Глава 4

За стены крепости теперь было запрещено выходить не только детям, но даже мужчинам поодиночке. Напряженное ожидание утомляло. Магир знал свою верную крепкую дружину, пусть только сунуться враги, у него есть, чем ответить. Но не всякий город столь хорошо укреплен. Соседний город имел дружину намного меньше, чем у него, да и город менее укреплен. Каково же сейчас его родственнику Люту? Добрались ли до него войны под предводительством чудовища? А может быть это только слухи, возможно, это не мутанты вовсе, могли ведь дозорные принять случайно заблудившихся охотников принять за разведчиков, а от страха придумать странного и страшного воина!

Так прошло несколько недель. Постепенно топико устали от ожидания, город продолжал жить своей жизнью. Хозяйки радовались, что у кейзо только родились детеныши они не уходили далеко от крепости, возвращаясь на поляну дойки почти с минутной точностью. Поэтому можно было не ждать на поляне свое животное, а выходить точно по времени. В это время года не многие охотники решались начинать охоту, ведь и у лесных животных это время приплода. Но крепости было необходим запас мяса на случай возможной осады, никто не знает, кто бродит по лесам, и как они будут воевать?

Магиру предстояло решить сложную задачу, оставить ли большую часть своих воинов дома, для защиты города, или больше мужчин взять с собой, чтобы запастись мясом на случай возможного нападения? После долгих колебаний он все же рассудил, что неприятеля не видно и большую часть мужчин решил взять с собой.

Сердце Тины до боли сжалось, когда она провожала мужа.

– Чует сердце мое беду, не езжай, Магир – попросила она вечером перед выходом мужчин на охоту. Злые топико совсем рядом, я это знаю, поверь мне! А еще я чувствую новую, сильную и страшную угрозу! Такого не было в наших краях! Я не жила рядом с драконом в драконьей деревне, но мне кажется, что они похожи!

– Не пытаешься ли ты навязать мне веру твоих предков? Поберегись, волхв вчера вопрошал богов, врага нет рядом. И я не могу, верить женщине больше, чем волхву. Кроме того, ты ведь знаешь, что во многих семьях запас мяса подходит к концу. Никто кроме тебя не может питаться одними растениями. Я должен заботиться не только о своей семье. Город хорошо укреплен, я оставляю небольшую дружину. А ты лучше пожелай нам счастливой охоты и помолись богам о нашей сохранности. Ближе к ночи мы как всегда принесем жертву, утром также принесем жертву, и все будет хорошо – успокаивал ее Магир, но на душе у него было тревожно.

Князь еще раз проверил вал, стену, сторожевые башни и не нашел причины для волнений, крепость выдержит нападение врага.

Наступило утро, в предрассветных сумерках заканчивали сборы, Магир, как глава рода мог зажечь жертвенный огонь, но с юности нося в себе страх перед подобными ритуалами, как всегда попросил сделать это волхва.

Однажды в ранней юности Магир присутствовал на ритуале по случаю большого праздника в дальней крепости. Тогда глава рода по особому случаю решил принести в жертву топико. Уходящее солнце осветило страшную картину! Сумерки наполнились криками боли и страха, три сильных воина едва справлялись с извивающимся топико… Потом кровь, обагрившая жертвенник и страшная тишина, нарушаемая завыванием главы рода, бормотавшим заклятия и молитвы!

После того дня Магир ненавидел закат и поклялся себе никогда не приносить жертв сам. Это было нечасто среди ловарцев, предпочитавших приносить жертвы животных и самостоятельно, ведь это было особо почетным действием. И как только Магир построил новую крепость и стал ее главой и князем – он пригласил волхва для исполнения религиозных обрядов. Тот по просьбе Магира вот уже много лет служил богам от имени племени и его главы. А жертвоприношения людей не должны были именоваться в городе. И сегодня, как всегда готовились дружинники доверить великим богам свою удачу и безопасность.

Закончив утренний ритуал, мужчины сели на ойо и тронулись в дорогу. Ниама кинулась на шею к отцу, сильно прижалась к заросшей щеке, и Магир ощутил мокрую щеку дочери.

– Ниама, тебе не стыдно плакать, я ведь вернусь через несколько дней, что с тобой?

– Мне так страшно! – прошептала дочь, и еще крепче прижалась к отцу.

– Полно тебе, мать напугала, я скоро буду рядом, тебе нечего бояться. До встречи, слушайся маму.

Тина молча прижалась к стремени ойо. Магир наклонился и обнял жену на прощание.

«Прощаемся как на войну» – мелькнула мысль.

С усилием, изобразив спокойствие на лице, Магир приказал:

– В дорогу!

Отряд выехал за ворота, спустился с вала и тронулся к дальнему лесу. Ворота затворились, мост через вал подняли, и крепость вновь стала неприступной.

На следующий день, едва начало рассветать, Тина проснулась от ясного чувства опасности. По опыту она знала – враг совсем близко. Быстро встав, она поспешно оделась, разбудила Ниаму, подождала, пока та оделась, и они вышли на улицу. Понимая, что выйти из крепости будет очень трудно, Тина все же решила попробовать. По внутреннему чувству она знала, перевес сил на стороне врага, он коварен и неумолим. Враг приближается, нельзя терять ни минуты. Тина быстрыми, бесшумными шагами направилась к воротам крепости. Сонная Ниама едва поспевала за матерью, плохо понимая, что же происходит, но также ясно ощущая приближение опасности.

Когда мать и дочь подошли к воротам, их окликнул привратник. Тина направилась к нему.

– Мы должны покинуть крепость, приближается вражеский отряд, он сильнее нас, а Магир с воинами далеко от крепости.

– Откуда ты знаешь это?

– Я не могу объяснить, просто знаю.

– Шаман предупреждал нас, что молчание и кротость твоя только до времени, ты рано или поздно начнешь насаждать среди нас свою религию – неожиданно агрессивно ответил привратник.

– Позови начальника стражи.

Привратник не посмел противиться госпоже, разбудил начальника стражи. Тина повторила сказанное. Начальник стражи был поражен – женщина смеет отменять приказы мужа, ссылаясь на какие-то бредовые предчувствия! Где это видано! Конечно, ее род славился этими самыми «предчувствиями» и особыми знаниями, но пусть она рассказывает их в доме своего отца, или среди своих единоплеменников, это они обычно уходят от войны.

– Если вы не согласны покинуть крепость, отпустите нас с Ниамой, мы пойдем глубже в лес, к поселению моих родителей. Можете послать с нами охрану.

– У нас каждый воин на счету, а время действительно тревожное. Я думаю, что будет лучше, если вы пойдете в свою комнату и запрете засов – затем, подумав, добавил – а воина я поставлю у вашей двери. Кто знает, может вы в сговоре с врагом.

Тина тихо опустила голову, она поняла, что обречена, но Ниама, ее единственная девочка, она ведь совсем ребенок! Тина внимательно посмотрела на окончательно проснувшуюся Ниаму, и разжала свою руку, до сих пор крепко сжимавшую ее маленькие пальчики. Ниама все поняла. Пока начальник стражей позвал одного из мужчин, и поручил ему проводить госпожу с дочерью в ее комнату, Ниама в несколько прыжков скрылась за углом ближайшего строения. Тина рассчитала правильно, Ниаму не стали искать. Выругавшись на верткость маленькой беглянки, начальник стражи успокоился.

Несколько часов спустя после этого происшествия, стражи увидели всадника, скачущего к воротам во весь опор. Всадник подъехал к мосту и замахал руками. Из башни показался часовой.

– Кто ты и с чем пожаловал.

– Я гонец от Люта. Родственник просит Магира о помощи, враги окружили крепость. Осада длится уже три дня. Мой господин просит о помощи. Впустите меня – закончил он – я так устал, меня мучит голод.

Постовой позвал начальника стражи. Слова посла показались постовому странными, ему почудилась какая-то опасность? Особенно после инцидента с госпожой. Старший выслушал гонца.

– Как ты вырвался из города, если он окружен?

– Ночью прокрался, пользуясь темнотой.

– И ты проскакал целый день по лесу, наполненному врагами, и никто тебя не тронул? – засомневался воин.

– Я скакал во весь опор, возможно враги не смогли догнать меня, кроме того, я никого не видел, лес пуст.

– А не привел ли ты за собой погоню – не унимался начальник стражи.

– Я не первый день в лесу, если бы была погоня, я распознал бы.

Несмотря на странный ответ, начальник стражи решил опустить мост, открыть ворота и принять посланника.

В своей горнице Тина стояла, заломив руки. Всем телом она ощущала злобного врага, и понимала свое бессилие. Где теперь ее сокровище, где Ниама? Конечно, Тина постаралась научить дочь, всем премудростям ее племени. Но в жилах Ниамы течет горячая отцовская кровь. Ей так трудно смиряться, гордая девочка обижалась даже на слова матери, что нужно забыть о себе, слиться с природой, чтобы ощутить ее пульс. Она возмущалась, когда мать учила ее слушать деревья, землю, прислушиваться к мудрости камней. А когда Тина попыталась объяснить Ниаме, что самое высшее благо – раствориться в вечности, прикоснуться душой к бесконечности и позволить себе превратиться в слух, Ниама рассмеялась и убежала.

Тина вспомнила их споры, вернее бурную реакцию дочери на наставления матери. Ей было всего шесть лет, когда Ниама заявила матери:

– Ты всегда говоришь, что нужно научиться понимать природу, чтобы жить, не нарушая ее законы. Слушать и понимать характер каждого дерева, каждой травинки, камней и рек. Но кто будет тогда слушать меня?! Отец всегда ведет себя как хозяин леса и гор. Он здесь главный, и в крепости, и в лесах! И я – его дочь, я не собираюсь слушаться леса. Я буду им командовать!

Тина выслушала эту тираду, она даже нотки голоса отцовского отметила. Некоторое время женщина недоумевала, почему у ее дочери такой бунт? Ведь когда ей, Тине, отец объяснял то же самое, это вызвало в ее душе незабываемый восторг и преклонение перед прекрасным созданием Творца, Того невидимого Духа, которому поклонялось ее племя, боясь даже дать имя Ему! Тогда ей захотелось постигнуть все премудрости природы, впитать их всей душой, и жить с ними в согласии. Мысль о прикосновении души топико к вечности, вызвала в душе Тины благоговейный трепет!

И эта девочка, с горящими глазами, гордо поднятой головой – ее дочь! Тяжелая мысль промелькнула тогда в голове Тины. «Возможно, отец совершил ошибку, отдав ее, Тину замуж за сильного, дикого, властного, совершенно нечувствительного к гармонии язычника. Она была так молода и неопытна, но отец должен был предупредить ее что, даже большая любовь не способна изменить топико. Природа возьмет свое… «Природа науку победит», любила повторять ее бабушка. Может быть не только Магир, но и его дочь, имея внешность матери, унаследовав характер отца, не способна понять смысл того, в чем воспитывалась она – Тина. Когда властелин живет в гармонии со всем, что вверено ему, понимая в свою очередь, свою зависимость от вверенной ему природы». Но эта мысль не задержалась, Тина привыкла безраздельно доверять отцу. Да и что измениться сейчас, если думать об этом? Если она – Тина перестанет воспринимать жизнь, такой как она есть, это сделает ее несчастной, а обстоятельства не изменишь. Перед нею стоит ребенок, который ведет себя как взрослый с трудным характером – и это ее единственная дочь.

Много дней после этого случая Тина искала слова, образы, понятные для дочери, чтобы передать ей все знание, которое украшало жизнь матери, много раз спасало от смерти и горя. Не зря в племени торан ни одна женщина не была захвачена врагом, ни одна не была обесчещена, и ни одна не вышла замуж против своей воли. После того разговора о сне, который мог быть вещим, Магир позволил жене ходить на холм к камню, но только утром. Но когда Тина попросила его позволить ей брать Ниаму с собой на прогулки на холм, Магир решил, что это излишняя причуда и отказал.

Прошло полгода после того как Магир запретил Ниаме посещать холм с большим камнем, Тина смирилась и не перечила мужу. Теперь женщина не училась слушать звездную тишину, она слушала дыхание Ловара, пытаясь сквозь тишину понять суть того места, в котором жила. Каждое утро на рассвете, выходя на холм для встречи нового дня, она размышляла о том, как привить дочери любовь к миру. И со временем Тина замечала, что Ниама все же приобретает некоторые навыки, несмотря на постоянную готовность оспорить слова матери.

Однажды Магир как всегда после обеденного отдыха Ниамы, занимался с ней на поляне, обучая стрельбе из лука. Магира, наблюдавшего за ловкими движениями дочери, не по-детски точно и сильно натягивающую тетиву своего маленького лука, пускающую стрелы в кусок дерева, повешенный для этой цели на ветку дерева, вдруг поразила мысль: «Лицо – точная копия Тины! Как сильно она похожа на мать! Но насколько резко они отличаются! Я обращаюсь с Ниамой как с младшим товарищем по охоте, как с маленьким мужчиной, я горжусь и уважаю ее, но не могу любить, как хотел бы. Тину же я люблю, даже больше чем хотел бы… В чем же разница?!»

Он внимательно стал всматриваться в черты лица Ниамы. Чего-то не хватает в этом прекрасном лице, но чего?