувствуя странную тяжесть внутри. Это был другой я. Тот, который ещё не знал, что взрослый мир ломает людей, будто тонкие ветки молодого дерева под тяжестью снега.

– Всё ещё залипаешь в прошлое? – раздался голос Насти.

Я вздрогнул и обернулся. Она стояла в дверях, как всегда с лёгкой усмешкой, но в её глазах было что-то большее, чем просто любопытство.

– Не спишь? – продолжила она, подходя ближе.

– Нет, – ответил я сухо, откладывая фотографию.

Она присела на подоконник рядом, подтянув ноги к груди.

– Ты такой странный, – сказала она, рассматривая меня.

– Странный? – я бросил на неё взгляд.

– Ну да. Ты вроде здесь, но как будто и нет.

Я усмехнулся, отворачиваясь.

– Просто утро.

Она нахмурилась, но не стала продолжать. Настя была одной из немногих, кто не давил на меня с вопросами. Её присутствие иногда даже успокаивало.

– Знаешь, – сказала она, глядя в окно, – мне иногда кажется, что ты носишь с собой столько всего, что даже самому дышать тяжело.

Я промолчал.

– Ты ведь можешь говорить со мной, – добавила она, её голос стал мягче. – Если захочешь.

Я ничего не ответил, лишь снова посмотрел на фотографию. Внутри поднялась привычная волна боли и пустоты, но я быстро задавил её.

– Я справлюсь, – бросил я, вставая.

– Как скажешь, – Настя вздохнула. Её взгляд был слишком проницательным, что я не осознавая этого поёжился.

Она ушла, оставив после себя тишину, а я снова остался один со своими мыслями. Пока собирался на работу, меня не покидала мысль: А если она права? Если я действительно носил этот груз слишком долго? Но я отмахнулся. Всё это было неважно. Мир не станет легче, даже если я открою кому-то свои чувства. Лучше не чувствовать вовсе. Так безопаснее.

Кафе встретило меня привычным запахом свежеобжаренного кофе и слегка затхлым воздухом вчерашнего дня. Я никогда не понимал, почему именно это место стало моей работой. Может, потому что здесь было достаточно шумно, чтобы заглушить мои мысли, и достаточно людно, чтобы никто не замечал, насколько я отстранён.

Я надел фартук и подошёл к стойке, избегая взгляд Олега, который сидел за своим обычным столиком, с бумагами и неизменной кружкой кофе.

– Сегодня опять мрачный? – бросил он с усмешкой.

– Нет, обычный, – ответил я, не поднимая глаз.

Олег знал меня достаточно хорошо, чтобы не задавать лишних вопросов. Он просто кивнул и вернулся к своим записям.

Поток клиентов начался ближе к обеду. Люди приходили, такие разные, но все одинаково сосредоточенные на своих делах. Они заказывали кофе, пирожные, иногда обменивались парой слов. Для них я был просто ещё одним безликим бариста, который выдаёт стаканы с напитками. И это устраивало меня.

В какой-то момент, когда я уже привык к рутине, дверь открылась, и я почувствовал лёгкий поток холодного воздуха. Машинально поднял голову и заметил её. Она вошла в кафе с каким-то неуловимым спокойствием. На вид ей было не больше семнадцати. Тёмные волосы были собраны в небрежный пучок, а в руках она держала книгу, будто это её защита от внешнего мира. Лицо выглядело уставшим, но взгляд – живым, как у человека, который видит в каждом дне что-то особенное.

Я задержал на ней взгляд чуть дольше, чем на других клиентах. Она заметила это и посмотрела на меня. Её глаза встретились с моими, и я почувствовал, как внутри что-то дрогнуло.

– Лавандовый раф, пожалуйста, – сказала она тихо, слегка улыбнувшись.

Её голос был мягким, спокойным, и это неожиданно выбило меня из равновесия. Я кивнул, пытаясь это скрыть.

Готовя её заказ, я почувствовал, как мысли начали кружиться вихрем. Что-то в её голосе, в её манере держаться казалось чуждым и одновременно близким. Когда я подал ей стакан, она поблагодарила, снова улыбнувшись. Её улыбка была лёгкой, без намёка на фальшь, как у тех, кто привык не притворяться. Она выбрала столик у окна, села и раскрыла свою книгу. Я несколько раз замечал, как она отвлекалась от чтения, будто её мысли были где-то далеко.

Я пытался сосредоточиться на работе, но её присутствие не отпускало меня. Мне было интересно, почему она казалась такой спокойной, но в её взгляде читалась какая-то тихая грусть.

В какой-то момент я поймал себя на том, что пытаюсь разгадать её, словно странную книгу с обрывками страниц. Но сразу одёрнул себя: зачем? У меня хватало собственных проблем, чтобы ещё задумываться о ком-то. Я отогнал эти мысли и вернулся к работе. Но её образ остался в голове, как случайная мелодия, которую не можешь выбросить из памяти.

Кофейня постепенно пустела. Свет ламп стал мягче, а в воздухе повис аромат корицы и кофе, смешанный с едва уловимой ноткой лаванды. За стойкой я механически протирал стаканы, но мысли блуждали где-то далеко.

За окном мелькали прохожие, спешащие домой, и их силуэты отражались на стекле, создавая впечатление, будто город стал огромной галереей теней. Каждый из этих людей жил своей жизнью, полной проблем и маленьких радостей. Я всегда наблюдал за ними отстранённо, будто смотрел фильм, без моего участия. Такой себе сторонний наблюдатель за жизнью.

Но сегодня всё было иначе. Моё внимание постоянно возвращалось к столу у окна, где сидела она. Её пальцы, тонкие и ловкие, листали страницы книги. Временами она подносила к губам чашку, делая маленькие глотки, будто наслаждаясь каждым мгновением. Её взгляд иногда поднимался к окну, но, казалось, она смотрела не на улицу, а куда-то дальше, глубже, в свой собственный мир. Я пытался понять, почему она так зацепила меня. В её присутствии было что-то странное, что-то, что вызывало воспоминания, которые я старался похоронить.

– Ты её знаешь? – неожиданно раздался голос Алекса, моего коллеги.

Я вздрогнул и посмотрел на него. Он стоял рядом, ухмыляясь.

– Нет, – быстро ответил я, отворачиваясь.

– А ведёшь себя так, будто она твоя первая любовь, – продолжил он, явно наслаждаясь ситуацией.

– Отстань, Алекс, – бросил я, стараясь сохранить спокойствие.

Он усмехнулся, но отступил. Я вновь вернулся к стойке, пытаясь сосредоточиться на работе. Но это оказалось сложнее, чем я ожидал. Почему сейчас она меня так раздражает? – подумал я, машинально засовывая стаканы на полку. Но раздражение было не совсем точным словом. Это было что-то другое – непонятное, тянущее, как старый шрам, который вдруг снова начал ныть. Она казалась такой спокойной, такой собранной, но в её движениях было что-то хрупкое, как у человека, который знает, что значит быть сломленным.

Неожиданно для себя вспомнил свой первый день в школе после переезда. Я стоял у входа, с рваным рюкзаком на одном плече, в слишком больших кедах, которые мама купила на распродаже. Толпа ребят смеялась где-то рядом, и их смех звучал как насмешка над моей неловкостью.

– Эй, новенький, – раздался голос одного из них.

Я обернулся, надеясь, что обращались не ко мне. Но увы.

– Что, потерялся?

Их лица смешались в одно – улыбающееся, насмешливое, жестокое. Я пытался что-то ответить, но слова застряли где-то глубоко внутри, и вместо этого я просто стоял, чувствуя, как меня съедает стыд. В тот день я понял, что лучше всего быть невидимым. Не привлекать внимания. Не открываться.

Эти воспоминания вспыхнули во мне, когда я смотрел на неё. Её спокойствие напоминало мне, каким я хотел казаться. Но в её взгляде я видел то, что скрывал сам: хрупкость, боль и какой-то странный, необъяснимый свет. Она подняла глаза и встретила мой взгляд. Я сразу отвернулся, почувствовав, как кровь приливает к щекам. Всё это казалось слишком странным. Я не знал её, но она уже заставила меня вспомнить о вещах, которые я хотел забыть.

Зачем я вообще думаю об этом? – подумал я, стискивая тряпку в руке.

Я услышал звук её стула, когда она поднялась. Она подошла к стойке, чтобы оставить пустую чашку.

– Спасибо, – сказала она тихо, её голос был таким же мягким, как утром.

– Не за что, – ответил я, не поднимая глаз.

Она задержалась на мгновение, будто хотела что-то сказать, но вместо этого повернулась и вышла. Я остался стоять, глядя на её силуэт за стеклом. И впервые за долгое время почувствовал, как внутри что-то движется. Словно стены, которые я так долго возводил, начали трескаться. Алекс ушёл, как всегда, с лёгкой усмешкой на лице. Я остался один.

Ночь медленно опускалась на город, растворяя улицы в мягком сумраке. Лампочки под потолком издавали тихий электрический гул, наполняя тишину чем-то осязаемым. Я стоял у стойки, облокотившись о холодную деревянную поверхность, и смотрел на своё отражение в оконном стекле.

Отражение казалось чужим. Те же черты лица, те же уставшие глаза, но я будто смотрел на кого-то другого. Внезапно моё внимание привлекла забытая на одном из столиков вещь. Это была её книга. Тёмная обложка, слегка потертая по углам. Я подошёл, осторожно взял её в руки. Зачем она её оставила?

Открывая первую страницу, я заметил, что на форзаце что-то написано:

"Читать – это как дышать для души. Спасибо за кофе."

Я провёл пальцем по этим словам. Её почерк был аккуратным, почти изящным. Казалось, она вложила в это сообщение что-то большее, чем просто вежливость.