Глава десятая

Старуху с клюкой, стоявшую в нескольких шагах от лавки Абрам узнал не сразу. Возвращаясь с рынка, он увидел какую-то нищенку и хотел был прогнать ее, чтобы та не отпугивала покупателей, но когда старуха подняла голову, Абрам узнал мать Сарах.

– Не изволит ли достойный воин уделить время никчемной нищенке, – с насмешкой произнесла она, смерив Абрама с ног до головы.

После того, как Абрам, словно сопливый мальчишка, сбежал из дома Сарах, его не покидало чувство стыда, поэтому он не хотел появляться на глаза девушке и уже тем более встречаться еще раз с ее матерью. То, что она вдруг появилась под самыми дверями его лавки, неприятно поразило его.

– Что дало тебе повод, женщина со мной так разговаривать, – холодно ответил Абрам, оглядываясь по сторонам, – никто ли не видит его в обществе оборванной и лишенной ума старухи?

– Ты сбежал из моего дома, словно подстреленный заяц, за которым гонится целая стая волов, – проворковала старуха. Однако в голосе женщины Абрам уловил напряжение. Она явно была чем-то очень сильно расстроена.

– Я не хотел слышать твои безумные речи, – хладнокровно произнес Абрам.

– А зря, доблестный воин, очень зря, – сказала старуха и приблизилась к Абраму.

– Почему ты называешь меня воином? – спросил Абрам, – если это насмешка, то она неудачна…

– Я никогда ни над кем не смеюсь, – за это карает Тот, Кто все видит…

– Кто же это такой «всевидящий»? – съязвил Абрам, но встретившись взглядом со старухи, пожалел о своих словах.

– Тот, с Кем тебе придется непременно столкнуться, – невозмутимо произнесла мать Сарах, – от тебя, правда, зависит, встретитесь вы как друзья или как враги.

– Что ты хочешь от меня, женщина? – спросил Абрам, беспокойно топчась на одном месте. Не хватало, чтобы Нахор его увидел с таким собеседником, не говоря уже об отце.

– Сарах, эта дрянная девчонка, позавчера ухитрилась угодить в рабство к Амману царскому телохранителю, – прошипела старуха.

Услышав это, Абрам едва удержался на ногах. Догадка мелькнула у него в голове. Опершись о стену, он спросил:

– Она охотилась в лесу Амману?

Старуха молча кивнула.

Абрам опустился на выложенное камнем крыльцо лавки и закрыл лицо руками. Внутри что-то оборвалось и ему захотелось плакать, но он, конечно, не мог себе такое позволить в присутствии матери Сарах. Что делать? Абрам пока не знал. Он был готов разметать дом царского телохранителя по камешку и отправить Амману в долину теней… если бы мог. Но что он может?..

– Не стоит расстраиваться, сын мой, – неожиданно ласково прошелестел голос женщины над ухом у Абрама, – растерянность и страх не решили никогда ни одного дела.

Абрам поднял голову и вопросительно взглянул на старуху. Только сейчас он увидел в ее старческих глазах, прячущихся в густых морщинах те чувства, которые переполняли его самого.

– Поговори с отцом, – продолжала говорить старуха, – он хорошо знает Амману. Возможно, Тераху удастся уговорить царского телохранителя продать Серах…

– Продать?! – изумился Абрам.

Женщина с удивлением посмотрела на него:

– Да, продать, – ответила она, – или ты думаешь, что Амману просто отпустит то, что принадлежит ему теперь по праву? – она горестно вздохнула.

– Но кто ее выкупит? – спросил Абрам, – Амману жаден. Может запросить баснословную суму. Мои сбережения – всего лишь капля в море.

– Я выкуплю Серах за любую сумму, – твердо ответила старуха, и не обращая внимания на удивленный взгляд Абрама, добавила, – теперь мне пора идти. Сделай все, чтобы твоя сестра снова стала свободной, Абрам. Прощай до времени. Старуха развернулась и поковыляла прочь. Абрам хотел было броситься за ней, но чья-то рука коснулась его плеча. Позади стоял Нахор.

– О чьей это сестре говорила эта нищенка? – спросил он, пристально взглянув на брата.

– Понятия не имею, братец, – как можно более равнодушно ответил Абрам, стараясь привести чувства в норму. Эта женщина, судя по всему, лишена рассудка. Не обращай внимания.

Абрам зашел в лавку.

– Ты не знаешь, когда придет отец? – спросил Абрам.

– Он сейчас решает свои дела во дворце Набонида, – ответил Нахор, продолжая пристально рассматривать брата, – будет после полудня. Он же предупреждал тебя, если мне изменяет память.

Абрам пытался непринужденно вести беседу и не обращать внимания на взгляды Нахора, но у него это не очень хорошо получалось. Он был рассеян и напряжен, что не могло укрыться от брата.

– Ты уверен, что ничего не хочешь мне сказать? – подойдя вплотную к Абраму, внушительным тоном спросил Нахор.

Абрам взглянул на него и тихо произнес:

– У меня много своих проблем, Нахор, ты уж извини, что не могу с тобой поделиться…

– Главное, чтобы твои проблемы не стали проблемами твоей семьи, братец, – холодно ответил Нахор и ушел в дом.

Оставшись в одиночестве, Абрам облегченно вздохнул. Хотя бы строить клоунаду перед братом отпала необходимость. Впереди предстоит нелегкий разговор с отцом. Тот наверняка все разболтает Нахору. Ничего, главное, чтобы отец согласился помочь, а там видно будет…

Когда под конец дня отец появился в лавке, Абрам, взглянув на него, нутром ощутил, что разговор предстоит непростой. Терах вернулся хмельной и в хорошем настроении. Это означает, что дела у него идут неплохо, он самоуверен и горд. По опыту Абрам знал, что в такие моменты великодушие – редкий гость в душе у отца. Но выбора не было. Разговор откладывать не имело смысла.

– По твоей кислой физиономии, – громыхнул Терах, вваливаясь в лавку и распространяя вокруг себя густой запах дорого вина, – догадываюсь, что торговля идет не очень.

– Торговля сегодня идет неплохо, отец, – стараясь казаться непринужденным, ответил Абрам.

Терах внимательно посмотрел на сына:

– Девица, с которой ты блудодействовал третьего дня, – медленно произнес он, – оказалась обыкновенной воровкой. Ее недавно поймали в лесу, принадлежащем царскому волохранителю. Сейчас решается ее судьба, но я не советовал бы тебе в дальнейшем ею интересоваться, – Терах угрожающе поднял кулак, – хватит того, что ты постоянно позоришь меня перед всеми благородными людьми Ура!

– Я люблю эту девицу, – тихо, но уверенно произнес Абрам, глядя отцу в глаза, – ты можешь убедить Амману продать Сарах ее матери?

Несколько мгновений Терах изумленно смотрел на сына. То, что он только что услышал, вероятно, произвело на него такое сильное впечатление, что он не мог выговорить слова и даже протрезвел. Затем подошел к Абраму схватил за плечи и тряхнул что есть силы:

– Ты что же, совсем рехнулся, сын?! – зло прошипел Терах. Хочешь обесчестить мое доброе имя женитьбой на дочери нищенки?

Освободившись от рук отца, Абрам невозмутимо ответил:

– Во-первых, твое доброе имя приобрел для семьи я, а не ты, отец. Я делал и делаю богов, которые приносят тебе деньги. А во-вторых, дочь нищенки – это твоя…

Абрам не успел договорить. Удар кулаком в лицо прервал его тираду.

– Запомни, щенок, – прохрипел Терах, – или ты повинуешься мне, или можешь убираться вон из моего дома! Но если ты настолько обезумел, что выберешь второе, то мое проклятие и проклятие богов, которых ты не уважаешь, рано или поздно настигнет тебя.

Абрам почувствовал, как кровь от разбитого носа заливает ему подбородок. Ярость полноводьем заливала его душу, когда он смотрел на отца. Не обратив внимания, на звон колокольчика над дверями, Абрам произнес:

– Навряд ли твое или тем более проклятие твоих богов когда-либо настигнет меня. Они мертвы также, как мертва глина и дерево, из которых они сделаны, ты же жалкий лизоблюд без совести и чести!

Сказав это, не помня себя от ярости, Абрам смахнул с полок десяток статуэток, перескочил через прилавок, оттолкнул госпожу Камелию, ставшую невольным свидетелем его речи и скрылся за дверью.

Глава одиннадцатая

Комната, в которую ввели Сарах стражники, была просторна и хорошо освещенная многочисленными бронзовыми масляными светильниками, развешенными на всех четырех стенах. Посреди стояло роскошное широкое ложе, застеленное тонким дорогим шелком из дальних стран и отлично выделанными тигровыми шкурами. На ложе возлежал полноватый человек в богатой одежде чиновника. Его маленькие черные, заплывающие жиром, глаза цепко ухватились за Сарах, как только она появилась в комнате. Девушка без труда узнала в нем царского телохранителя Амману. Когда-то, несколько лет назад она впервые увидела его, когда он был всего лишь преуспевающим торговцем из Баб-или. Хада, мать Сарах, тогда была влиятельной женщиной в Уре, и однажды на одном из банкетов в честь Набонида, она осмелилась поставить заносчивого торговца не место. Как оказалось, Амману не забыл обиды, и спустя несколько лет, добившись правдами и неправдами чина царского телохранителя, подговорил Тасида, жреца Нанниру и Исина, уничтожить Хаду и всю ее семью. Шему, престарелому дяде Сарах, пришлось спасаться из Ура бегством от гнева Амману. Хаде последовать примеру своего брата помешала непомерная гордость. И теперь за это будет расплачиваться не только она, но и Сарах.