Имелась ли хоть доля правды в столь сказочных слухах, я не знал. Мне не приходилось путешествовать по Рундару, да и Зария была для меня исследована только выборочно в закоулках всё чаще неприглядных, опасных и в целом неподходящих для праздных прогулок. Так что сейчас я словно ребенок вертел головой по разным сторонам, пытаясь уловить красоту округи и прочувствовать прелести вылазки, не подразумевающей охоту на диких монстров. Однако об остальных моих спутниках вряд ли можно было утверждать то же самое.

Четверо всадников по бокам с предельной внимательностью следили за флангами, примечая каждый маломальский шорох. Я знал себе цену, но излишним самомнением не страдал, и потому не видел нас с белобородым рыцарем причиной такого настороженного поведения. Скорее это была привычка. Пять Медяков всё так же держался впереди отряда. А не изменяющей своей «доблестной» натуре Тамиор продолжал дремать, похрапывая и бурча себе под нос нечто невнятное. Оно и не мудрено. Нам довелось немало выпить минувшей ночью. Старина Гоки так искренне радовался возвращению забытого долга, что откупорил бочонок своего лучшего канрийского эля, который берёг на особый случай и настоял на компании в лице нас двоих. Слово за слово, кружка за кружкой… Сколько бочонков опустело в итоге, и в каком часу сон всё же взял верх, оставалось только гадать. В общем, чем веселее ночь, тем ближе и суровей утро.

***

Ровная утрамбованная дорога не представляла утомительного препятствия ни для всадников, ни для лошадей. Мы легко преодолели больше половины пути к моменту, когда впереди показались очертания повозок с группой разумных, выстроившихся жидкой оградой вокруг маленького каравана. Я сразу определил в путниках купцов. Каждый из них держал в руках, кто лопату, а кто длинную жердь или грабли. Но простая, в меру опрятная одежда и отсутствие суеты явно не указывали на наличие среди собравшихся разбойничьей крови.

Пять Медяков вскинул руку и наш отряд остановился. Он посмотрел на одного из своих воинов и кивнул в сторону каравана. Тот, не произнося ни звука, пришпорил коня и устремился вперёд.

– Вот это авторитет, – с ноткой зависти и восхищения промямлил, потирая заспанные глаза, Тамиор.

Никто не обратил внимания на слова рыцаря, а я лишь улыбнулся в ответ товарищу. Рыцарь крякнул, тряхнул шевелюрой и жадно припал к бурдюку с водой, состроив вид, что вовсе не рассчитывал на какой-либо ответ. Не успел бородач утолить жажду, как из клубов пыли показался силуэт скачущего назад разведчика.

– Командир, – принялся докладывать воин, – там простые торговцы. Девять персон. Из оружия только палки, да грабли. Один лук. Говорят, что на них напали по дороге, повредили повозку. Ехать дальше не могут.

Старший кивнул.

– Попробуем помочь, – повернулся он, обращаясь к нам.

Затем махнул остальным, и лошади вновь тронулись. Увидев приближение организованной группы конников, один из торговцев выдвинулся нам навстречу. Он торопливо перебирал ногами, а когда на дороге попадались мелкие кочки, неуклюже спотыкался и принимался что-то бормотать себе под нос.

– Хвала Белоснежной Далре, – поравнявшись с нами, взволнованно начал человек. – Добрые господа, какая удача. Я – старший среди этих бедолаг. Мы ж это…, – от одолевающего его беспокойства он с трудом подбирал слова, – простые купцы. А тут такое приключилось. Ох, беда. Ох, беда! Самим то и не управиться, поди.

– Коротко и по делу, – перебил его Пять Медяков, продолжая медленно двигаться в сторону повозок.

Торговец продолжал ковылять рядом и, быстро уяснив, кто в отряде главный, обращался уже только к нему.

– Добрый господин, я ж по делу то только и говорю, – закивал лавочник. – Зовут меня Бортан. А это всё – люди мои. Товары возим из Далратии в земли канри и толади, а порой даже и к тилам заезжаем. Но с ними-то у нас торговли особой не выходит. Там-сям разное, да и дело с концом. Тут ведь как бывает…

– По делу! – скомандовал Пять Медяков.

– Ох, не серчай, добрый господин, – испуганно затараторил Бортан. – Мы ж то и без твоего крику тут такого натерпелись.

Наша колонна поравнялись с повозками. Стоящие рядом люди молчали и, с опаской поглядывая на оружие вновь прибывших, тихо перешептывались между собой. Двое караванщиков что-то колдовали с передним колесом ведущей телеги. Крупная женщина перевязывала заляпанную кровавыми потеками руку одного из мужчин.

– Так вот ведь беда. Гоблины! – продолжал старший торговец. – Гоблины на наш товар позарились. И чего им? Чтоб им пусто было. Еды то мы не возим, одни тряпки да побрякушки всякие. На что оно им? Вот колесо повредили, починять требуется. И бедного Рональфа вон за руку укусили. Да и кто бы был! А то ведь гоблины, – он возмущённо выпучил глаза, – они ж не звери, пусть и полуразумные. Так ведь некоторые из них даже торговать с малыми селеньями умудряются. А эти… эх, – махнул он рукой с досадой. – Сущие головорезы.

– Гоблины? – задумчиво произнёс Пять Медяков. – Так близко к Далратии? Странно это. А почему наёмников в охрану не взяли?

– Так взяли же, добрый господин, – зачастил Бортан. – Взяли! Как не взять? Да только дорого наёмник-то нынче стоит. Вот и сговариваемся на охрану только до Мак-Таура, а дальше-то до столицы рукой подать. Дорога прямая, известная. Да и не бывало тут никогда разбойников. А нам за лишнее сопровождение переплачивать ой как накладно. А тут, на тебе – беда.

Пока длился разговор, я обратил внимание на одну из женщин каравана. Она стояла на облучке повозки, сжимая в руках лук с вложенной в тетиву стрелой, и всматривалась вдаль поверх голов. Заметив что-то, девица встрепенулась и резко разжала пальцы. Снаряд пискляво просвистел над моим ухом и скрылся в колышущемся одеяле трав. Я ошарашено закрутил головой, повернулся в ту сторону, куда целилась лучница, и увидел чуть заметное очертание головы, сливающееся с растительностью и ускользающее от взгляда из-за зеленого цвета кожи. Затем я повернулся к стрелку и укоризненно посмотрел в большие лукавые глаза, попутно отмечая её явные различия с остальными членами торгового каравана. Лучница обладала невысоким росточком, с ладным телосложением и красивым лицом взрослой девушки. А также имела пару пушистых ушей, украшенных чёрными кисточками на кончиках и торчащих из-под копны волос пепельного цвета. Всё в ней выдавало толади. Вдруг левое ухо девчушки сердито дернулось, уловив почти неслышный далёкий шорох, и она вновь, быстрым и отработанным движением, спустила тетиву, наметив путь для стрелы прямо над моей головой.

– А это дочка моя, – вмешался в молчаливое противостояние Бортан. – Ну как дочка? – заулыбался он. – У нас-то с Миленой детей нет. А Нури ушла от своих, да и прибилась к нам. Так с нами и путешествует. Давно это было, а она всё как дитя для нас.

Нури отвлеклась от выслеживания добычи, искоса глянула в мою сторону и показала язык, скривив при том насмешливую гримасу. Меня поразила такая наглость. Сначала она пускает стрелы в двух пальцах от моей физиономии, а теперь ещё и «это». Я возмущенно воззрился на толади и попробовал повторить дерзкий жест в ответ.

Анатомия броктаров не подразумевала подобных фокусов. Мой короткий толстый язык лишь немного выглядывал из-за губ и в таком положении неминуемо превращал моё лицо в морду довольного кота. От досады я открыл рот полный острых зубов, как можно шире, выпячивая язык вперёд, и негодующе заревел от тщетного усердия. Со стороны мои потуги наверняка производили впечатление странное, глупое и одновременно устрашающее.

– Вот те на!

Торговец Бортан испуганно охнул и отшатнулся. Лучница озорно хихикнула, а Пять Медяков покосился на меня вопросительно и строго.

– Мы поможем, – обратился он к торговцам. – Чините колесо и отправляемся. Полагаю, нападений больше не будет. Они вряд ли решатся повторить попытку, увидев хорошо вооружённый конвой.

***

Чем ближе мы подъезжали к столице, тем чаще по сторонам дороги и дальше, расползаясь по степи, встречались небольшие деревушки. Крохотные скромные хижины не больше пары десятков за раз. Стада домашнего скота на выгуле. Заботливо ухоженные и стоящие особняком фермы. Оравы ребятишек, без которых не обходилось ни одно поселение, завидев караван в окружении боевого отряда, опасливо прятались за ветхими амбарами и заборчиками, а затем высыпали на дорогу, чтобы проводить конников озорными криками и улюлюканьем. Так уж было заведено. Любой путник, облаченный в доспех, а не привычные для местных сорванцов тряпки, означал целое событие и вызывал дикий восторг. Ведь здесь, вне крепостных стен вылощенной Далратии, вряд ли часто попадались столичные стражи в полном обмундировании, не говоря уже о представителях Указующего перста – специальной гвардии самого Верховного лорда. Деревни и посёлки жили своей собственной жизнью, питаясь тем, что перепадало со стола большого города и, не задумывались ни о союзах, ни о спорах великих государств и их правителей, ни тем более о том, что весь прочий мир, лежащий за пределами соседского курятника, может быть совершенно иным.

– Счастье в простоте, – проговорил я одними губами.

А ведь когда-то я сам являлся таким же обычным и маленьким. Рос в сером неприметном типовом городке. И все, кого я знал, смотрели на мир без особых прикрас и затей. Просто были и просто умирали. Мне всегда казалось, что смысл жизни и есть сама жизнь. Не так важно создать что-либо или делать что-то полезное для всех вокруг, как просто не приносить вреда и провести свой век по совести.

Я невольно погрузился в раздумья и поймал себя на мысли, что всё реже и реже вспоминаю о том, что у меня когда-то была другая жизнь, другие заботы, иные стремления. Липкая и густая тоска наполнила легкие. Перед глазами возникли смутные очертания двора, в котором прошло суматошное детство, отрочество, а затем и взрослые годы. Серые от времени, обшарпанные стены соседских домов. Проплешина пустыря напротив окон, заполненная смехом малышни, песком и утренним светом, озаряющим единственные качели, сломанные ещё до моего рождения, так ни разу и не тронутые рукой мастера. Вспомнился путь домой с работы – время, когда я оставался наедине со своими мыслями и просто наслаждался дорогой. А ещё запах! Запах родного дома, еды на крохотной кухоньке и аромат свежевыстиранного белья на прокуренном балконе. По большому счёту жалеть было особо не о чем, но сердце всё же щемило.

***

Солнце уже прошло через зенит, когда мы добрались до стен Далратии – могучего города-государства. Широченный ров, в глубину которого наискось уходило массивное основание величественных внешних стен столицы, пересекал не менее монументальный мост. Богатая высокими резными арками переправа, красовалась изваяниями всех девяти правителей главного города людей. Статуи располагались по краям широкого каменного наста и производили впечатление божественных фигур, присматривающих за ступившими на него путниками. Впрочем, для коренных далратийцев это и впрямь были не обычные скульптуры, а наделенные верой и благородством воплощения, символизирующие короткую, но весьма щедрую на свершения историю. Строгим взором каменные воины встречали союзников и провожали непрошеных гостей, олицетворяя собой непоколебимость и упорство всей человеческой расы.

Стражник на стенах, заметив приближающийся отряд, подошёл к смотровой трубе и прильнул к ней. Линзы устройства, размером, наверное, с суповую лохань огне-тролля, несколько раз блеснули на солнце, и часовой махнул рукой в нашу сторону. Затем наклонился вниз и что-то прокричал. Раздался металлический звук и гигантские створки городских врат, подавшись вперед, стали медленно открываться. Проходя через надвратную арку, мы поравнялись с казармой, устроенной прямо у стен таким образом, что её вход располагался рядом с главными воротами. Несколько караульных, выстроившись по обеим сторонам прохода, коротко отдали честь командиру нашего отряда. Тот кивнул в ответ и остановился.

– Мне следует доложить о нашем, а точнее вашем прибытии, – спокойно проговорил он. – Это займёт какое-то время. Будьте как дома, познакомьтесь с достопримечательностями. Я сам пошлю за вами, когда его Благородство, Высший лорд Тард, будет готов к приему.

За время пути под командованием Пяти Медяков мы невольно привыкли обходиться без многословия, а потому просто одновременно кивнули в ответ. Пятеро всадников разом повернулись и направились вглубь мощеных улиц. Тем временем стражники внимательно вчитывались в бумаги, пачку которых пихнул им Бортан. Сам же торговец направлялся к нам бодрой походкой, с довольным и жизнерадостным выражением своего полного лица.

– Добрые господа, – лилейным тоном заговорил он, – уж и не знаю, что с нами сталось, если б не вы! Да что с нами… Что стало бы с товаром? Как представлю, – он заискивающе потер затылок. – Ну чего же тут? Примите искреннюю признательность от всех моих подопечных. И командиру вашему строгому тоже передайте. Отблагодарить бы вас, но таким смельчакам деньги то верно не к чему, – замявшись, неуверенно промямлил он. – Да и не богаты мы вовсе, – затем с готовностью поднял глаза и уже твердым голосом продолжил: – Зато, уверяю вас, в любом городе благословенной Зарии, в скромных магазинчиках Бортана вам всегда будут несказанно рады. И радость эта непременно отразится в очень приличных уступках на любой товар. Уверяю вас.

Толстяк закончил тараторить и уставился на наши недоуменные лица, явно довольный тем, что и золота не потратил и в долгу вроде как не остался. Затем принялся торопливо жать наши руки, так же стремительно попрощался и побежал к своим повозкам, где стражники, похоже, уже заприметили, чем поживиться.

Пока Бортан распинался и давал обещания, моё внимание привлёк один из часовых. Точнее не он сам, а то, что он делал. Стражник стоял на деревянном помосте высотой в половину моего роста и вращал рычаг, встроенный в нишу торца городской стены. При вращении, он приводил в движение небольшую шестерню, та в свою очередь задействовала шестерню крупнее, а массивные зубцы соприкасались ещё с десятком деталей, на которых крепились цепи и так далее. Всё это нагромождение валов, шестерёнок и стальных хомутов, непостижимым образом, словно механизм гигантского циферблата, заставляло многотонные створки городских врат, срубленных из стволов деревьев Незыблемого леса и обёрнутых в гладкую синюю металлическую броню, послушно сходиться и расходится в зависимости от вращения того самого рычага.

– Ну что? – произнёс окончательно оклемавшийся от бурной ночи, и как всегда улыбающийся Тамиор. – Вперёд! Глазеть на местных красоток! – он призывно вытянул руку и скорчил нарочито серьёзную гримасу. – А может быть, отведаем по кружечке местного.

– Ну, может и отведаем. Если, конечно, местное питьё не прожжет насквозь наши карманы, – поддержал я товарища. – Ещё хотелось бы отыскать одну из лавок Бортана, – я указал кивком головы в сторону, где торговец всё ещё распинался перед стражей. – И проверить обещанное радушие.

Мы переглянулись и прыснули со смеху. Затем отыскали скучающего перед казарменными стойлами служивого и передали ему скакунов, не преминув объяснить, что лошади принадлежат вовсе не нам. Он принял поводья и начал было монотонно втолковывать, что за проезд по городу верхом полагается уплатить налог, но услышав имя Пяти Медяков, сразу смекнул что к чему, отдал честь и удалился. В списке намеченных на сегодня свершений оставалась лишь одна нерешенная задача – скоротать время до аудиенции с лордом Данкилом. И, к счастью, мы с белобородым знали сразу несколько толковых приемов, способных превратить любое ожидание в занимательный досуг. Взяв курс к центру города, мы прошли по въездной улице до первой развилки, преодолели около полусотни ступеней, ведущих к следующему ярусу, и очутились прямо перед раскидистым плато базарной площади. Шаг, и нас уже поглотило течение бурлящей реки из пробегающих, проходящих и проезжающих горожан, окружив суетой разнообразных звуков, и ослепляя сонмом вычурных вывесок на крышах магазинчиков, монетных домов и таверн.