Но я и Валлти – как такое возможно? Как я мог встретиться наравне с осколком тогдашнего взрослого мира, участницей событий той роковой ночи? Это было второе, что пришло мне в голову. Когда капитан Эрбах погиб, мне было почти столько же, сколько Имет сейчас! Однако вчитавшись в электронную копию метрики, которую я получил, беззастенчиво пользуясь своим служебным положением, я понял, что девочки просто-напросто взрослеют быстрее. Имет была очень ранним ребёнком. Валлти родила её в восемнадцать лет. А забеременела в семнадцать – хорошо хоть возраста совершеннолетия по общинным уложениям дождалась… Действительно, оказалось, что Валлти меня старше – но всего на два с чем-то года. Ерунда, к тридцатнику на такие вещи уже никто внимания не обращает.

Удивило меня другое – то, что Валлти решилась указать в метриках подлинное имя отца девочки, прекрасно зная, что родила от женатого мужчины. Жена, правда, с Эрбахом к тому моменту давно не жила, она осталась в Кодде, когда мужа перевели в Инаркт, но сути дела это не меняло. А то, что Эрбах тоже был из Медников… Непонятно даже, лучше это было или хуже. В той ситуации, в которой Валлти оказалась после рождения Имет, разумнее было промолчать, поставить прочерк в графе «отец», не навлекать на себя лишний гнев своей общины. Тем более что Валлти – это не я: вон как она относится к своему медальону… Но нет. Быть послушной своей общине и не прятать память о погибшем возлюбленном – эти два начала как-то так органично сочетались в ней, что впору было позавидовать.

Но обо всём об этом я, конечно, с Валлти не говорил. А сама она совершенно спокойно пустила дело на самотёк – мол, раз ты крутой агент, так всё, что захочешь, выяснишь обо мне и сам. Всё равно ничего не утаить. И коли, всё разузнав, решишь остаться – значит, так тому и быть. Заметив, что мои взгляды на её семейные голографии стали более осмысленными, она догадалась, что я так и сделал, всё разузнал. И остался.

Требовалось только приручить Имет. Всё-таки я изрядно переживал на этот счёт. И даже решился с Красеном ещё раз на эту тему заговорить. У того было несколько детей – возможно, даже больше, чем он думал. Но, как это часто у таких людей случается, воспитывал он чужих деток – маленькую девочку и мальчика младшего школьного возраста.

– Ты же сам вырос без отца, – недолго думая, ответил мой многоопытный в детских вопросах товарищ. – Просто вспомни, чего тебе самому не хватало.

Тут я задумался. А чего мне не хватало? Даже потеряв в детстве отца, я по-прежнему был сыт, обут, одет. Засунут в школу… Вот только в старшие школьные годы я очень тосковал по выходам с отцом в море, к которым тот меня сызмальства приучил. Но и сейчас, став взрослым, я по-прежнему не ходил в море. Я ловил контрабандистов. В свободное от ловли диверсантов время. И я вдруг понял, что не надо притворяться, не надо ничего придумывать. Нужно просто показать девочке всё как есть. Мы всё равно не сможем дать детям ничего, кроме того, что знаем и умеем сами.

В конце концов, она же наполовину – маленькая Валлти… А может, и больше, чем наполовину… Когда я на ночном дежурстве позаимствовал у Красена тактический планшет и принялся попеременно разглядывать голографии Валлти, Эрбаха и Имет, я находил у девочки в основном черты матери. Впрочем, может, черты отца проявятся позже – так бывает.

Глаза у Имет точно мамины. Овал лица – тоже. Нос – что-то среднее. Волосы у Эрбаха были светлые, у Валлти – тёмно-каштановые. А Имет получилась почти рыженькая. Но это сейчас. У меня вот в детстве волосы тоже были светлые, в отца, а с возрастом потемнели и стали почти как у матери.

Тогда же, на дежурстве, у меня окончательно сложился план знакомства с Имет. Для начала я включил в него самый минимум действий. Но заранее решил, что со временем и до лодки тоже очередь дойдёт, и до моря…

Я знал, что долго ждать не придётся. Недели через полторы после истории с амулетами Вечной Любви, в первых числах месяца Урожая, последнего месяца лета, Валлти дважды при разных обстоятельствах поинтересовалась расписанием моих дежурств. И я понял, что решающий день близится.

Действительно, Валлти постаралась подгадать так, чтобы к приезду Имет мы с ней оба были дома. Расписание автобусов из Инаркт я помнил наизусть. Я рассудил, что ночным либо слишком ранним рейсом она дочку вряд ли отправит. Скорее всего – вторым утренним, что отбывает из столицы около восьми. И потому рассчитывал, что часам к пяти Валлти предложит мне прогуляться до центральной площади в Верхнем Кодде, куда междугородние автобусы всегда заворачивают, прежде чем спуститься в каменный город, к порту.

– Пойдём, встретим Имет? Она сегодня приезжает, – как бы между прочим предложила моя любимая, накрывая на стол для обеда.

– Конечно, пойдём! – тут же отозвался я, незаметно глянув на наручный навигатор.

– Через пару часов, – уточнила Валлти, садясь за стол, и улыбнулась.

«Какая же она милая», – подумал я. Я чувствовал, что она волнуется. И понимал – почему. Но как же старательно она пыталась это скрыть! От меня…

До центральной площади Верхнего Кодда было минут пятнадцать ходу. Мы вышли за полчаса.

Вечерело. Солнце пряталось в густой листве высоких деревьев, на которых только и держалось небо в Верхнем Кодде. Дневная жара уже спала. Со стороны океана дул прохладный ветерок, поигрывая подолом платья Валлти – она надела своё лучшее, белое и строгое, с крупными цветами.

Наш проулок был аккуратно посыпан почти не укатанным гравием – похоже, его укаткой занимались только колёса моего служебного джипа, но за прошедший месяц они немногое успели. Спустившись к широкой проезжей улице, тоже, кстати, немощёной, мы пошли по тропинке вдоль тёмных некрашеных заборов, которая заменяла тротуар. Странно, но здесь, в Верхнем Кодде, всё это потемневшее от времени дерево крыш, стен и заборов не создавало ощущения неухоженности. Так же как и взгляды, чуть ли не из каждого окна, почему-то не казались навязчивыми. Но они были, эти взгляды, много… Улица, по которой мы шли, пролегала в самом центре одного из основных районов Медников. И, словно вопреки этим взглядам, Валлти взяла меня за руку.

У меня мелькнула мысль – насколько женщине трудней всё это даётся, весь этот социальный фон с подзаборными пересудами. Но вдруг я понял, что Валлти на самом деле больше беспокоит не это. Имет, Имет – ах, маленькая рыженькая красавица! Смогу ли я с ней ужиться? Для Валлти это пока была проблема, которую никак нельзя обойти, можно было только смело шагать ей навстречу по солнечной улице в своём лучшем платье, рассеянно поглядывать по сторонам и отвечать невпопад даже на пустяковые вопросы…

По мере того как мы приближались к центральной площади, напряжение нарастало. Но вот показались две старые высоченные ели, те самые, под которыми я в прошлом году прятался, выслеживая девушку по имени Модиль, сотрудницу Парламентской Миссии Малого Кольца, которая тащила в неизвестном направлении пухлый портфель с секретными документами колонии. Увидев стройные зелёные вершины этих двух могучих деревьев, Валлти вдруг вздохнула и расправила плечи, словно сбросив с них невидимый груз. Поправив юбку изящным движением рук, она вдруг сказала, как будто самой себе:

«Всё будет решено судьбой,

С тобою иль без нас с тобой…»

Я даже рот открыл от неожиданности – Валлти произнесла это на древнем классическом итике. А строфа была из старинной поэмы об истории трагической любви. Думаю, что, не считая меня, в радиусе многих километров сейчас не нашлось бы никого, кто смог бы повторить её слова. А Валлти улыбнулась мне и заглянула в глаза, словно ища поддержки и понимания. Я молча обнял её за плечи, и мы вдвоём вышли на площадь.

От общинной продуктовой лавки, что пряталась в тени деревьев в ближайшем углу площади, на нас поглядывали люди…

Столичный экспресс появился со стороны стрелки Шоссе точно по расписанию. Борта автобуса были выкрашены ярко-голубой краской и разрисованы жёлтыми звёздами разной величины, что, вероятно, должно было напоминать о том, что наша колония – полноправный член великой цивилизации Малого Кольца. С глухим шорохом описывая полукруг по площади и мягко переваливаясь при этом на кочках, нарядная машина слегка постанывала пневматическими амортизаторами, словно поражаясь варварскому гравийному покрытию немощёной площади после тысячи километров идеального бетона.

Мы с Валлти вышли из-под ёлок, величественно тянувшихся к чистому вечернему небу в окружении дубов, беспокойно шумевших листвой, и направились к остановке, где уже собралась небольшая группа встречающих. Имет я узнал сразу, едва она только выскочила из двери автобуса, буквально вынырнув из-под локтя какого-то грузного мужика. Яркое цветастое платьице, два рыжих хвостика с бантиками, веснушки на загорелой мордашке и ободранные коленки – она тут же бросилась к маме и давай обниматься, забыв про чемодан. Чемодан из багажника пришлось вытаскивать мне – Валлти, беспомощно улыбаясь, показала на него пальцем через плечо своего чада, обхватившего её обеими руками.

Имет не сразу осознала смысл моего присутствия в окружающем её пространстве. Постепенно она обратила внимание на то, что я как-то уж больно далеко провожаю их с мамой от остановки… Ну, чемодан он несёт, этот дядька, подумаешь… С чемоданом и мама раньше отлично справлялась…

За ужином решающего разговора не получилось – за нас всё решила природа. Всё-таки девять часов в автобусе – это для ребёнка не шутка. К тому же, тётушке Иу пришлось поднять Имет очень рано – нужно ведь было умыться, позавтракать, приодеться, а потом ещё добраться до автобусной остановки. Инаркт хоть и заштатная, но всё-таки столица. Расстояния там поболее, чем в Кодде.

А вот про тётушку Иу я услышал впервые. И именно потому, что у Валлти не было ни сестёр, ни братьев. Как и тёток и дядьёв – тоже не было. Но секрет её родства с этой женщиной, к которой Валлти способна была, не моргнув глазом, отправить почти на целых два месяца «поразвеяться» в столицу, за тысячу километров, любимую дочь, для меня прояснился несколько позднее.

А пока… Имет за ужином поскучнела, начала клевать носом, и Валлти принялась укладывать её спать. Уснула девочка моментально, оставив двоих взрослых перед так и не разрешённой проблемой.

Сначала мы сидели с Валлти на кухне и тихонько болтали о чём-то несущественном. Но разговор не клеился. Потом Валлти стала метаться по кухне, вслух размышляя о том, нельзя ли ей перенести завтрашнее дежурство.

Пришлось мне поймать её в охапку и сжать в объятиях. Дёрнувшись пару раз, она успокоилась.

– Ты же сама говоришь: «Всё будет решено судьбой…» – прошептал я ей на ухо.

– Да… – пробормотала Валлти после некоторой паузы. – Прости меня…

И расплакалась.

Ночью Валлти спала очень беспокойно. Но всё равно: с восходом солнца подъём – и на смену… Я так и не заставил себя в то утро встать вместе с ней в такую рань. И окончательно проснулся, только когда, уходя, Валлти наклонилась над кроватью и чмокнула меня в щёку.

– Постарайся сделать так, чтобы моё сердце не разбилось на две части, – эти слова так легко выпорхнули у неё, что я чуть сквозь подушки не провалился.

И вскочил. Но уже хлопнула негромко дверь прихожей. И мне оставалось только сидеть и слушать быстрые шаги Валлти на лестнице, спускающейся к входной двери.

Тяжело вздохнув, я пошёл умываться. Но, выходя из спальни, вспомнил, что следует сначала одеться – вдруг Имет подымется раньше времени. Потом я посидел немного на кухне, концентрируясь на том, что наступил тот самый день – день по реализации моего тайного плана приручения Имет.

Начать я решил с котлет. Котлеты были в холодильнике, о них Валлти позаботилась ещё вчера. Нужно было их только поджарить. За этим занятием меня и застала Имет. Я к тому времени так увлёкся процессом, старясь получше каждую котлетку подрумянить, что в первый момент даже не заметил, как девочка появилась.