И тут Занди вдруг вставил:

– По-настоящему глубоко эту загадку изучила только Сол.

– Мама?.. – Я перевел взгляд с Аверре на него и обратно. Тот, казалось, не был особенно доволен.

– Ты же знаешь, она была лучшей в своей области, – процедил наставник.

– Она занималась генетикой, – напомнил я.

– Ксенобиологией, – поправил Аверре. – А это подразумевает изучение видов и влияние на них окружающего мира. В данном случае – минна.

– Почему вы раньше мне об этом не говорили?

– И впредь не намерен, – отрезал он. – Не забывай, по какой причине ты здесь .

В который раз мне пришлось погасить рвущееся наружу возражение. Чтобы там Аверре ни говорил, а от меня не ускользнул факт, что, чем дольше мы здесь находились, тем больше новостей о маме я узнавал. За все десять лет с того дня, как она пропала, такого еще не случалось. На меня накатила уверенность, что стоит поглубже копнуть, и мне откроется еще масса неизвестного!

Занди, молча наблюдавший за нами из-под бровей, неторопливо попивал вино. К чему в тот момент склонялись мысли графа, мне было неведомо, но, глядя на него, я понимал, насколько преувеличивал Изма, называя своего хозяина психически нездоровым.

– Твоя мама, Сет, – сказал он, не обращая внимания на Аверре, – предположила и доказала, что своими плодотворными отношениями с минном махди обязаны тысячелетней эволюции. Ты, может, и не знаешь, но жизнь на Боиджии вне городских стен смертельно опасна, а природа безжалостна. Однако она же снабдила своих обитателей всем необходимым для того, чтобы выживать, а именно – подарила способность перерабатывать минн. Это растение дает махди все, что нужно: кров, пищу, даже оружие. Для всех прочих видов, в том числе и животных, соцветия этого растения смертельно ядовиты. Человек, попробовавший хоть каплю его сока, умирает долго и в муках. Махди же спокойно добавляют минн в еду. Благодаря токсину они и приобрели свои необычные способности. Но я не о быстроте реакции и прочей ерунде того же рода. Физического совершенства они добиваются упорными тренировками, а минн… ну, он дает им нечто иное. – Он замолчал и лишь когда я вопросительно приподнял бровь, добавил: – Вот тут мог бы и сам догадаться.

Приплюсовав одно к другому, я ошарашено ответил:

– Они становятся неосязаемыми для лейров!

– И в ментальном плане тоже, – добавил Аверре.

– Как так? – Больше всего остального странного и необычного, что я услышал в тот момент, меня поразило заявление о моем бессилии хоть как-то повлиять на них. Многое я мог ожидать от этой странной планетки, но только не такого. Насколько труднодоступной была власть элийров, настолько же неотразимой она мне всегда казалась. Но, с другой стороны, это все многое объясняло: – Стало быть, это они напали на меня.

– Логически вытекает, что так, – ответил граф, улыбаясь. – В сущности же, совсем не обязательно. Я хочу, чтобы ты описал нападение.

На секунду призадумавшись, я рассказал все, что мог вспомнить о том вечере. Не забыл упомянуть робота и горевшие синевой глаза, но подробности, все равно, вываливались из контекста – падение с балкона выбило большинство деталей из головы напрочь.

– Все произошло слишком быстро. Я даже не почувствовал, что в тот момент на балконе кто-то был. И ничего не успел сделать, когда на меня набросились.

– Махди невероятно проворны и совершенно бесшумны, – сказал граф. – У них иное представление о морали, что делает этот народ крайне опасным, но еще ни разу не случалось, чтобы они нападали на чужаков вот так, без видимой причины. Как правило, они чураются посторонних и в город не суются, так что для этого нужна по-настоящему веская причина. А таковой, как мне кажется, у вас нет.

– Вы же сами только что сказали об иных нормах поведения.

– Это имеет значение, только когда вторгаются на их территорию, – возразил Занди. – Махди крайне дисциплинированы и нарушают свои правила лишь в самых экстренных случаях.

В ответ на это мне очень хотелось усомниться, что граф вообще встречался хоть с одним аборигеном, но я сдержался и спросил другое:

– А что насчет глаз?

– Светящиеся в темноте? – улыбнулся он, будто я был ребенком, рассказавшим старшему, что видел у себя в спальне привидение. – У всех махди глаза черные и я ни разу не замечал, чтобы они светились в темноте. Сет, поверь, если бы они задумали тебя убить, тебя бы убили.

– Спасибо большое, – удержаться от сарказма было трудно. – Откуда тогда взялся этот шип?

– Семечко, – поправил меня Занди.

– Допустим, – тряхнул головой я. – Кто, если не махди мог его оставить?

– Без понятия, – пожал плечами граф. – Но мы, кажется, уклонились от первоначальной темы, разве нет?

– Да-да, – подтвердил Аверре, заново подставляя бокал под вино.

Я едва сдержался, чтобы не закатить глаза – опять эта Игла Дживана! На убежденность Аверре в ее существовании я еще мог закрыть глаза – ради того, чтоб улететь с Яртеллы стерпел бы и не это, – но понять, что граф его поддерживает, было выше моих сил. Я уже представлял, как они вспоминают старые сказки, которые рассказывали юному графу перед сном его няньки и, устроившись в кресле поудобней, приготовился подремать…

– Не нужно быть лейром, чтобы учуять твой скептицизм, Сет, – проговорил Аверре. – Я еще могу закрыть на это глаза, в силу твоей малообразованности, а вот его светлость может обидеться. Будь любезен – посерьёзней.

Естественно, я сразу весь обратился во внимание.

– Прошу прощения.

– Ничего страшного, – улыбнулся Занди. – Вполне тебя понимаю. И я сперва не поверил во всю эту… но в итоге и меня история Иглы захватила. Правда, не столь сильно, как твоего наставника…

– Хорошо, – согласился я для вида. – Тогда сначала объясните, откуда она взялась и что вообще из себя представляет?

– Легенду ты уже слышал, – напомнил Аверре.

– Но легенда меня не интересует. Мне интересно знать факты, – и посмотрел на Занди, – если у вас они есть.

– Признаться, даже я не смогу ответить, что собой представляет собой эта Игла. Хотя на планете и есть те, кто мог бы об этом поведать достаточно подробно. Я же могу пересказать лишь историею, ту, что передается в нашем роду от отца к сыну. Мастеру Аверре она уже известна. Но, видимо, затем он и привел тебя ко мне, чтобы ты услышал ее из первых уст.

Что ж, признаюсь, звучало многообещающе, и мой интерес ко всему этому делу стал мало-помалу просыпаться.

– Расскажите, – попросил я. – Пожалуйста.

Занди оставил бокал и заговорил:

– Ты мог бы перевернуть инфосеть целиком, но не узнать и сотой доли того, что происходило в Галактике полторы тысячи лет назад на самом деле. Множество источников приводят какие-то материалы, документы, свидетельства, но, ни один из них не даст тебе полного ответа – все только догадки и предположения. Как раз из-за того, что существование Иглы считается вымыслом ради самой легенды, с научной точки зрения ее никто не рассматривает. Все историки до единого приводили и до сих пор приводят какие-то логические выкладки о том, почему на самом деле одержал победу мой предок. Ты не представляешь, сколько бесполезной макулатуры я перебрал, пытаясь выяснить научную подоплеку его победы! Никто не дал внятного объяснения, почему вдруг погибло столько лейров.

– Это могло быть оружие массового поражения, – заметил я и, прежде чем он успел возразить, добавил: – Действующее только на лейров.

– Например? – хмыкнул в бокал Аверре.

Для меня все казалось таким логически простым и обоснованным, что я невольно удивился, как они, разумники с таким умом могли этого не заметить?

– Да мало ли на свете возможностей убить нас! Может, кто отыскал какое химическое соединение или еще что. Минн же дает возможность махди противостоять нашей силе. Что если, генерал нашел ученого, способного произвести из этого растения какое-нибудь вещество и применил его на лейрах. Вот вам и вся разгадка.

Аверре и Занди переглянулись.

– Хорошо, – кивнул наставник. – Ты не первый, кто выдвинул такую теорию. За те полторы тысячи лет минн исследовали не единожды, но никому так и не удалось воспроизвести из его соединений нечто подобное. Минн защищает от лейров, а не уничтожает их. Вспомни, по легенде Игла обратила против лейров их же Тени.

Все это звучало несколько запутано, и я кивнул, но лишь затем, чтобы граф продолжил рассказ.

– Экспедиций, отправленных к нам с Риомма, было немало. Империя посылала все новых и новых эмиссаров, поручая им убедить графа отдать Иглу. Угрожали, подкупали. Что только не делали. Но суть в том, что после войны, Иглы у графа не оказалось.

– Как так?

– Мой предок хорошо понимал, что за вещь была у него на руках, как понимал и опасность, которую она в себе несет. Что бы о нем ни говорили другие, честолюбивым настолько, чтобы захотеть властвовать над всей Галактикой, он не был и потому Иглу спрятал в надежнейшее место, какое смог придумать.

– У махди? – тут же предположил я.

– Логично, не правда ли? – усмехнулся граф. – Может, и у них. Вот только кто бы с тех пор ни отправился к ним, назад он уже не возвращался. Именно эта бесплодность всех попыток и вылилась во вполне благоприятную для нас идею о том, что никакой Иглы Дживана не было вовсе.

– Погодите-погодите, – пришлось мне его остановить. – Я что-то совсем запутался. А как генерал Иглу нашел? Вы мне это расскажите.

– С удовольствием, – согласился Занди. – Незадолго до решающей битвы за Шуот, силам лейров удалось оттеснить войска Империи к неисследованным доселе окраинам. Думаю, не надо объяснять, как опасны путешествия без точных карт и навигационных данных? Много кораблей риоммского флота погибло, а вот моему предку сопутствовала удача. Совершенно случайно он со своей командой совершил экстренную посадку в лесах Боиджии и первым встретился с махди.

– И почему они его не убили?

– Возможно, в те времена аборигены были не так враждебны к пришельцам, как сейчас. Тут я многого, если честно, и сам не знаю, но точно известно, что генерал провел в глуши Боиджии почти полгода. За этот срок он выучил махдийский и настолько глубоко проникся их культурой, насколько это может сделать пришелец-разумник. Заранее предвосхищу твой вероятный вопрос: питался он отдельно, без минна.

Я слегка улыбнулся, но перебивать не стал.

– Махди очень глубоко посвятили его в свой культ поклонения Небесным Богам. Они открыли ему доступ в Святилище, где продемонстрировали самую главную из своих реликвий.

– Иглу? – не выдержал я. – Но как смог он понять, на что она способна?

– Сет, помолчи! – шикнул Аверре.

Я притих.

– Генерал понял, что невежественные на первый взгляд аборигены слишком много знают о жизни среди звезд. Не могу сказать, упоминали ли они лейров, но о своих, так называемых, богах кое-что поведали. Эти небесные создания, пришедшие к ним еще на заре времен, приказали махди хранить Иглу до тех пор, пока не появится тот, кто окажется достаточно сведущ, чтобы суметь ею воспользоваться. Понимаю, звучит банально, но так оно, как правило, и случается. Махди было предсказано появление моего предка, и они с радостью отдали ему свою реликвию. Он улетел и, как ты знаешь, положил конец бесконечному и кровопролитному противостоянию простых жителей Галактики и лейров.

Может, кому-то покажется странным, но после этих слов у меня уже не было желания ехидничать и спорить. Не могу сказать, что тут же уверовал в существование жуткого артефакта, однако спеси значительно поубавилось. За годы, проведенные в Цитадели, я научился воспринимать историю лейров как нечто, меня не сильно касающееся. Другие могли сколько угодно рассуждать о «наших собратьях, погибших благодаря козням никчемных простолюдинов», я же относился к этому философски. Но сейчас неожиданно испытал горечь поражения, навеянную голосом Занди.

Я перевел взгляд на Аверре, но тот, как и подобает истинному мастеру, выглядел абсолютно невозмутимым, хотя и немного раскраснелся от выпитого вина.

– Но вы так и не объяснили, что такое эта Игла? Как, а главное, почему она так действует на лейров? Было ли это действительно нечто божественное, или очень высокотехнологичный артефакт, которым Занди Первый научился владеть в совершенстве?

– Ты, дружок, забегаешь вперед, – хохотнул наставник. – Это-то нам и предстоит узнать.

– Все равно это больше смахивает на сказку.

Весело стрельнув глазами в сторону улыбающегося графа, Аверре сказал:

– Тем лучше, что ты так считаешь – немного здравого скептицизма мне не повредит. К тому же, твоя голова не будет забита иллюзиями, а это лучше скажется на работе.

– Какой именно работе?

– Узнаешь со временем. Не спеши.

Тем временем, Занди поинтересовался:

– Это все, что вы хотели от меня узнать, мастер?

И раньше, чем Аверре успел что-то ответить, я выпалил:

– Почему на Боиджии так ненавидят лейров? Я знаю, что в других мирах нас недолюбливают, и оно понятно, но о неприкрытой ненависти никогда прежде не слышал.

Прежде чем дать ответ, граф некоторое время подумал. Потом заговорил:

– Это не ненависть. Это страх.

– Страх? Лейров все считают вымершими. Чего же ваши люди боятся?

Занди лукаво улыбнулся:

– Того же, что пугает тебя в махди.

– Но они меня не пугают, – как можно небрежней отозвался я. – С чего вы это взяли?

– Потому что это нормально бояться неизвестности. Ты не знаешь, кто они и что собой представляют и это внушает тебе страх. Как, скажем, внушает нам всем страх смерть и темнота. Это все потому, что мы не знаем, что за этим скрывается. Так и с лейрами. Та давняя война наложила свой отпечаток на моего далекого предка и тех, кто последовал за ним, чтобы основать здесь колонию. Предубеждение против существ, наделенных не поддающимися простому объяснению способностями, переродилось в культ ненависти. Но, пожалуй, это единственное объяснение, которое у меня есть.

– Спасибо, – ответил я и встал, так как, по моему мнению, аудиенция была окончена.

Однако Аверре, похоже, уходить не спешил.

– Сет, будь так добр, подожди меня снаружи, – сказал он. – Проветрись немного, можешь пообщаться с Измой. Мне необходимо сказать его светлости пару слов с глазу на глаз.

Вот это было худшее на сегодняшний день, что наставник мог для меня придумать – оказаться выставленным за двери в самый интересный момент. Однако возражать смысла не было.

Взяв со стола платок с минновым семечком и аккуратно убрав его обратно в карман, я попрощался с его светлостью и направился к двери. Но прежде, чем успел взяться за ручку, меня остановило замечание Занди, сказанное на прощание как бы между прочим:

– Ты очень похож на свою мать, Сет. Гораздо больше, чем сам об этом подозреваешь. Мне было приятно с тобою познакомиться.

Поклонившись, как того требовали приличия, я вышел.