Читать книгу «Гражданская психология» онлайн полностью📖 — Руфата Джабраилова — MyBook.
image
cover















Следующие границы устанавливаемые личностью – это границы ролей и правил. Ребенок пятилетнего возраста открывает для себя, что люди отличны от него не только физически и психологически, они еще и взаимодействуют по определенным правилам и играют определенные роли, причем один и тот же человек может играть разные роли, и к нему нужно относиться по-разному в разные моменты совместного бытия. Если кто-то когда-то близко общался с пятилетним ребенком, то, наверное, отмечал про себя, что он бывает ужасным занудой и ябедой. Если дошкольник видит что-то, что ему кажется неправильным, он обязательно всем про это расскажет, нажалуется. «Настя встала ногами на стул. А на стуле сидят, а не стоят» – говорит маме малыш, ожидая от нее однозначной оценки: поддержки жалобщика и наказания виновного. Сам жалобщик тоже никогда не будет использовать стул не по назначению, и все уговоры мамы устроить на стуле чаепитие для кукол, будут разбиваться о железный детский аргумент: «нельзя, на стуле нужно сидеть, а не чашки с чаем для кукол ставить». И вот, в какой-то момент времени, малыш начинает понимать, что на стуле можно не только сидеть, его можно использовать для многих творческих вещей: из него можно делать столик для чаепития, домик для кукол, можно становиться ногами, чтобы достать книжку с полки, под ним можно прятаться, играя в прятки. Открывается огромный простор для детской фантазии, в центре которой находится стул. Используя его как хочется, ребенок расширяет границы правил и получает ответ от окружающего его социального мира: то мама села новой юбкой на мокрое пятно, оставшееся от кукольного чаепития, то папа ударился ногой о табуретку, оставленную около книжного шкафа. И, постепенно, малыш понимает, что правила существуют не просто так, и их надо исполнять, но исполнять гибко. При этом есть иерархия правил: Насте стоять на стуле, возможно, правда нельзя, потому что можно испачкать-сломать стул, или упасть и разбиться, но есть еще одно правило: ябедничать тоже нельзя и, в данном случае, это правило важнее, а вот, если бы была непосредственная угроза жизни Насти, и если бы она не послушала товарища по играм, тогда и только тогда можно пожаловаться маме, позвать взрослого на помощь, тогда иерархия бы поменялась. Любой человек осваивает правила в три этапа: сначала оно усваивается жестко, и все глубоко неправы, кто это правило не исполняет. На втором этапе, оно полностью расшатывается: «правила придуманы идиотами для идиотов», как будто говорит человек, и в этом есть и творческий акт и проест свободной личности против ограничений. Через какое-то время приходит понимание того, что правила дорожного движения, например, написаны кровью, они не просто так существуют, их, и многие другие, надо исполнять, но не слепо, а гибко. Это третий «взрослый» этап исполнения правил, в зависимости от ситуации, есть и свобода и дисциплина, т.е. ответственность.

Взрослый человек, с хорошими границами правил умеет относится к ним гибко: свободно и ответственно. Он не всегда выполняет их автоматически и в то же время не отрицает их, каждый раз соотнося свои актуальные задачи, свое состояние-желание и особенности ситуации. Обычно он переходит дорогу на зеленый свет. Но, если спешит, или считает целесообразным, то тормозит перед светофором, внимательно смотрит по сторонам и позволяет себе перейти на красный, при условии отсутствия машин, контроля своего передвижения и отличной видимости дороги. И в каждый момент времени он устанавливает иерархию: что сейчас для него важнее: безопасность, или быстрота передвижения.

Еще одни границы пятилетнего возраста – это границы ролей. Ребенок открывает для себя, что человек не един в различных жизненных ситуациях, он играет разные роли, и бывает разным, в зависимости от тех задач и функций, которые выполняет. И относиться к нему в эти моменты важно по-разному, иногда диаметрально противоположно. И при этом, это все равно один и тот человек. Так он открывает для себя, что любая личность шире и глубже любой роли, которую она играет. Это первый шаг к тому, чтобы относиться к человеку глубоко и личностно, а не функционально (только в соответствии с исполняемой ролью).

Ребенок начинает видеть, что папа может быть совершенно разным дома и на работе, и вести себя с ним нужно по-разному, несмотря на то, что это все тот же любимый папа. Роль определяется ситуацией и задачей, которая стоит перед личностью в конкретный момент времени. Ярче всего видны профессиональные роли, хотя весь комплекс социальных ролей профессиями далеко не исчерпывается. И все же, границы ролей лучше всего проявляются в профессиональной жизни, эти роли, иногда, подчеркиваются даже внешне: о некоторых профессиях говорят: человек служит; служат военные, пожарные, священники, часто служат врачи, это профессии, которые, в момент исполнения функциональных обязанностей, требуют полной включенности личности, погружения ее в профессиональную деятельность, готовности в любой момент начать играть профессиональную роль. И, совершенно не случайно, эти профессии выделяются определенной одеждой, формой, которую человек носит в профессии, но снимает в личной жизни. Это происходит для того, чтобы сама личность, сам военный, пожарный, врач, с одной стороны понимал, что его профессия может потребоваться в любой момент, и он всегда должен быть готов облачиться в профессиональные одежды и начать играть роль, обусловленную делом, а с другой стороны, чтобы сама личность не сливалась с собственной профессиональной деятельностью, ведь она всегда шире, глубже и многограннее любого, даже самого важного служения.

Ребенок начинает видеть, что даже дома, мама, может играть много разных ролей. Когда она сидит на ковре с дочкой и погружена в игру – она товарищ, и с ней можно обращаться как с ровней, сказать: «ты жульничаешь, давай быстрее, ты проиграла, я больше не хочу с тобой играть», а когда дочь пришла на кухню позавтракать, и мама ставит на стол еду,– она играет роль повара, и ей будет очень обидно, если чадо скажет: «фу, не хочу!» Дочери вполне может не понравиться еда, но, проявив уважение к труду повара, она должна съесть не давясь столько, сколько сможет, подумать, и спокойно сказать что конкретно ей не нравится: может слишком остро, слишком солено, а может просто хотелось другого и тогда в следующий раз они с мамой постараются заранее договариваться о меню завтрака. А в тот момент, когда мама с дочкой переходят улицу, мама вообще выполняет роль охранника и ее приказы исполняются мгновенно, без обсуждения и нытья. А однажды вечером, мама может так устать и расстроиться, что начнет играть роль маленькой девочки, нуждающейся в поддержке и сочувствии, и тогда нужно тихонечко подойти к ней, приласкать, или постараться сделать ей что-то приятное.

Личность, с хорошими границами ролей всегда отделяет человека от той роли, которую он играет. Умеет по-разному относиться к одному и тому же человеку в разных ролевых ситуациях и никогда их не путает. Это значит, что можно близко дружить с врачом, у которого лечишься и неукоснительно выполнять его инструкции, в ситуации лечебного приема, доверяя его знаниям, опыту и интуиции, а в ситуации дружеского общения можно и должно воспринимать его не как начальника, руководителя, родительскую фигуру (профессия врача предполагает именно такое к себе отношение пациента), а друга, равного партнера, такого же взрослого, каким являешься сам, и дать ему конструктивную обратную связь, сказав: «друг, ты сейчас не прав», или от души порадоваться его успеху, воскликнув «как здорово у тебя получилось! Как же я рад!», в ситуации же, требующей поддержки может оказать ее и помочь другу-врачу собой, своим опытом, умом и интуицией, всей своей личностью, позволяя опереться на себя, как на поддерживающую стену.

Австрийский психолог Альфред Адлер ставил уровень личностного развития человека в зависимость от количества и качества социальных ролей, которые он умеет и может играть, по разному себя выражая в разных социальных и профессиональных ситуациях, всегда оставаясь при этом самим собой.

До поступления в школу, т.е. до границы семилетнего возраста для ребенка он и его семья являются единой социальной монадой. Он не отделяет себя от своих родителей в социальном плане. Весь окружающий мир делится для дошкольника на две неравные части. Есть единая часть близких для него людей, которые очень родные и любимые. Их можно называть на «ты», с ними можно целоваться-обниматься, решать разные проблемы, к ним можно обращаться за сочувствием-помощью-поддержкой, они не вызывают страха, уютны и комфортны. В их отсутствии, малыш скучает и печалится, в их присутствии расцветает и радуется. Все остальные люди в представлении ребенка дошкольного возраста – это такие интересные и в то же время немного опасные зверюшки, которых можно изучать, но, к которым довольно опасно близко приближаться. Они не родные, не близкие, в прямом смысле этого слова. И они не значимы для него, т.е. не могут оказать на него сильное влияние: расстроить, обрадовать, опечалить, развеселить. И вот, в семилетнем возрасте у школьника появляется первая фигура не близкого, но значимого взрослого – педагога начальных классов. Выстраиваются вертикальные социальные границы, возникает высокая социометрическая звезда, обладающая силой, знанием, авторитетом и властью. Это первый начальник, руководитель, учитель жизни. В ходе своей профессиональной деятельности, учитель показывает: ты можешь меня любить, можешь не любить, я этого не требую, хотя мне это и приятно, но, главное, ты должен выполнять мои инструкции и хорошо учиться, именно этим определяется мое к тебе отношение. По-началу дети пытаются простроить с учителем теплые, домашние, личные, а не функциональные отношения: прижимаются к нему на переменах, залезают на колени, угощают подтаявшими шоколадными конфетами и зажатыми в кулачках яблоками, пытаются обратиться на «ты». Учитель не отвергает подарки, не грубит и не обижает детское доверие, но не радуется так сильно как мама, не поощряет обнимания-целования как бабушка, не играет с видимой радостью в совместные активные бурные игры как папа. Он ставит пятерки и хвалит за правильно выполненное задание и двойки за неправильное. Это деловые, функциональные отношения, в которых меньшая доля личного. Это первая формальная, деловая социометрическая звезда, появляющаяся в жизни ребенка, человек, наделенный авторитетом в большей степени, чем любовью. Поэтому в споре, кто прав, мама-папа или учитель, для ребенка по определению побеждает учитель, а в споре кто больше любим – родитель. Через какое-то время, ребенок открывает для себя еще одного «начальника», менее значимого, чем учитель, но все-же тоже обладающего властью и авторитетом. Это завуч начальных классов, он менее авторитетен, т.к. редко появляется, не вступает в разговоры, редко дает распоряжения, меньше делает замечания. Но, если разозлить-вызвать неудовольствие, проявить явное неуважение, то он может нажаловаться учительнице, главному начальнику, и тогда будет плохо. Еще менее значимый для ребенка начальник – это директор школы: видит первоклассник его реже, в разговоры вступает либо по большим праздникам, либо по большим проблемам и на замечания реагирует чаще всего через учителя.

У взрослого человека, с хорошими вертикальными социальными границами существует четкое выверенное представление о вертикали руководителей, которые находятся над ним, при этом непосредственный руководитель воспринимается основным. Существует четкое понимание роли и функций начальника, которого он не обязан любить, приказы которого может с ним обсуждать, т.е. задавать вопросы, уточнять распоряжения, стыковать собственные возможности с требованиями, но, в конечном итоге исполнять. Над рекомендациями думать, к советам прислушиваться. И четко понимать, что общение происходит не на равных, он «по званию» ниже, руководитель «выше», и, соответственно, должен проявлять к руководителю формальное уважение, а руководитель к нему тоже формальное почтение (ведь ответить грубовато, язвительно, не вежливо мы можем только равному, с неравным по статусу себе человеком, особенно если он подчинен нам мы должны быть подчеркнуто вежливы). При этом, если вертикальные социальные границы накладываются на хорошо развитые границы ролей (ведь начальник-это роль), тогда человек совершенно спокойно может в рабочей ситуации, или в ситуации, требующей вертикального взаимодействия (с педагогом, врачом, священником, милиционером или пожарным) воспринимать партнера по общению как начальника, а в ситуации личного общения с ними же, как знакомого, приятеля или друга и вести себя с ним соответственно.

Следующие границы, формируемые личностью – горизонтальные социальные. Они формируются в раннем подростковом возрасте.

В этом возрасте ребенок открывает для себя мир сверстников. Мир равных по статусу людей, обладающих равным положением. До подросткового возраста одноклассники – это некая аморфная хаотичная масса, формально, в ней, конечно присутствуют симпатии и антипатии, дружеские и враждебные отношения, но все они достаточно поверхностны и не затрагивают глубин личности. Это значит, что ребенок может сегодня поссориться, завтра помириться, сегодня дружить с одним, завтра с другим, под дружбой понимать просто совместное времяпрепровождение, поверхностное сходство интересов (ходят дети в один кружок, вот и друзья), но первая же ссора, первый конфликт, или просто переезд «близкого» друга в соседний подъезд служат непреодолимым барьером для продолжения дружбы. И только в подростковом возрасте, за функцией (нужен-не нужен, полезен-не полезен, интересен-не интересен, скучен-не скучен) подросток начинает видеть человека, ровесника, с которым можно вместе делать много дел, можно гулять и развлекаться, мириться и ругаться, можно обращаться за помощью и самому оказывать ее, т.е. жить с этим человеком активной личной жизнью, удовлетворяя с ним множество разных потребностей и концентрируя свое внимание на самом человеке, а не на той функции, которую он выполняет в данный конкретный момент совместной жизни. Появляются люди, которые максимально близки не только (не столько) по мировоззрению или интересам (это тоже важно, но не является определяющим) а по степени внутренней открытости, которую подросток может себе с ними позволить, по степени личностного доверия, которое между ними существует, по степени усилий, которые он прилагает, чтобы сохранить друга в своей жизни несмотря на ссоры, споры, конфликты и возможную разницу во временных поясах. Появляются люди, про которых подросток готов переживать, «париться», с которыми готов договариваться, прояснять позиции, ссориться и мириться, и при этом сохранять личные отношения, сохранять любовь к человеку, не отодвигая его из своего сердца, не закрываясь он него различными социальными ролями и личинами. Это близкие друзья, их всегда очень немного, и, чаще всего, они не говорят о своей дружбе каждые пять минут, не называют сверстника «мой близкий друг», просто находятся в состоянии внутренней открытости, близости, любви. Если они друг по другу скучают, то просто придумывают совместное дело, если один идет в поход, то второй запросто может поменять свои планы и подстроиться под близкого друга. Это основа субъект-субъектных отношений, отношений глубоких, личных, сфокусированных на другом, в той же степени, в какой и на себе: интерес друга важен не меньше, чем мой собственный интерес.

Также появляется большее количество немного менее значимых людей, степень близости-открытости с которыми меньше, но тоже присутствует в достаточной степени, наряду с отношениями поверхностно-формальными (эти отношения находятся примерно в равной степени выраженности). Это категория друзей. Есть люди, с которыми формальные отношения (совместное времяпрепровождение, общие компании-интересы, отдых и развлечения) превалируют, присутствуют в большей степени, чем личные и глубокие (но они тоже обязательно есть) это категория приятелей. Все эти категории и составляют горизонтальное социальное окружение личности.