Глава четвертая

В храме было темно и пусто, но это совершенно не угнетало правителя. После привычного многолюдства, суеты, государственных проблем, дворцовых интриг, раскрытия заговоров и прочей мирской грязи Набонид чувствовал себя в храме великого бога Нанниру словно заново рожденным. Только здесь он, хотя на очень короткое время, становился обыкновенным человеком, каким был много лет назад до своего восхождения на престол. Храм был единственным местом, куда правитель заходил без оружия и без охраны, поскольку здесь они не были ему нужны. Под сенью величественных сводов каждый смертный и каждый богоравный правитель мог чувствовать себя в полной безопасности. Никто не осмелится пролить кровь перед лицом могущественного Нанниру. Кроме великой обители Мардука в Баб-или, храм Нанниру в Уре – единственный, где непреклонно соблюдались древние обычаи, куда не проникала бурная река времен и где не дули разрушительные ветры перемен.

Набонид осторожно, почти благоговейно ступал по мраморным плитам храма, отполированным умелыми мастерами до зеркального блеска, и с наслаждением вдыхал аромат священных благовоний. Как редко он бывает в обители Вечности! Правитель подошел к сокрытой в таинственном полумраке статуе Нанниру и оглянулся. Храм был пуст. Никто не смел нарушить покой правителя великого города Ура, когда тот разговаривает с богами, даже верховный жрец. Набонид по обычаю преклонил одно колено на предусмотрительно положенную перед алтарем атласную подушку и прикрыл глаза.

Нет, он не молился. Перед ним был всего лишь идол – камень, имеющий некую форму. Правитель за всю свою жизнь даже ни разу не удосужился разглядеть, каков же на самом деле этот бог. Судя по всему, Нанниру не был на него от этого в большой обиде, поскольку пока не насылал на царство Набонида никаких бедствий. Правитель великого Ура не верил в то, что Нанниру может гневаться на него. Набонид не верил, что этот и какой-либо другой бог, живущий в Междуречье, гневается или проявляет благосклонность к людям. Боги, которых знал Набонид, всегда молчали и были абсолютно бесстрастны, даже тогда, когда им приносили самые кровавые жертвы или устраивали перед ними грандиозные оргии, («чудеса», которые «творили» жрецы, чтобы позабавить себя и одурачить невежественный народ, не в счет). Набонид давно подозревал, что богам нет дела до страстей человеческих, а в самых потаенных размышлениях даже позволял себе сомневаться в самом их существовании. Поэтому, приходя в храм, правитель никогда не разговаривал с богами. Он вел диалог с самим собой. Храм был местом, где можно было позволить себе непозволительную правителям роскошь, – слышать самого себя. Хотя бы очень короткое время, но все-таки слышать и понимать. И Набонид пользовался такой редкой возможностью. Несколько драгоценных минут проведенных в полном молчании и самосозерцании невозможно переоценить. Здесь обычно приходили самые великие замыслы, решения, казалось бы, безвыходных ситуаций, умиротворенность, возвращалась уверенность в своих силах. Набонид не верил, что все это – дело рук Нанниру. Уверенность приходила не от бесчувственной холодной статуи, стоявшей перед ним, но откуда-то изнутри, из потаенных глубин его утомленной души. Приходило и освещало разум новым сиянием мудрости и силы. Помогало бороться и быть победителем. Нанниру здесь явно был не причем.

Размышляя об этом, Набнид еле заметно усмехнулся в густую бороду и встал с колен. Он не должен был показывать своего неверия даже главному жрецу. У него не было прав разрушать веру, которую он не создавал. Ведь на этом идоле держалась и его, Набонида, власть, и он должен был заботиться о сохранности этого основания.

– Долго живи, мой царь, – раздался за спиной тихий и торжественный голос главного жреца храма Нанниру. Худощавый высокий человек, облаченный в торжественную одежду жреца, появился неслышно, будто бы материализовавшись из самого храмового полумрака, – я искренне надеюсь, что не потревожил твой покой и не прервал разговора с богами.

– Долго живи, Тасид, – ответил на приветствие правитель.

– Открыл ли тебе Нанниру свою волю, мой господин? – вкрадчиво спросил жрец, поклонившись Набониду.

С некоторых пор главный жрец Нанниру стал раздражать правителя. Тасид был умен, даже слишком умен. Его бесцветные глаза смотрели на него, Набонида, также пристально и бесцеремонно, как и на любого другого простолюдина, хотя внешне жрец всегда выражал свое почтение. Но Набонид почувствовал в Тасиде соперника, и некоторые донесения верных людей подтверждали истинность этих ощущений. Нужно было только выбрать подходящий момент, чтобы убрать потенциально опасного человека со своего пути. Правитель по опыту хорошо знал, когда именно нужно атаковать, дабы упредить нападение противника. Главный жрец храма бога Нанниру был таким противником.

– Иногда боги также, как и люди бывают скрытны, – ответил Набонид, – их намерения сокрыты во мраке неизвестности.

– Если и существует мрак, так только в нашем разуме, – также вкрадчиво произнес Тасид, – поэтому нам неведомы пути великих богов.

– Уж не думаешь ли ты учить меня разговаривать с богами? – с металлом в голосе спросил правитель. С каждым днем этот высокомерный жрец становился все несноснее. Или он просто задавака, или же за его поведением кроется то, на что ему, Набониду, надо срочно обратить внимание.

Тасид в смирении преклонил колени перед правителем. Его бледное лицо стало еще бледнее и стало похоже на хорошо выбеленное полотно. Наверное, он понял, что несколько перегнул палку. Жрец предпочел ничего не отвечать.

Хотя в Уре, впрочем, также, как и в Баб-или, власть жрецов оставалась поистине огромна, однако существовал некий предел, за который не следовало заходить в отношениях с правителями, какими бы они сейчас слабыми не казались. А Набонид действительно не мог похвалиться репутацией сильного правителя. Несколько больших дворцовых заговоров, лишь каким-то чудом раскрытых Набонидом, не совсем удачные войны с Угарит, – все это значительно подорвало авторитет Набонида в стране. Все это Тасид хорошо понимал, но также ему было известно и то, что армия и наемники все еще оставались верны правителю, а против такого довода нельзя было противопоставить только богов Ура, нужны были доводы посерьезнее. Жрец считался одним из наиболее последовательных защитников правления Набонида, однако отнюдь не брезговал исподволь плести интриги против Набонида с целью получения определенных дивидендов в последствии. В последнее время правитель был так занят войной и заговорами, что совсем не заметил, появления под самим своим боком ядовитой змеи, которой оказался жрец Нанниру в Уре. Так думал сам жрец, однако Набонид был в курсе всего того, что происходит в его ближайшем окружении. Тайные соглядатаи правителя с кропотливостью пчел продолжали собирать по крупицам всю информацию о жрецах и их замыслах, не забывая и о шпионах самих жрецов на тайных советах Набонида.

Правитель подошел к коленопреклоненному Тасиду и несколько секунд смотрел на жреца. Ему не стоило показывать свою слабость и выходить из себя. В конце концов, ничего крамольного жрец и не сказал.

– Надеюсь, что твой разум, не омраченный правительственными заботами, способен распознавать волю богов, которым ты служишь? – ровным голосом спросил Набонид.

– Все, что в моих силах, повелитель, – глухо ответил Тасид, не поднимая головы.

– Тогда встань и открой мне волю богов, жрец Нанниру, – торжественным голосом произнес правитель, с интересом наблюдая за Тасидом. Интересно, что он сейчас скажет?

– Не гневайся, владыка, – так же глухо ответил жрец, медленно поднимаясь с колен, но, по-прежнему, не смея поднять голову, – но боги и звезды открывают твоим верным слугам не самые радостные вести.

– Говори.

– Богам Ура грозит опасность, – помолчав, сказал Тасид.

Правитель рассмеялся.

– Если и богам в наше время грозит опасность, Тасид, что же говорить о смертных людях? Зачем тогда, скажи на милость, просить богов о покровительстве, когда, оказывается сами боги в опасности?

– Авторитет Нанниру и Исин под угрозой, – терпеливо выслушав издевку Набонида, продолжил Тасид, – древних богов великого Ура желают сбросить с места их славы и попрать в грязи нечестия. Такое уже было много лет. Повелитель Ура должен быть готов показать себя верным их слугою, дабы не накликать на свое царство их гнев.

– Кое-что я слышал об этом, – задумчиво произнес Набонид, – сын какого-то вельможи показался нашим жрецам демоном. Хе-хе-хе, забавная история. Но скажи, кто же теперь посягает на богов Ура? – с иронией спросил правитель, – пока мне известно только об охотниках на мою собственную голову.

– Я понимаю твое опасение, мой повелитель, но усердие твоих людей должно быть теперь направленно в сторону защиты богов Междуречья, так как им грозит опасность.

Слушая жреца, Набонид нахмурился и внимательно посмотрел на собеседника. То, что он знал о Тасиде, конечно же, правда. Его грязные игры при дворе заслуживают особого внимания, особенно в свете последнего раскрытого заговора. Но сейчас в голосе жреца проницательный правитель уловил нотки, которые не позволяли усомниться в искренности говорящего. Вполне возможно, что Тасид получил какую-то тревожную информацию от богов, звезд или людей, – неважно. Тасид не был пешкой в государственном аппарате Ура. У него уже многие годы сохранялось устойчивое высокое положение при дворе. Много денег и связей, – как обычно у жрецов. И если при всем при этом Тасид просит о помощи, это говорит о многом. Жрец предлагает стабильность его, Набонида, правления в обмен на помощь. Набонид знал, что Тасид может быть хорошим союзником. Возможно, ему удастся превратить потенциального тайного врага в преданного слугу? Такое случается редко, но тем не менее… Чтобы там не привиделось жрецам и халдеям, необходимо проявить хотя бы вежливое внимание.

– Что-нибудь конкретное можешь сказать?

– Боги немногословны, и звезды скупы на высказывания, ты же знаешь, повелитель.

– Что я слышу от жреца?! – усмехнулся Набонид.

– Осведомители говорят, что сумасшедший Шем снова осмелился появиться в Уре, мой повелитель, – сказал Тасид.

Лицо правителя помрачнело от гнева. Он помнил Шема. Старик не в своем уме неведомо как проник через все посты и появился перед ним, будто бы из ничего и стал говорить о каком-то боге, которому следовало поклоняться, а всех остальных предать заклятию. С усмешкой Набонид вспомнил, как слушая старика, Тасид, чуть не лопнул от злости, рвал и метал. Вначале правитель не мог понять такой реакции жреца, но после того, как услышал, что старик открытым текстом изобличает мошенничество Тасида, – это его позабавило. Но забавлялся Набонид недолго. Лишь до того момента, пока бесстрашный Шем не стал обличать его самого… Сейчас, спустя почти десяток лет, Набонид не мог вспомнить, что ему помешало убить на месте наглеца.

– Так немедленно схватите этого юродивого и приведите ко мне, – как можно безразличнее сказал правитель.

– Ты не хуже меня знаешь, Набонид, что этот старикашка хоть и стар, но неуловим. Но нам удалось найти его поклонников в городе, – жрец сделал паузу, затем продолжил, – вернее поклонниц.

Правитель многозначительно усмехнулся:

– Неужели старик настолько силен? – спросил он.

– В прошлом эта женщина была в почете среди жителей Ура, да и сейчас пользуется немалым авторитетом, поскольку отнюдь не бедна. Нужно действовать осторожно, чтобы не вызвать волнений…

– Да, народных волнений и недовольства нам только не хватало. Забери у нее то, без чего она лишится авторитета, – немного подумав, предложил Набонид, – пускай ее дом сгорит, к примеру.

– Твоя мудрость божественна, повелитель, – поклонился Тасид.

– Более всего боги благосклонны к тем, кто меньше о них думает, а больше рассчитывает на свои силы, – в ответ съязвил Набонид.

Жрец поморщился, но возразить ничего не посмел.