Глава 2

Апрель 1617 года. Герцог улыбнулся мне, когда мы выходили из церкви сегодня утром. У него совершенно очаровательные ямочки.

Из дневника Изабеллы Дорринг

Мисс Изабелла Кэтрин Хаттинг – для всех жителей Лавсбриджа просто Кэт – наслаждалась редкими минутами покоя. Ее не смущало то, что она сидела за низенькой детской партой, в которую едва смогла втиснуться, главное, что младшие братья и сестры были заняты своими делами. Десятилетняя Пруденс читала, свернувшись калачиком на единственном удобном кресле. Шестилетняя Сибилла, разложив краски на подоконнике, писала очередную акварель, а четырехлетние близнецы, распластавшись на полу, строили из кубиков крепость для своих оловянных солдатиков.

Кэт посмотрела на лежавший перед ней на парте чистый лист бумаги. Вот уже несколько месяцев она никак не может начать эту книгу. Герои и героини ее будущего романа наперебой пытались ей что-то рассказать, когда Кэт помогала Сибилле с арифметикой, или разглядывала ленты в деревенской лавке, или пыталась заснуть, завидуя улыбающейся во сне восемнадцатилетней Мэри, с которой из-за тесноты делила не только спальню, но и кровать. Однако сейчас, когда Кэт ничто не мешало записать их слова, они упрямо молчали.

Ладно, не хотят говорить, значит, она их заставит. Кэт обмакнула перо в чернила.

Старшая дочь викария Ребекка улыбнулась герцогу Уортингу.

Нет, не то. Кэт зачеркнула написанное.

Мисс Ребекка Уолкер, старшая дочь викария и самая красивая девушка в деревне, улыбнулась герцогу Уортингу.

Глупо. Кто станет читать роман, начавшийся с того, что хорошенькая простушка строит глазки высокомерному привереде герцогу? Надо бы… Нет. Сколько раз мисс Франклин говорила Кэт, что сначала нужно сочинить рассказ, а потом уже заниматься критическим разбором, а не наоборот. Она…

Сибилла пронзительно вскрикнула, рука Кэт дрогнула, и чернильная клякса появилась не только на бумаге, но и на самом видном месте платья – чуть ниже воротника!

– В чем дело, Сибилла?

Могла бы и не спрашивать. Кэт и так видела, в чем дело, вернее, в ком. Томасу и Майклу надоело строить крепость, и они решили плеснуть водой на акварель Сибиллы.

С громким плачем Сибилла схватила безнадежно испорченную картину и бросилась к старшей сестре:

– Смотри!

В результате к пятнам от чернил на платье Кэт прибавились пятна от краски. Хорошо, что это платье не было ее любимым. Кэт отлепила шедевр от ткани. Теперь уже понять, что именно пыталась изобразить художница, было невозможно. Судя по разводам, это было нечто сине-зеленое с вкраплениями белого и черного.

– Мы просто хотели увидеть овец, – сказал Томас. Взгляд его широко открытых глаз можно было бы счесть невинным, если бы не предательский блеск. И это в четыре года! Чего от него ждать, когда он подрастет? А ведь ей казалось, что бо́льших озорников, чем пятнадцатилетний Генри и тринадцатилетний Уолтер, свет не видывал.

Как папа, служитель церкви, умудрился зачать столько неуправляемых мальчишек, остается загадкой. Не зря говорят: неисповедимы пути Господни.

– Это были не овцы! – громко возмутилась Сибилла. – Это были облака, вы, недоумки!

Томас упер руки в бока и закатил глаза, подражая Пруденс.

– Только остолопы рисуют облака! – заявил он. – Да, ос-то-ло-пы!

Кэт сказала себе, что должна радоваться уже тому, что братья не научили Томаса словам похуже. Или научили, но он пока не решается пускать их в ход?

Сибилла насупила брови и выставила вперед челюсть. Только не это? Кэт не была готова к очередной истерике младшей сестры, хотя догадывалась, что именно этого добивались близнецы.

– Облака – прекрасный объект изображения, – дипломатично заметила Кэт, положив руку на плечо младшей сестры. Сибилла должна ощущать ее поддержку, но если художница вздумает полезть в драку, Кэт успеет удержать ее. – Мы можем увидеть облака на картинах многих знаменитых художников.

Майкл потянул Кэт за юбку:

– Мы просто хотели, чтобы Сибби поиграла с нами.

Сибби увидела возможность для контрудара.

– Я не играю с младенцами! – сообщила она, задрав нос.

Томас сжал кулачки. Кэт схватила его за плечо свободной рукой.

– Мы не младенцы! – возмущенно воскликнул он, пытаясь освободиться от цепкой хватки Кэт. – И Майкл из-за тебя плачет.

В отличие от Томаса, Майкл был чутким и ранимым. Кэт отпустила Сибиллу и, продолжая удерживать Томаса, обняла его. Томас старался вырваться и ударить Сибиллу, и та, разумеется, отнюдь не стремилась разрядить обстановку. Скрестив руки на груди, она с насмешливым презрением взирала на брата. Кэт бросила умоляющий взгляд на Пруденс.

Но Пруденс, перевернув страницу, продолжала читать.

Неожиданно Кэт охватило непреодолимое желание завизжать так же отчаянно громко, как Сибилла. Кэт тоже не хотелось играть с мальчиками. Она мечтала побыть одной. Ей хотелось, чтобы все оставили ее наконец в покое, и насладиться тишиной. Кэт отчаянно хотелось увидеть написанную ею книгу на полке общественной библиотеки. Мисс Франклин считала, что у Кэт есть талант. Все, что ей нужно, это время для себя, любимой.

С тем же успехом она могла мечтать о луне и звездах для себя. Когда Кэт обмолвилась отцу о том, что хочет написать роман, в надежде на то, что родитель даст ей возможность поработать в своем кабинете час или два ежедневно, он рассмеялся. Ни отец ни мать не видели смысла в том, чтобы рассказывать истории о людях, которые никогда не существовали.

– Нет, вы не младенцы, Томас, – натянув улыбку, промолвила Кэт. Она должна помнить о том, что они еще совсем маленькие, хотя и не младенцы. И она им необходима. – Оставьте Сибиллу в покое. Я поиграю с вами.

У Майкла сразу высохли слезы.

– Здорово! – просияв, воскликнул он. – Лучше с тобой играть, Кэт, чем с Сибиллой. Она вечно все портит.

– Неправда!

– Сибби, – строго сказала Кэт, – почему бы тебе не написать облака еще раз?

– Где я буду писать? Тут везде вода!

Кэт снова заставила себя улыбнуться. Когда улыбаешься, кричать трудно.

– Пруденс поможет тебе убрать, верно, Пру?

Та безмятежно читала.

Кэт перевела дух и растянула рот в улыбке:

– Пру, пожалуйста, помоги Сибби убрать.

Тишина.

– Пру! – Надо признать, что иногда без крика не обойтись. Пруденс, наконец, подняла голову:

– Почему я должна ей помогать? Я не разливала воду.

Еще один глубокий вдох и выдох.

– Да, ты не разливала воду, но она разлита, а Сибби не может достать тряпку. – Кроме того, в лужу на полу может наступить кто угодно, поскользнуться и упасть. – А я занимаюсь мальчиками.

Пру закатила глаза, театрально вздохнула и, пометив страницу закладкой, закрыла книгу. Можно подумать, будто Кэт заставляет ее слизать лужу языком.

– Раз уж больше некому, – усмехнулась Пруденс и удалилась за тряпкой.

Кэт продолжала улыбаться. Она должна была подавать младшим пример. Кроме того, гнев – пустая трата сил и энергии. Если она скажет Пру все, что о ней думает, неизбежно возникнет ссора, и тогда Пру точно не вытрет пол.

– Кэт, ты обещала с нами поиграть, – напомнил Майкл, дернув сестру за юбку.

К тому же перебранка с Пруденс расстроит Майкла и вновь заведет Томаса.

– Спасибо, Пру, – сдержанно улыбаясь, произнесла Кэт, когда Пруденс с недовольным ворчанием принялась вытирать пол.

Кэт бросила тоскующий взгляд на чудовищно неудобную парту и уселась на пол рядом с братьями.

– Можешь взять этих, – разрешил Майкл и пододвинул к ней трех самых невзрачных солдат с облупившейся краской.

Кэт поставила их в шеренгу. Чтобы играть в солдатики с четырехлетними мальчишками, думать не обязательно. Значит, она может размышлять не об игре, а о книге. О том, как ее следует начать.

– Прикажи им идти в атаку, – сказал Майкл.

– Пусть они нападут, – добавил Томас, – и тогда мы можем взять их в плен и убить.

Мальчики порой такие кровожадные.

Кэт повела солдат на врага, приближая их незавидную судьбу.

– Смотрите, ребята, чертовы лягушатники!

– Томас!

Брат даже головы не поднял. Он смотрел только на своих солдат.

– Солдаты слов не выбирают, Кэт.

– Солдаты не выбирают, а ты будешь выбирать. Что сказал бы папа? – Честно говоря, папе было бы, наверное, безразлично. – Что сказала бы мама?

Томас скорчил рожицу и, подражая высокому маминому голосу, пропищал:

– О боже, это французские солдаты.

Судя по всему, с Томасом проблем будет еще больше, чем с Уолтером и Генри.

Но решать их придется маме, а не ей. Кэт шел двадцать пятый год, и, если она не придумает, как вырваться на свободу, ей и трех строк не сочинить, не говоря уже о целой книге. Но кто бы подсказал Кэт, где он, путь, к свободе?

Жаль, что она не родилась мужчиной! Насколько проще была бы ее жизнь. Мужчины могут поехать, куда захотят, и делать все, что пожелают. Взять, к примеру, Генри и Уолтера. Мама никогда не просила их присмотреть за младшими братьями и сестрами, однако когда Кэт было столько лет, сколько им сейчас…

Маму, впрочем, понять можно. Дай братьям волю, и последствия не заставят себя ждать. Ураган – ничто по сравнению со стихийным бедствием по имени Уолтер и Генри.

Майкл громко изображал свист пуль, Томас вопил и цокал, имитируя стук копыт целого кавалерийского полка. Солдат Кэт, повалив на пол, уже тащили в крепость.

– Кэт!

Обернувшись, она увидела миссис Хаттинг в дверях классной комнаты.

– Что, мама?

– Я хочу попросить тебя сходить к миссис Баркер. Папа говорит, что слышал, будто у нее разыгралась подагра. – Мать улыбалась, глядя куда-то поверх головы дочери. – Я подумала, что мы могли бы порадовать ее домашней выпечкой.

Вот уж кого совсем не хотелось радовать, так это злобную склочницу миссис Баркер, которая, на беду Кэт, приходилась матерью состоятельного, богобоязненного фермера, исправно посещающего церковь, дающего щедрые пожертвования и при этом неженатого.

– А Генри или Уолтер не могут отнести ей корзину?

– Конечно, нет, – хихикая, промолвила Пруденс. Она уже успела помочь Сибилле с уборкой и вновь читала книгу. – Они ведь не могут выйти замуж за мистера Баркера.

Миссис Хаттинг натянуто рассмеялась:

– Не говори глупости, Пру! Ты же знаешь, что мальчики занимаются с папой латынью.

Да, занимаются. Из-под палки. Что Генри, что Уолтер с радостью бросились бы выполнять ее поручение, лишь бы не учиться.

– А Мэри? – без особой надежды спросила Кэт.

– Она должна примерить свадебное платье. Миссис Грили придет с минуты на минуту.

Миссис Хаттинг была бы рада осчастливить миссис Грили новым заказом на свадебное платье, на сей раз для Кэт, едва та закончит шить наряд для Мэри.

Тори и Рут, одна на год моложе Кэт, другая – на два, уже успели выйти замуж и родить первенцев. Мэри должна пойти под венец менее чем через две недели, и тогда у мамы с папой не останется дочерей на выданье, кроме Кэт. По крайней мере, до тех пор, пока, лет через семь, Пруденс не войдет в возраст.

Лучше, чем сейчас, уже не будет. Только хуже.

Может, ей действительно есть смысл присмотреться к мистеру Баркеру? В том, что он хочет на ней жениться, сомнений не возникало. Каждые несколько месяцев мистер Баркер делал ей предложение, и когда Кэт отвечала ему отказом, со смехом хлопал ее по руке и обещал, что непременно предпримет новую попытку, и так до тех пор, пока она не согласится. Этот его снисходительный смешок ужасно злил Кэт. Однажды она не сдержится и даст ему пинка.

Но, став женой мистера Баркера, Кэт сможет переехать из этого сумасшедшего дома…

Под одну крышу с его зловредной мамашей.

Нет, этому не бывать. Даже если бы миссис Баркер была святой, что совсем не так, ее сынок косил бы на оба глаза, имел бы нос в форме утиного клюва и кривые зубы. И от него постоянно несло навозом – можно подумать, что вместо одеколона он использует навозную жижу!

И ей придется рожать ему детей.

У Кэт свело живот при этой мысли, и необходимость вырваться из отчего дома уже не казалась столь острой.

– Право же, мама, эту корзину может отнести кто-нибудь другой.

– Боюсь, что других просто нет, – заявила миссис Хаттинг.

Кэт решила разыграть свой последний козырь:

– Ладно. Я возьму с собой Майкла и Томаса.

Ни мистер Баркер, ни его мать не жаловали близнецов, и потому с ними визит долго не продлится.

– Я не хочу туда, – поморщился Томас. – Миссис Баркер жадная и противная. И у нее бородавка на носу, как у ведьмы из книжки. И ее кухарка печет невкусное печенье.

Майкл кивнул.

– И еще конь мистера Баркера попытался укусить меня, когда я его гладил.

Миссис Хаттинг посмотрела на сыновей с осуждением, но не стала напоминать им о том, что о взрослых говорят или хорошо, или ничего.

– Баркеры живут далеко. Вы устанете идти к ним пешком, – обратилась миссис Хаттинг к близнецам и добавила, с улыбкой глядя на дочь: – Ты пойдешь одна, дорогая. Не торопись возвращаться. Надеюсь, ты хорошо проведешь время с миссис Баркер.

– С миссис Баркер нельзя хорошо провести время, – заявила Сибилла и получила испепеляющий взгляд от матери. Выдержав паузу, миссис Хаттинг обратилась к Кэт:

– А после, возможно, мистер Баркер найдет время, чтобы отвезти тебя домой в своей коляске.

Вот уж сомнительное удовольствие! Строптивый и на редкость неторопливый конь мистера Баркера будет тащиться полчаса там, где и четверти часа хватит, а невыразимо скучная беседа с его занудным хозяином превратит это время в вечность. Последняя прочитанная им книга, а может, единственная прочитанная, «Размышления о методах выращивания овец» Джерели Джонсона, вдохновляла его исключительно на монологи о выведении овец различных пород и особенностях стрижки.

– Чтобы он мог в очередной раз сделать Кэт предложение, да?

– Пру! – возмущенно воскликнула миссис Хаттинг. – Девушке не подобает вести себя так дерзко!

– Да, мама. – В голосе Пру звучало раскаяние, но во взгляде, что она послала Кэт, его не было. Коварства в этой девчонке не меньше, чем у Томаса.

Кэт прищурилась… Остановись, тебе уже двадцать четыре года! Ты не должна опускаться до уровня десятилетней нахалки.

Майкл потянул Кэт за руку.

– Ты ведь не выйдешь замуж за мистера Баркера? – доверчиво заглядывая в лицо сестре, тревожно спросил он.

– Майкл, не следует так переживать. Мистер Баркер прекрасный человек, – сказала миссис Хаттинг, – и я уверена, ты полюбишь его, когда лучше узнаешь.

– Полюблю?

– А я нет, – решительно заявил Томас. Он выставил вперед ногу, скрестил руки на груди, поджал губы и задрал нос. – Я никогда его не полюблю. – Кэт легко пожала руку Майклу, давая понять, что она готова поддержать его, и, пока мать думала, как отреагировать на очередную выходку Томаса, поспешила высказать свое мнение о проблеме:

– Я знаю мистера Баркера достаточно хорошо, мама, и убеждена, что мы друг другу не подходим.