– Ты войдешь в Крепость, сэр Оттар, рыцарь Братства Порога, когда Мастера из Укрывища позволят тебе это, – сказал Скар. – Когда будешь готов.

Оттар запустил руку в свою жидкую юношескую бородку.

– Я буду учиться наравне с сопливыми мальчишками? – уточнил он.

– Ты будешь учиться наравне с теми, кто стремится стать рыцарем Ордена Болотной Крепости Порога.

Северянин расправил могучие плечи и криво усмехнулся.

– Клянусь Громобоем, – произнес он, – уже утром следующего дня я заставлю ваших Мастеров заявить, что я достоин войти в Крепость! И ежели этого не случится… я сам подвергну себя унижению – каковому на моей родине подвергается каждый мужчина, уличенный во лжи!

Туман над Гадючьей Лужей стал понемногу пропитываться вечерними сумерками. Оттар крался меж кочками, низко пригнувшись, стараясь в жидкой грязи уловить напряженным взглядом бесшумное скольжение змеиных извивов. Северянин весь отдался поиску болотных гадов – лишь бы хоть немного отвлечься от ярости, обжигавшей изнутри его грудь. К тем трем змеям в мешке, который нес на себе Атка, присоединилась еще пара. Сам северный рыцарь понимал, что до того времени, когда окончательно стемнеет, ему вряд ли удастся успеть наловить полный десяток. Но это его мало беспокоило. Первая встреча с рыцарями Болотной Крепости – вот что уже второй день не давало покоя здоровяку-северянину.

Совсем не такого приема ждал Оттар от Магистра Ордена Болотной Крепости Порога. Как мог Магистр так поступить с ним?! Что они вообще думают о себе, эти болотники?

Воспоминание о брошенном сгоряча вызове на поединок чести язвило сейчас Оттара пуще всего. Ему отказали: спокойно и – как теперь казалось юноше – даже пренебрежительно. Мол, слабак он еще тягаться с нашими рыцарями…

Юного великана аж скрутило от очередного приступа обиды и злости. Но тут чуть поодаль от него сверкнула черная молния убегающей гадюки. Прикинув траекторию движения змеи, Оттар прыгнул наперерез ей.

Он приземлился удачно – гадюка свернулась клубком на кочке на расстоянии вытянутой руки от северного рыцаря. Змея угрожающе шипела, мгновенными выпадами острой морды пронзая перед собой пространство. Оттар не отступил, даже не вздрогнул. Он медленно и плавно шагнул вперед – и снова остановился. А затем, уловив момент очередного выпада, бросился вперед, отчаянным хватом успев стиснуть пальцы чуть ниже змеиной головы.

– Еще одна есть! – буркнул он, оборачиваясь к неслышно приблизившемуся Атке. – Давай мешок.

Паренек ловко подставил растянутую горловину мешка – Оттар, неглубоко опустив туда руку с обвившейся вокруг нее гадюкой, разжал пальцы и тут же отпрыгнул. Атка быстро стянул ремешки горловины.

– Так-то… – проворчал северянин, непроизвольно вытирая о штаны ладонь, еще чувствовавшую скользкое извивающееся тело гадины. – А ты говорил…

– У тебя неплохо стало получаться, брат Оттар, – откликнулся Атка. – Я помню, как два года назад я впервые вышел на Гадючью Лужу. В тот день я поймал только одну змею. На следующий день – трех, но последняя успела меня цапнуть и уйти… Мне понадобилось почти две недели тренировок, чтобы наловчиться и изловить десяток змей в течение дня.

Оттар хмыкнул.

– Говоришь, два года уже здесь? – спросил он, двинувшись дальше. – И сколько ж еще тебе в Укрывище сидеть, покуда Мастера разрешат в Крепость войти?

– Мастера не разрешают ученикам входить в Крепость, – серьезно отвечал Атка, следуя за северянином с двумя мешками на плечах. – Когда ученик постигает все науки и его больше нечему учить, Мастера говорят ученику об этом. А дальше… Дальше нужно решать самому. Кто-то чувствует себя готовым вступить на путь воина и идет в Крепость. Кто-то считает, что нужнее Ордену здесь, в Укрывище, и остается помогать Мастерам и работать на полях. Кто-то отправляется на Охотничьи Хутора, чтобы поставлять Крепости провизию. Каждый сам выбирает себе путь.

– Ну да, – сплюнул Оттар. – Выбирает путь… Я так понимаю: храбрый и сильный становится рыцарем. Кто потрусливей – охотником. А уж совсем никчемушники на полях в грязюке пластаются или пробавляются на побегушках. Путь! Сказал тоже… Путь нельзя выбирать! Кому что на роду написано, у того такая жизнь и выходит. Ежели ж ты хилый и, когда кровь видишь, в портки кладешь – какой из тебя воин? Тут уж как ни старайся, воином не станешь. А ежели и заставит нужда меч в руки взять, так в первой же драке ухлопают! Этак-то любой хотел бы рыцарем быть, потому как рыцарю всегда и везде почет и уважение, но… у девяти из десятка кишка тонка. Вот и остается этим девяти только прислуживать тому единственному рыцарю. Зверя для него бить или ячмень выращивать.

– Брат Оттар! – ахнул Атка так удивленно, что Оттар рывком обернулся, подумав: не увидел ли паренек рядом какой опасности. Но Атка смотрел на него. – Брат Оттар! – повторил он. – Я и не думал, что ты… что ты…

– Ну? – поторопил паренька северянин. – Чего – я?

– Что ты так мало понимаешь, – договорил Атка.

– Хочешь сказать, я – тупой? – грозно сдвинул брови Оттар.

– Совсем не то я хочу сказать, брат Оттар! – заторопился ученик Укрывища. – Послушай, брат Оттар! Здесь никто никому не прислуживает. У нас у всех – у всех, кто живет на Туманных Болотах, – единый Долг. Долг оборонять человека от Тварей, лезущих из-за Порога. Как же определить, у кого на плечах ноша тяжелее, если мы все несем один Долг? Просто Долг у нас один, но у каждого своя работа. Труд земледельца и труд рыцаря – одинаково почетен.

– Да ты просто умник, как я погляжу. – Оттар снова двинулся по болотной топи. – И говоришь так гладко, прямо любо-дорого послушать.

– Я говорю так, как нам объясняют Мастера, брат Оттар…

– Только, брат Атка, – усмехнулся северянин, – чушь ты несешь полную. Дер-рьмищем от слов твоих разит, вот как! Это где ж слыхано, чтобы земледельца с рыцарем равнять! Ты-то сам – не в земледельцы и охотники метишь. Ты ж, балабол, рыцарем мечтаешь стать!

– Возможно, что и рыцарем, – не сразу ответил Атка. – Но мне больше по душе магия. Мастер Кулла говорит, что из меня получится хороший целитель и творец заклинаний. Он говорит: мой разум достаточно крепок, чтобы вместить знаний поболее, чем у кого бы то ни было. Я использую большую часть моего времени для занятий магией, брат Оттар, и стараюсь расширять пределы моего разума. Но я еще не вполне разобрался, в каком деле могу принести больше пользы.

– Ишь ты! – только и сказал Оттар, искоса глянув на идущего чуть позади паренька. – Одно слово – умник. Все вы здесь… умники. – Его голос неожиданно сполз на хрип – это обида, замершая на время, заклокотала снова. – Небось и ты считаешь, что лучше воинов, чем рыцари Болотной Крепости Порога, во всем свете нет? А рыцари Северной Крепости или Горной – так… мелкота и размазня!

– Мастера говорят, что все до одного рыцари Братства Порога, в какой бы из трех Крепостей они службу ни проходили, одинаково достойны уважения, брат Оттар, – ответил Атка.

– Но все же рыцари-болотники – они воины поискуснее будут, э? – подхватил северянин.

– Конечно, – просто проговорил Атка.

– Вот же ж ты!.. – изумился Оттар. – Вот же ж тебе, парень, мозги-то задурили твои Мастера! Да ты бывал ли где, кроме этого Болота?

– Я родился на Охотничьих Хуторах, – сказал Атка. – И никогда за всю свою жизнь не покидал Туманных Болот.

– А еще вякаешь! – рявкнул северянин, раздражаясь все больше. – Тебя бы на денек к нам, на Ледники Андара, где Северная Крепость стоит… где солнышко только пару месяцев и светит, а все остальное время – мгла ледяная… где из-за Северного Порога, что на дне Вьюжного моря, ползут такие Твари, от одного вида которых такой щенок, как ты, сразу бы окочурился, – вот бы я посмотрел, как ты запел бы!

– Мастера говорят, что Твари Северного и Горного Порогов свирепы и сильны, – произнес паренек, – но Твари, появляющиеся из-за Болотного Порога, превосходят их в могуществе, как матерый секач – водяную крысу. Помимо невероятной ловкости и страшной силы Твари Болотного Порога обладают ужасной магией, и воин может быть оглушен, ослеплен, лишен разума или убит сотней разных способов еще до того, как Тварь приблизится к нему. Поэтому первое, чему учат в Укрывище, – это умение слышать и видеть. Болотник должен каждое мгновение знать, что происходит вокруг него. Ибо даже самое крохотное изменение мира может оказаться гибельным.

– Мастера неплохо учат вас… – высказался Оттар, – мастерски трепать языком. Я даже на минуту поверил, что, окажись я близ Болотного Порога, мне придется туговато.

– Ты не продержишься и минуты, брат Оттар, – покачал головой Атка. – И вряд ли успеешь заметить, что именно тебя убило. Правило гласит: никто, кроме рыцарей-болотников, не может войти в Крепость, ибо каждый вошедший в Крепость обязан нести воинскую службу так же, как и прочие находящиеся там. А это значит: обязан ходить в ближние и дальние дозоры к Порогу и держать оборону Крепости – в том случае, если Твари прорвутся к ней. Я не понимаю, почему ты так злишься на Магистра. Он следовал правилам Кодекса болотников. То есть берег твою жизнь. Потому что, как я уже говорил, ты не продержишься и минуту у Болотного Порога, брат Оттар.

– Я – рыцарь Братства Порога, сопляк! – сильно повысил голос северянин. – И я уже предупреждал тебя: получишь подзатыльник, ежели не попридержишь свой чересчур поворотливый язык!

– Ты могучий воин, брат Оттар, ты знаешь это и привык к этому. Но почему тебя унижает, что кто-то может оказаться сильнее тебя? – задал неожиданный вопрос ученик Укрывища. – Это тем более странно, что ты столько времени провел бок о бок с братом Каем. Ведь в его воинском мастерстве ты уже мог убедиться.

– Так то брат Кай! – снисходительно глянул на мальца северянин. – Брат Кай, он… Он такой вообще один-единственный. Он – лучший воин не только Болотной Крепости, но и всех других Крепостей Порога. А значит, лучший воин во всем мире людей. Да что ты можешь знать о брате Кае?!

– Я много знаю о брате Кае, – сказал на это Атка. – Мастера в Укрывище рассказывали нам о нем – о его великой битве с Черным Косарем, когда ради победы брату Каю пришлось умереть и восстать из мертвых. Но, поверь мне, брат Оттар, среди рыцарей Болотной Крепости найдутся такие, кто ничем не уступит брату Каю.

Юный великан посмотрел на парнишку так, будто тот только что сморозил небывалую глупость.

– Чего-о? – протянул Оттар. – Ну и долдон же ты. Слишком ты мал, чтобы о таких вещах рассуждать! Нет и не будет рыцаря сильнее брата Кая! Ты видел его в бою? А я сражался вместе с ним плечом к плечу! Ни одному человеку не под силу сделать то, что делал брат Кай!

– Он долго учился. Всего, что он умеет, он достиг трудом и прилежанием. Он такой же, как и все мы здесь.

– Послушай меня, малец! – Северянин остановился, развернулся и всем своим громадным телом навис над щуплым подростком. – У меня на родине говорят так: боги еще до рождения человека избирают ему путь. И раз в столетие отмечают того, кому предстоит стать великим. Андар Громобой коснулся сердца Кая, когда тот плавал еще в утробе матери. Воля богов такова, чтобы брат Кай стал величайшим воином!

– Твой разум, брат Оттар, подобен ореху в скорлупе, – несколько даже печально констатировал Атка. – Ты долго шел рядом с братом Каем, но ничему не научился. Потому что не желал этого. Мне жаль тебя, брат Оттар. Я очень хочу, чтобы ты позволил мне помочь тебе.

Верзила остановился и несколько раз обалдело моргнул, точно сомневался – не ослышался ли он. На этот раз наглый мальчишка перешагнул все рамки.

– Значит, орех в скорлупе, да? – зловеще высвистел он стиснутым от злости горлом. – Негоже рыцарю бить мальцов, но… поучить иной раз следует. Ну-ка, иди сюда, умник!..

Оттар протянул руку, чтобы схватить паренька за ухо, но пальцы его сомкнулись в пустоте. Атка – словно сухой лист, отброшенный тугой волной воздуха, поднятой могучей ручищей верзилы, – отлетел на шаг в сторону. Оттар прыгнул на него, одновременно замахиваясь. Но и на этот раз паренек ускользнул от уготовленной ему оплеухи, нырнув под руку северному рыцарю и появившись у того за спиной – почти по колено в луже. Оттар развернулся, стремясь зацепить растопыренной пятерней неуловимую фигурку, – и это ему почти удалось. Уходя от захвата, Атка, все так же державший мешки со змеями на своих плечах, запнулся обо что-то невидимое под слоем черной воды и едва не упал.

С торжествующим воплем верзила обрушился на паренька, уже готовый скрутить его, положить на колено и надавать полновесных лещей по великомудрой худой заднице. Но тот вдруг куда-то исчез. И вместе с ним исчезли и хлюпающая мутная грязь под ногами, и колышущаяся пелена тумана, и надоедливый стрекот болотных насекомых – исчезло вообще все, весь окружавший северянина мир.

Осталась только масляно-черная пустота, бесшумно расцвечиваемая красными, желтыми и оранжевыми вспышками, похожими на необыкновенно быстро распускающиеся и тут же увядающие цветы…

Сознание возвращалось к нему медленными толчками. Сначала в ушах тонко запели комары и стрекозы, раскатисто заклекотали жабы, потом в ноздри ткнулась затхлая болотная вонь, а потом в глазах растаяли разноцветные пятна – и недалеко наверху заволновались темные волны предночного тумана.

Оттар ощутил, что лежит в холодной луже (в спину больно давила рукоять топора, укрепленного за плечами), и, рывком поднявшись, принял сидячее положение.

Атка стоял перед ним, теребя ремни висевших на плечах мешков со змеями. Лицо паренька не выражало ни страха, ни смущения, ни победоносной насмешки – оно было совершенно спокойным.

– Магией шибанул, гаденыш? – выговорил северянин. – Ну вот я сейчас встану…

Начав подниматься, Оттар оперся на правую руку и рухнул лицом в черную вонючую воду – оказалось, что рука его полностью онемела. Он совсем ее не чувствовал, правда, кончики пальцев уже начали оживать щекочущим зудом. Помогая себе левой рукой, Оттар опять сел и выплюнул фонтанчик гнилой жижи.

– Я бы ни за что не стал использовать магию против такого же ученика Укрывища, как я, – сказал Атка, глядя в лицо Оттару своими громадными глазами. – А ты, брат Оттар, неплох в рукопашном бое. Двигаешься быстро, и, если бы мне под ноги не попалась эта дурацкая коряга, мне бы не пришлось бить тебя.

– Бить меня?.. – недоуменно переспросил верзила. Кисть его правой руки уже обрела подвижность, и он встал на ноги.

И тогда он наконец сообразил, что тут на самом деле произошло. Этот мелкий умник, этот худосочный недоросток победил – и, кажется, без особого труда – его, Оттара, одного из лучших рыцарей Северной Крепости Порога, победил в честной драке.

Северянин затряс головой, словно желая вытряхнуть оттуда эту вздорную мысль.

Не получилось.

– Время возвращаться в Укрывище, брат Оттар, – сказал Атка. – Змеи ведут дневной образ жизни. Ночью у тебя гораздо меньше шансов поймать гадюку.

Дождавшись, пока Оттар тронется с места, паренек повернулся и шагнул вперед. Потяжелевший от темноты туман почти мгновенно скрыл его фигуру.

Северянин шел следом за Аткой бездумно. То есть Оттар совершенно сознательно пытался оградить свой разум от каких бы то ни было мыслей, ибо те, что приходили сейчас в его голову, были так отчаянно горьки, что лучше бы их и вовсе не было.

Но тем не менее в той части сознания, которую невозможно притушить усилием воли, кипело и клокотало. И очень скоро к северному рыцарю пришло понимание того, что из черной пропасти бездонного унижения, куда погрузил его ловкий удар юного Атки, можно отыскать только один выход.

Еще несколько ударов сердца Оттар собирался с духом. Затем, решившись, ускорил шаг, на ходу снимая из-за спины топор. И крикнул в смутно маячившую впереди худую спину:

– Эй, молокосос! Далеко собрался? Мы с тобой еще не закончили…