– Так точно, – ответствовал старый рикша и тут же будто очнулся от дремы. Часто-часто заморгал и с неприкрытой угрозой уставился на нас троих. – Не пора ли рассчитаться за извоз? По двойной таксе, как условились!

Мекет было полез в карман за деньгами, но шаманка остановила его заявив:

– Погодите. А как мы отсюда назад выбираться будем?

Мекет, рикша и я растерянно уставились на нее. Не стану говорить за других, но я об этом даже не подумал.

– Заплачу еще столько же, если дождешься нас и увезешь обратно, – предложил брат.

Размышлял динетин недолго, да и то, похоже, лишь бы набить себе цену. Я чувствовал, ему здесь интересно ничуть не меньше нашего.

– Идет. Скину четвертинку, если разрешите заглянуть внутрь.

Шаманка равнодушно пожала плечами:

– Как угодно.

Мне хватило ума не раскрыть от изумления рот на глазах у таксиста, однако немой вопрос, читавшийся во взгляде, огианка должна была заметить и так. Только не отреагировала на него. Как, впрочем, и Мекет, которому, казалось, вообще было все равно, что творится вокруг. Он даже настоял:

– Я вас лучше снаружи подожду.

Никто не стал спорить.

– Всю жизнь мечтал побывать в этом логове, – признал рикша, будто начисто забыл, что еще минут сорок назад никакого желания везти нас сюда не испытывал. Теперь же его влажные глазки сияли от нетерпения.

– Мечты сбываются, – проворковала шаманка, пробудив во мне смутные подозрения. – Пойдемте!

– Но только после вас! – заявил динетин. – Я же не идиот, чтобы лезть туда первым.

Тассия Руэ усмехнулась:

– Разумеется.

Она невозмутимо пересекла опутанный лозами порог и скрылась в пыльной темноте. Немного погодя, за ней последовал я.

Оказавшись внутри, первое, с чем пришлось столкнуться – это невероятный смрад, ударивший по носу увесистым кулаком. Абсолютно непередаваемая вонь из смеси прелой листвы и падали. И это несмотря на трещины в стене размером с палец и разбитые окна. Даже слезы на глаза навернулись.

– Согласна, пахнет не очень, – заметила огианка с интересом заглядывая по углам, из которых тотчас же россыпью бросились крысы.

Я хотел сказать, что, благодаря своему респиратору, она едва ли улавливает прелесть местных запахов в полной мере, но промолчал. Рот лишний раз открывать не хотелось. Посторонившись, чтобы пропустить динетина, имени которого так и не удосужился спросить, я вышел на середину полутемной комнатушки и постарался оглядеться. Что-то еще одолевало меня в этом логове, и я никак не мог понять, что именно.

– Темновато здесь, не находите?

– В моей машинке был фонарик, – живо откликнулся рикша. – Я принесу.

– Не нужно, – подала голос Тассия Руэ, явив пред наши очи очередной шаманский трюк из разряда полезных. Вытянув вперед руку ладонью вверх, она воспроизвела над ней энергетический сгусток: маленький шарик холодного света разгонял мрак совсем чуть-чуть, зловеще отражаясь в забрале огианской маски.

– Какое занятное умение. – Окажись я на месте старика, ничего не знающего о шаманке, едва ли отреагировал бы столь же невозмутимо.

– Благодарю вас, – польщено откликнулась огианка и деловито осмотрелась в поисках… а, собственно, чего? Если прежде это место еще хоть как-то можно было назвать сносным жилищем, то годы, повышенная влажность и буйно растущая зелень превратили его в настоящие руины.

Любопытный рикша, как оказалось, разделял мои мысли:

– Я все не уразумею, что вы позабыли в этой дыре?

– Ключ к успешному завершению одной очень важной сделки, дорогой друг, – любезно ответила шаманка, продолжая шарить глазами по обильно поросшему сорняками полу. Согнувшись в три погибели, она подсвечивала себе импровизированным фонариком.

– Тассия, вы бы подсказали, тогда б и мы включились в поиски, – сказал я, обводя взглядом стены с едва заметными символами, будто бы намалеванными кровью. Притом не очень давно. От символов так и тянуло холодом и смертью, отчего Истоку во мне сделалось не по себе. – Кто здесь раньше жил? И только не говорите: «ведьма». Я и сам это понимаю. Но мне бы хотелось немного конкретики.

– Задай вопрос нашему спутнику, – откликнулась шаманка, в то время как сама с большим интересом разглядывала заросший пол. – Ему эта история должна быть известна.

Динетин, который все это время как будто находился в блаженном ступоре, чуток расшевелился.

– Ее звали Аманрой. Поговаривают, она была сильнейшей лейрой Рукава Маса и тесно дружила с аборигенами-махди. А еще она была живым растением. Но это, пожалуй, все, что я знаю.

– Как это «живым растением»? – удивился я. – Как ходячий куст, что ли? В этом смысле?

Но динетин лишь скованно пожал плечами:

– Не ведаю, не представляю. Но так всегда говорили.

– О, и они совершенно правильно говорили, – поддакнула Тассия Руэ, приблизившись к старику. – Сейчас мы попробуем выяснить, насколько близко молва подобралась к правде.

Она резко встряхнула рукавом, откуда тотчас же выскочило что-то блестящее и чрезвычайно острое на вид. Я почуял всплеск Теней, но прежде чем успел отреагировать, шаманка совершила молниеносный выпад.

Бедный рикша даже не понял, что произошло. Только потрясено выпучился и схватился за горло, из глубокого пореза на котором хлынула кровь. Отвратительные хрипы заполнили тишину. Старик явно пытался позвать на помощь, но было уже поздно. Секунду спустя глаза его закатились, и сам он всей свой нехилой массой рухнул на усыпанный прелой листвой пол.

Недоумение плескалось во мне вперемежку с отвращением, пока последние крохи жизни вытекали из несчастного динетина вместе с его кровью, но я не задал ни единого вопроса. Стало ясно, отчего старая ведьма вела себя столь любезно и почему, невзирая на стойкое нежелание приближаться к заброшенному домику, рикша все же переступил его порог. Не любопытство было тому причиной, а чужая и зловредная воля, целиком подавившая его собственную.

Шаманка оглянулась на меня – сама невозмутимость, – и сказала:

– Иначе было нельзя.

Прежде чем я успел вставить хоть слово, она указала на кровь, которая, будто живая, по капельке заструилась между квелых ростков и завязалась вокруг неприметного желтого семечка, похожего на иголку.

– Нам нужно было покормить минн, чтобы он пробудился. Смотри внимательно!

Невзирая на острое желание воспротивиться, я все же сделал, как было сказано.

Маленькое семечко разбухало на глазах. Будто пиявка, оно впитывало в себя кровь, наливаясь жизнью. Чужой жизнью, которую поглощала с жадностью. Затем произошла короткая метаморфоза, в результате которой из семечка вылупился росток. Еще совсем маленький и бледный, он тем не менее с необычайным для растения рвением стал удлиняться, по кровавому следу медленно подбираясь к телу убитого рикши.

Я догадался о том, что должно было произойти дальше, и не собирался этого допускать. Но едва тронулся с места, был остановлен предупреждающим окриком огианки:

– Риши, стой, где стоишь! Прикасаться к молодым побегам минна, пока они вдоволь не насытились, небезопасно.

– То есть, предлагаете скормить растению тело? За этим вы притащили старика сюда?

– А почему бы и нет? Ему-то так и так уже все равно. А тебе и твоему братцу, насколько я поняла, это растение необходимо.

– Куст мне не нужен. Маленького ростка было бы вполне достаточно. И если б вы спросили заранее, я бы дал порезать себе руку и сцедить пару капель, никого не убивая.

Шаманка раздосадовано вздохнула.

– И какой прок был бы от этих твоих капелек? Чтобы вылупиться, минну необходима хорошая подкормка. Много бы ты с себя нацедил?

– Все равно убийство не выход, – буркнул я.

Тассия только фыркнула. Нырнув рукой в карман, она выудила небольшую стеклянную колбу, затем сосредоточилась на ростке, который, точь-в-точь новорожденный монстр, неуклонно стремился к мертвому таксисту. Вновь заиграли потоки энергии, вспенились и забурлили неуловимым облаком вокруг минна. Подчиняясь движениям руки шаманки, растение приподнялось в воздух и плавно перекочевало на дно колбы, где и было благополучно запечатано пробкой.

– Ну, вот и все.

Мрачнее тучи, я выбрался наружу и, не оглядываясь, зашагал в сторону повозки. Злость из-за невозможности что-либо исправить душила, что доставляло Истоку определенное удовольствие. Сидя в своем уютном ящике, он чуть ли не мурлыкал, упиваясь моими эмоциями, что то семечко чужой кровью.

Мекет, державшийся у обшарпанного борта повозки, заметил выражение моего лица и тут же выпрямился:

– Что произошло?

– Ваше задание исполнено, – ответила ему шаманка, выступив из хижины следом. В руках у нее поблескивала колба с ростком.

Братец, заметив минн, воодушевился. Протянув ладонь, он взглядом показал огианке отдать склянку.

Та и не думала спорить. Только проговорила:

– Можете придержать свою благодарность. На сим наше знакомство не окончено.

Мекет, брезгливо разглядывая, как перепачканное в крови растение жирным слизнем скребется по выпуклым стенкам колбы, проворчал:

– Кто бы сомневался. Ты ведь ничего не делаешь задаром, не так ли?

– Это уже стало притчей во языцех, – парировала Тассия.

Удовлетворившись осмотром, Мекет спрятал склянку в карман и вопросительно уставился на меня:

– Мозголом, а старый где?

Не желая отвечать, я принялся счищать остатки компоста с ботинок.

– Остался внутри, – сказала Тассия Руэ, видно, посчитав за лучшее сразу со всем разобраться.

Брат, само собой, удивился:

– То есть как?

Глянув на него исподлобья, я все же мрачно заметил:

– Мы обменяли его на растение.

Мекет, кажется, не мог понять, шучу я или нет.

– В смысле?

– В том смысле, что он уже никогда не выйдет из этого дома наружу, – спокойно проговорила шаманка. – И прежде чем ты начнешь метать молнии, скажу, что так было необходимо. Нет жертвы, нет минна!

Я громко фыркнул. Брат набычился. Похоже, еще один труп в его планы не входил. Хоть какая-то приятная новость.

– Что с телом? – спросил он. – Опять бросим падальщикам?

По голосу было понятно, что Тассия недовольно скривилась.

– Что вы все так трясетесь из-за трупов? Забыли, где находитесь? Это Боиджия, друзья мои! Здесь смерть поджидает на каждом углу. Если завтра этот старый хрыч не выползет на улицы Мероэ, никто и не заметит.

Это стало последней каплей. Встав прямо напротив шаманки, я закрыл глаза и шумно выдохнул. По узкой площадке, предварявшей вход в дом ведьмы, прокатилась силовая волна. Сопровождаемая вспышками крошечных разрядов, она заставила стайку гнездившихся поблизости красноперых птиц сорваться с воплями в небеса.

– Не думайте, будто перед вами сопляк, который позволит играть собой, Тассия.

– Не трать-ка ты понапрасну ресурсы, Риши, – проговорила она. – Чует мое сердце, скоро тебе понадобится вся выдержка, какая только есть. Самое страшное еще впереди. А все эти смерти – так, неудобные обстоятельства.