Глава четвертая

Абисс медленно, смотря под ноги, спускался по высоким крутым ступенькам к подножию холма, на вершине которого находилось его жилище. Здесь он прожил последние несколько лет. Эти приземистые домики с плоской крышей, сложенные из твердой вулканической породы, были построены где-то полвека назад в качестве мест для отдыха за долго до того, как стало понятно, что катастрофа неизбежна и руководство колонией столкнулось с проблемой эвакуации технического персонала с острова…

Темно-серая вата туч закрывала бледный лик луны и ставшие появляться мерцающие звезды. Темнело быстро, привычного ночного освещения уже не было, и Абисс едва видел следующую ступеньку. Он знал, что стоит ему только споткнуться или потерять равновесие, и ему грозит смерть или увечье.

Абисс мог бы попросить, чтобы его телепортировали на корабль прямо из его дома, но решил в последний раз пройтись давно полюбившимися улочками и тенистыми парками, погруженными теперь во мрак надвигающегося небытия. Будто предчувствуя беду, кузнечики как-то особенно надрывно стрекотали в высокой, выцветшей на солнце траве, словно убеждая неумолимую судьбу отменить вынесенный приговор…

В паре сотен метров от подножия холма еще оставался рабочий телепорт. Абисс неторопливо шагал по дорожке, прислушиваясь к хрусту гравия под подошвами и подставляя лицо теплому ветру. Когда в конце аллеи вынырнуло из мрака белое пятно телепорта, Абисс остановился, почувствовав, что не один. Странно, – в этой части покинутого города уже никого не должно быть. Никого, кроме…

Телепорт представлял собой каменную плиту из белого мрамора, стоящую на высоком ступенчатом подиуме. Абисс присел на самую нижнюю ступеньку и стал ждать. Наверное, прошло меньше минуты, прежде чем густой кустарник ожил и между ветками появилось круглое смуглое детское лицо. Длинные черные вьющиеся волосы запутались в ветках. Большие глубоко посаженные глаза вопрошающе и не мигая смотрели на Абисса.

Абисс понимал, что ему следует торопиться, но появление этой девочки выбило его из колеи.

– Что ты здесь делаешь? Я же вчера вам говорил, что нужно уходить!

Девочка лет тринадцати выбралась из зарослей и вплотную подошла к Абиссу:

– Мама сказала, что если боги разгневались и решили уничтожить наш мир, значит так тому и быть. Никуда она убегать не будет.

– Но почему?! – Абисс почувствовал, как холодок ужаса пробежал у него по спине, – почему вы не ушли вместе со всеми? У вас же было время!

– Как бы далеко мы не убежали, кара богов все равно настигнет нас…

– Вы должны бороться за свою жизнь!

Абисс схватил девочку за худощавые плечи и встряхнул, но ребенок продолжал не отрываясь и не моргая смотреть на него.

– Мама сказала, что боги могущественны, и мы бессильны против них, и это правда, – она говорила так, словно и не слышала криков Абисса, – но и у нас есть кое-что…

– Что же у вас есть?

Абисс обессиленно опустился на ступени и уронил голову в ладони.

– У нас есть достоинство и смелость взглянуть своей судьбе в глаза.

– Где твоя мать? – спросил Абисс, стараясь прикинуть, сколько у него осталось времени.

– Она в своей хижине, – ответила девочка, – ждет конца.

– Почему твоя мама не ушла?! – Абисс начал злиться.

Не обращая более внимания на девочку Абисс вскочил на ноги и, словно дикий хищник в вольере, стал метаться по поляне.

– Абисс, время вышло, – прозвучало у него в голове.

Абисс опомнился и постарался взять себя в руки. Превозмогая волнение, он ответил:

– Надо перенастроить телепорт с корабля на другой приемник на планете.

– Что ты еще задумал? – в голосе слышался металл. Абисс понимал, что в сложившихся обстоятельствах его просьба мягко говоря не уместна, но отступать не собирался.

– В селениях близ города еще остались люди, – скороговоркой пояснил Абисс, – их нужно эвакуировать!

В ответ молчание.

– Все работающие телепорты на планете не принадлежат нам, Абисс, – снова прозвучало в голове, – у нас нет возможности к ним подключиться. Но это не главная проблема.

– Что же еще? – с нетерпением спросил Абисс.

– Энергии в телепорте на базе только на переход одного человека, – последовал ответ, – тебе следует уходить. Не медли, все ждут только тебя!

– Я остаюсь! – слова вырвались неожиданно даже для самого Абисса.

– Кого ты сможешь спасти без средств связи и телепортации?!! Не только аборигенов не спасешь, но и сам погибнешь! Не сходи с ума, у этих людей своя судьба, у нас своя. Каждая минута промедления на орбите чревата для нас столкновением. Возвращайся на корабль пока не поздно. Мы начинаем операцию…

Абисс не дослушал и усилием воли прервал телепатический сеанс. Он слышал, что кричал голос у него в голове, но взглянув в большие черные глаза девочки, стоявшей, словно призрак в тени каменной стеллы телепорта, Абисс услышал внутри другой голос. Он звучал намного тише скрипучей речи аннака, но был гораздо убедительнее, – это был его собственный, голос человека.

Прервав контакт, Абисс двумя скачками поднялся к стелле и вынул из телепорта светящийся сиреневый стержень с пульсирующими оранжевыми прожилками, – блок питания, – и вернулся к девочке.

Она молча следила за действиями Абисса, никак не проявляя нетерпения. Только ее едва дрогнувший голос, выдавал тщательно скрываемое волнение:

– Что ты будешь делать? – спросила она.

Абисс остановился и взглянул на нее. Колючий блеск звезд наконец прорвал блокаду из облаков, и свет от осколка луны упал на поляну перед потухшим телепортом, вырывая из темноты детские черты лица.

Как ее имя? Кажется, Сариба. Мать ее, Милесту, Абисс впервые увидел примерно месяц назад, когда она, нарушив табу своего племени, рискуя жизнью, пришла к дальнему блок посту, неся на руках изможденное тело своей дочери. Женщина клала ее перед собой на землю, ставала на колени и, не отрываясь, смотрела на невозмутимо шагающих взад вперед охранников-андроидов, которые не обращали на нее никакого внимания. По словам других аннаков, Милеста появлялась с первыми лучами утреннего солнца и уходила, когда темнело.

– Что с ее дочерью? – спросил я аннака, наблюдавшего за андроидами.

В ответ тот только поднял плечо. Это означало, что он не знает, и ему все равно.

Абисс поджал губы и спустился со сторожевой вышки к женщине.

– Это твоя дочь? – спросил он.

Женщина перевела на него потухший взгляд:

– Вождь сказал, что боги наказали мою дочь за то, что она осмелилась вторгнуться в их владения, – тихо произнесла она, – я пришла просить о помиловании. Если желают возмездия, они могут забрать мою жизнь.

Абисс тяжело сглотнул. Он присел на корточки и осмотрел девочку. Она тяжело с хрипами дышала, лихорадка сжигала последние ростки жизни в ее теле.

Абисс знал, что именно он хотел сделать, но не был уверен, что у него это получится.

– Абисс, что вы делаете?! – громогласно прозвучало в голове.

– Хочу помочь этой несчастной девочке, – ответил Абисс.

– Вы отдаете себе отчет в том, что если эта женщина уйдет отсюда со здоровым ребенком, завтра здесь будет многотысячная толпа желающих чудодейственного исцеления?

– Что в этом плохого?

– Мы не в состоянии решить все проблемы аборигенов, – последовал ответ, – у нас есть проблемы по-важнее…

– Что может быть важнее жизни человека?

– Абисс, мы можем потерять планету…

– Я вылечу эту девочку и запрещу появляться здесь аборигенам, – отрезал Абисс.

– Если кто-нибудь из них приблизится к нашим позициям, то будет тут же уничтожен андроидами. Их смерть будет на твоей совести, Абисс.

Абисс взял истощенное детское тельце и понес в город. Женщина осталась стоять у входа на коленях, с надеждой глядя ему в спину…

Глава пятая

Мы вышли на железнодорожной платформе с названием, ничего мне не говорившем. В километре от нас виднелись крыши домов. Населенный пункт, судя по всему, имел единственную улицу, располагавшуюся вдоль шоссе. Солнце опускалось за лесопосадку, когда мы нашли пустую дорогу. Мимо с грохотом проехал «Камаз». Майор Синченко внимательно посмотрел на него и отвернулся.

– Что мы сейчас делаем? – раздраженно спросил я, – ждем рейсовый автобус?

– Мы ждем подходящее авто, – задумчиво ответил майор, напряженно всматриваясь в горизонт, за которым пряталось извивавшееся дорожное полотно.

– Кто возьмет четырех мужиков себе в машину? – ухмыльнувшись произнес я, – может ты действительно с другой планеты, но у нас тут на Земле…

– Тот, чья машина нам подойдет лучше всего, – произнес майор.

Я фыркнул, но ничего не сказал. На шоссе появилась одинокое авто. Поскольку к этому времени уже стемнело окончательно, в начале сложно было разглядеть приближающийся автомобиль, – слепило фарами, но майору, как оказалось, все было нипочем.

– Микроавтобус нам подойдет, – оживленно сказал он, едва только увидел свет от фар.

– Если он остановится…

Это был действительно микроавтобус на восемь человек, и авто действительно аккуратно остановилось на пыльной обочине, хотя ни майор, ни его киборги, не говоря уже про меня, и не думали голосовать.

Из автобуса вышел человек лет пятидесяти в джинсах и белой футболке. Даже не взглянув на нас, он пересек дорогу и зашагал в глубь кукурузного поля, не поворачивая головы, смотря прямо перед собой. Я начал догадываться о сути происходящего и неодобрительно покосился на майора:

– Методы у вас, однако, батенька…

Но Синченко меня уже не слушал. Он осмотрел довольно обшарпанный микроавтобус и уселся на заднем сиденье.

– Советую вам отдохнуть, – небрежно кинул он мне, – путь предстоит долгий и работы у нас много.

Киборги молча уселись на передние сиденья.

– Вы доверите роботам управлять машиной? – с недоверием спросил я.

– А кому, как не им управлять этими штуками? – с улыбкой ответил майор, ударив кулаком по сиденью.

– А если остановят?

Я уселся рядом с майором и захлопнул раздвижную дверку.

– Да не переживайте вы так, – в своей манере ответил Синченко, – разве еще не поняли, как у нас решаются подобные проблемы?!

– Да понял, понял. Это меня и пугает… – буркнул я, чувствуя, как автобус плавно набирает скорость, – кто их учил водить?

– Сами научились, – майор устроился поудобнее на сиденье и закрыл глаза.

Я с завистью посмотрел на него и, откинув спинку кресла, постарался расслабится. Хоть как-то осознать происходящее я даже не пытался. Любая попытка осмысления новой реальности, ворвавшейся в мою доселе довольно серую и никому не интересную жизнь, казалась мне выше психических возможностей. Я был уверен, что моя психика и так находилась на пределе, и я вот-вот сойду с ума, если это уже не произошло. Уж больно взбесившаяся реальность вокруг меня походила на галлюцинацию, навязчивый бред…

Я наверное, все-таки заснул. И, вероятно, в тот самый миг кому-то понадобилось меня разбудить. Я нехотя поднял веки. Майор энергично тряс меня за плечо и почему-то широко улыбался:

– Хорош спать, уважаемый, – своим обычным загадочным полушепотом сказал он, – у нас привал. Здесь я вам оставил немного еды, поешьте, пройдитесь, разомните ноги. Впереди еще долгая дорога.

Я хотел послать его ко всем чертям, поскольку чувствовал себя обессиленным. Но упоминание о еде вдруг вызвало в желудке неприятное ощущение. Я вспомнил, что уже давно не ел.

Кряхтя, я вылез из автобуса и огляделся.

Аккуратная асфальтированная дорога плавными зигзагами вилась среди бескрайнего поля подсолнечника, покрытого глубоким словно океанская пучина и чистым небом. Нигде, куда мог дотянуться взор, я так и не увидел ни лесопосадки, ни электрического столба. Ярко-желтые подсолнухи, похожие на по-детски любопытные глаза с большими черными зрачками спелых семечек, с наивной открытостью и немым вопросом смотрели на плывущее в небесном океане солнце. Я набрал полные легкие этого божественного благоухания и зажмурился от удовольствия, словно кот после хорошего обеда…

– Представляешь, сколько можно собрать семечек с этого поля?

Я вздрогнул, услышав голос. Морозное дуновение продрало спину, как будто спускаешься по утыканной гвоздями горке. Не по моей воле моя голова повернулась на окаменевшей шее, – рядом стоял Михаил Владимирович с таким же блаженным выражением лица, какое было у меня секунду назад. Он выглядел так, как я привык его видеть до смерти: босиком, безупречное белое кимоно, неизменный китайский дракон на груди, густая седая борода, в которой пряталась улыбка человека, таящего в себе намного больше, чем можно увидеть.

– Когда я был совсем маленьким, лет эдак пять или семь, на краю моей деревни тоже росло такое же бесконечное поле влюбленных в небо подсолнухов. Оно, конечно, было относительно небольшим, но мне казалось бесконечным. Я любил гулять среди зеленых мохнатых стеблей, воображая, что нахожусь в лесу из сказок, которые читала мне мама перед сном.

Учитель усмехнулся и, удобно усевшись на поросшую пыреем обочину в тени стены подсолнухов, продолжал говорить, разглядывая замысловатый рисунок из трещин на разгоряченном асфальте.

Я не смел оторвать от Михаила Владимировича взгляда. Наверное, даже не дышал, пока слушал его. Воздух вокруг стал вязким и плотным настолько, что тяжело было повернуться и сделать шаг. Я стоял на дороге возле машины и не мог сдвинуться с места.

– Однажды я решил пройти через это поле подсолнухов от одного конца до другого. Шел долго, во всяком случае, мне так казалось. Когда казалось, что за следующим рядом стеблей появится просвет и мое путешествие закончится, просвет все не появлялся. За ближним рядом словно нарочно вырастал следующий ряд, а за ним следующий, и так до бесконечности…

– Я точно знаю, что вы умерли, – наконец, набравшись храбрости, произнес, я, оглядываясь вокруг в поисках майора и его молчаливых телохранителей, но их не было видно.

– Знание относительно, дражайший… – ответил учитель, – поле подсолнухов, которое, как я знал, будучи сопливым мальчуганом, что оно было бескрайним, показалось мне не таким уж и большим, когда я взглянул на него в зрелом возрасте.

Я молчал. Оцепенение отпустило меня, и я смог двигаться. Мне было страшно, но я пытался не обращать на это внимания. Я никогда не встречался с мертвым. Стараясь выглядеть непринужденно, я присел на траву рядом с Михаилом Владимировичем, пытаясь определить насколько он реален. От него пахло также, когда я знал его живым, – каким-то тонким восточным ароматом.

– Размер поля всегда был одинаков, – ответил я, чувствуя, что от меня требуется ответ, – восприятие поменялось с возрастом.

Учитель рассмеялся, хлопнул обеими ладонями по коленям и выпрямился. Он всегда так делал, когда хотел объяснить своим ученикам нечто, чего они не понимали.

– Ты, кажется, проголодался, – неожиданно будничным голосом сказал Михаил Владимирович, – вот бутерброды. Бери.

Я опустил глаза. Передо мной на расстеленной газетке лежало несколько аппетитного вида бутербродов с маслом и вареной колбасой. Не смотря на то, что я еще несколько мгновений назад умирал от голода, сейчас мне совсем не хотелось есть. Непонятное гнетущее чувство противной тошнотой поселилось на место желудка. Хотелось сорваться и утопиться в этом море счастливого подсолнечника…