Глава 5. Попала так попала

Как я и думала, назначили меня управляющей детского дома. Женщина, что занимала этот пост до того, собрала манатки и растворилась в ночи, не забыв при этом прихватить годовой бюджет приюта. Естественно, провели расследование, но ни виновной, ни денег не нашли. Голос Лиены при рассказе об этом звучал особенно сухо. В общем, расследование было для отвода глаз, а по факту на детей-сирот всем по большому счету наплевать. Местный мэр, как я окрестила управляющего областью, от чужой проблемы отмахнулся. Мол, деньги получили? Получили! А то, что у вас их украли, уж извините, – только ваши заботы, вот и решайте их самостоятельно. Живите целый год как хотите.

Два месяца Лиена с мужем тянули этот приютский дом как могли. До моего появления. Сейчас же эта проблема, как и многие другие, в наличии оных я не сомневалась, ляжет на мои хрупкие плечи.

И стало вдруг ясно, почему женщина ела кашу, а мне подали что повкуснее. Я уж про себя решила, что она какой-то диеты придерживается, а тут, оказывается, есть нечего, вот и вся диета. Хочешь не хочешь, а похудеть придется. Всё просто.

Ладно, оставим лирику.

Сотрудников было всего четверо: Лиена, заправляющая всем, её муж Диего, выполняющий по дому тяжелую работу, Марьяна, следившая за младшими воспитанниками, и дед Ульх, что официально числился сторожем. Конечно, все понимали, чего стоит такой сторож – дед был в годах: ни зрения, ни силы, ни здоровья. Но никто не гнал его на улицу. Во-первых, он как мужчина имел среди подростков некий авторитет и мог приструнить особо расшалившихся или, хуже того, зарвавшихся, во-вторых, на его место никто другой идти не хотел. Да и, что ни говори, старика тут любили.

Все эти люди до сих пор не разбежались по двум причинам: добрые сердца, не позволяющие оставить сирот, и отсутствие мест, в которые можно было бы уйти. Марьяну из дома выгнал муж, голословно обвинив в измене и шустро заменив её другой женщиной. У Диего и Лиены сгорело всё хозяйство, и они в один миг превратились в нищих. Податься было некуда. Дедушку Ульха выставил на улицу собственный сын, сообщив, что ему нужно куда-то привести жену.

Воспитанников много. Сейчас в доме сорок три ребёнка и ещё десять в резерве, возрастом от двух лет до шестнадцати. В резерве – значит ребятам ещё не исполнилось семнадцать лет, а из детского дома они сбежали в поисках лучшей доли. И если вернутся, я обязана их принять. Официально жить в приютских домах дети имеют право ровно до совершеннолетия, а дальше вольны идти на все четыре стороны. Государство их никоим образом не обеспечивает и жилье не предоставляет. В общем, полнейший мрак. Всё гораздо хуже, чем в моём мире, хотя и там система далека от идеала.

У меня столько людей в подчинении никогда не было, а тут воспитанники. Они-то от меня зависят целиком и полностью. Я, конечно, общалась с приютскими ребятишками, но одно дело, когда ты к ним приходишь с подарками, немного повозишься и возвращаешься к своей жизни, оставляя все заботы и воспитание на профессионалов. И совсем другое – когда… А сейчас нужно взять бразды правления, не имея никакого опыта и знаний.

От вырисовывавшейся перспективы голова шла кругом, а волосы вставали дыбом.

– Ладно, с этим всё понятно. – Положение аховое, конечно, ничего не скажешь. – Что у нас с припасами?

Два месяца без содержания, сорок три ребёнка да четверо взрослых. Чем они питались? Неужели голодали?

– Их немного, но ещё месяц протянем. Есть крупа, мука и несколько банок разносолов. Девчонки, пока лето, бегают в лес за грибами и ягодами, мальчишки рыбачат. Да и деревенские понемногу помогают, кто овощей даст да зелени, кто молока да яиц.

– Кто занимается готовкой?

– Последние два дня я сама готовлю. До этого была повариха, но сбежала, – не сдержав эмоций, женщина едва слышно произнесла какое-то ругательство себе под нос, на что я лишь бровь приподняла в изумлении. Спрашивать не пришлось, Лиена пустилась в объяснения: – Прошлая управляющая ей хорошо платила – сама любила вкусно покушать, а заодно и дети были более-менее сыты. Я за те два месяца смогла заплатить ей из собственных сбережений, а на этот месяц денег не было. Сказала ей сразу, мол, так и так, платить тебе нечем, предупредила по-человечески, а она тут же вечером и уволилась. Я не додумалась сумки проверить, а потом как заглянула в холодильную яму, да и поняла, что курину эта змея стащила.

Тут уж я сама едва не выругалась.

Да, везет, конечно, им на порядочных женщин. Одна деньги утащила, другая мясо. И ведь ни одна из них не подумала, как будут жить почти полсотни детей.

Ни стыда, ни совести.

– Лиена, – секунду я размышляла, как же сделать всё в лучшем виде. – Знаю, что прошу о многом, но сейчас мне твоя помощь просто необходима. Во-первых, я хочу, чтобы ещё какое-то время ты продолжила готовить на всех, раз уж кухарка сбежала. Девчонок подключай, пусть помогают.

– Да что вы, конечно буду готовить. Я и сама прекрасно справлюсь, пусть девочки играют.

– Так не пойдёт. Устанешь быстро, а дел невпроворот. Как я понимаю, сейчас лето, соответственно, у них нет никакой учебы, и ребята свободны. Нечего отлынивать, есть хотят, значит, пусть работают.

– Простите, о каком обучении вы говорите?

Я прямо растерялась от такого вопроса и тут же сбилась с мысли. Та-а-а-к…

– О школьном образовании, – осторожно озвучила я, чувствуя какой-то подвох, собственно, там, где его и не ждала. Скрыть удивление женщине не удалось. – Я что-то не то сказала?

– Ну, у нас детей не учат. Возможно, в столице сейчас не так, но нам даже финансирование на учителей не выделяется. По закону сиротам позволяется посещать занятия местных школ, но далеко не каждый учитель согласен терпеть на своих уроках отказников.

– Думаю, дело не в том, что в столице что-то изменилось. Просто я очень далека от детей и мало что понимаю в ситуации с отказниками. – Я ведь действительно не знала реалий этого мира. – И чем же ваши воспитанники занимаются?

– Ну как… живут.

Ответ меня просто убил наповал. Это как так? Едят, спят – и так на протяжении семнадцати лет?

– А как складывается их жизнь после совершеннолетия?

– У всех по-разному. Парней приглашают различные гильдии, типа «Кошачья лапа», «Кровавый кинжал» – тут уж у кого какие таланты. Безголовые да отчаянные так и вовсе идут в «Черные церберы», да только там… – в этот момент женщина перевела взгляд на окно, – не живут долго. Девушки, у кого не получается попасть в ряды воров или убийц, идут в публичные дома. Мало кому удается выбиться в люди.

Я изо всех сил старалась держать лицо, но выходило это с трудом. Больше всего на свете мне сейчас хотелось броситься в детские комнаты и найти своего ребёнка. Варвары! Как можно так поступать с детьми, не по своему желанию попавшими в такую ситуацию? Ведь это всё вина взрослых людей! Почему же государство закрывает на это глаза?

Молчали мы долго. Женщина дала мне время на размышления и, кажется, сама погрузилась в невеселые думы, а я старалась совладать с собой и понять, как действовать в сложившихся условиях.

– Давайте продолжим, – чтобы заговорить, пришлось сделать глоток чая. От таких новостей в горле все пересохло. – Мне нужно будет ознакомиться с делами на детей и прочей документацией, чем быстрее, тем лучше. Наверное, завтра днём мы с тобой этим и займёмся. Дальше. По поводу зарплаты. Понимаю, что до этого денег вам не платили, я собираюсь это исправить, но мне нужно время, чтобы во всем разобраться. Постараюсь не затягивать. Также подготовь мне список селян, которые вам помогают. Едой, услугами – неважно. Перечисли все имена, где живут и какую помощь они оказывают. Пока что, думаю, достаточно. Отправляйтесь отдыхать, Лиена, завтра будет тяжелый день. Только прежде скажите, во сколько завтрак?

– В восемь, леди Риштар.

– Спасибо. И зови меня Эмилией.

– Конечно, леди Эмилия. – Я лишь закатила глаза, услышав это вежливое обращение, но поправлять не стала. Леди так леди.

Лиена шустро собрала все тарелки и удалилась на кухню.

Я почти сразу отправилась в свою комнату.

На обстановку в этот раз взглянула совсем иначе. После известий о прошлой управляющей надеяться, что у детей в комнатах удобно и чисто, не приходилось. Раз уж женщина без зазрения совести украла у них все деньги до последней монеты, обрекая на голод и холодную зиму, очень сомнительно, что она беспокоилась об их комфорте. Ладно, завтра проверю, как на самом деле обстоят дела.

Решив, что разбор и осмотр моих вещей гораздо полезнее, чем выдумывание новых ужасов, которых и так хватает, я сняла обувь и приступила к делу. Комната была чистой, поэтому я очень быстро разобрала чемоданы и разложила вещи по своим местам. Несколько платьев в пол, все как на подбор темные, с минимумом украшений, парочка таких же длинных юбок и блуз. Ещё в глубине чемоданов обнаружились нескольких видов накидок, одна с утепленной подкладкой и меховой отделкой на капюшоне, очевидно, на зиму. Нижнее бельё – панталончики. Ладно хоть не цветастые, а некоторые и вовсе из невесомой полупрозрачной ткани. Корсеты, чулки, как тоненькие, так и шерстяные, банный халат и набор, напоминающий земной пеньюар. Две пары туфель, мягкие тапочки, зимние ботинки на каблучке.

Собственно, и весь гардероб. Не так уж и плохо. Все до единой вещи были в превосходном состоянии, возможно, некоторые даже новые.

Сняв платье и корсет, я облачилась в теплый банный халат, обулась в тапки и отправилась в кабинет. Нетронутой осталась ещё одна сумка, а тратить на это время завтра не хотелось совершенно, и без этого дел будет по самые уши.

Перевернув сумку вверх дном над столешницей, я вытряхнула из неё всё содержимое. Косметические средства, документы, кошель с монетами, какие-то бумаги, пара книг, писчие принадлежности. Шкатулка с украшениями. Камни в них, скорее всего, натуральные, едва ли бижутерия. Так-с… дальше. А дальше я наткнулась на блокнот со старым замком, который, по-видимому, заело, так как открыть его у меня не получилось. То, что это ежедневник, а может, и дневник моей предшественницы, стало понятно из витиеватой надписи на обложке «Леди Эмилия фон Риштар».

Не беда, разберусь.

Часов в комнате не обнаружила, но, решив, что долго спать из-за переживаний не получится, закрыла на замок дверь в покои и отправилась в спальню.

Мягкие перины, в которых я практически утонула, лишь напомнили, что у детей, скорее всего, с постельным все гораздо хуже. Размышляя о событиях последнего дня, начиная от встречи с Алексеем в моём мире и заканчивая разговором с Лиеной, незаметно для себя погрузилась в сон.