Мелкая морось стала заметна на фоне горевших в поздних сумерках фонарей. Владислав засунул в рот остатки сэндвича и, отлипнув от стены, медленно зашагал в сторону Тверской, где в одном из дворов встретился с пожирателем «Сникерсов». «Крабус… Почему Крабус? – подумал он. – Странное название пришло в голову, эти щупальца совсем не напоминают…» С громким сигналом прямо мимо него пронеслась скорая, Владислав едва успел отскочить. «Решили подобрать новых пассажиров?!», – с раздражением подумал он.

«Разрежь вены – стань свободным!», – неслось из наушников и раздражение на мир сгорело и захлебнулось в адреналиновой волне.

«Семь с половиной часов», – увидел он время на большом электрическом циферблате над гигантским глобусом.

Наконец, он стал узнавать приметы места, где повстречался с неизвестным. Теперь адреналин кипел в крови не из-за музыки, а из-за того, что, если он ничего не обнаружит, это будет означать, что он сошёл с ума, а если найдёт… Крабуса… Он не знал, что будет делать. «Собственно, для чего я сюда пришёл?», – подумал он. Но возвращаться было уже поздно. Он свернул за угол после окончания гигантского арочного прохода в один из дворов на Тверской.

***

Когда он проснулся, было так тепло и сладко, что долго не хотелось вылезать из-под одеяла. Так тепло, так безопасно… Ощущение блаженства от пробуждения, после которого не нужно вскакивать и куда-то идти, согревало внутренности лучше горячего чая после холодной моросящей улицы.

«А почему я, собственно, никуда не должен идти?», – вдруг подумал он. Отрезвляющий вопрос прокатился по телу, ежом проскребая себе дорогу от грудной клетки до паха. Владислав вскочил. Будильник почему-то не работал, он посмотрел на часы своего смартфона. Среда, 10:19 – сообщило ему устройство. Он быстро собрал вещи и, не позавтракав, выбежал на лестничную клетку. «Чёрт, и будильник не сработал, и…

– А как я оказался дома? – произнёс он вслух, поднимая глаза к белому потолку.

Держась за хромовую ручку вагона метро, между уныло стоявшими пассажирами, Владислав пытался восстановить события вчерашнего вечера.

За поворотом арки был обычный московский двор, утопающий в сумерках тёмной густой зелени. На асфальте одной из парковочных площадок он заметил участок, огороженный красно-белой лентой в полоску, натянутой между конусами. «Вероятно, это то самое…» «Молодой человек, что вы встали у выхода, дайте выйти!», – завопила маленькая неприятная женщина из-за спины. Лента и впрямь огораживала участок вокруг открытого люка, при этом поблизости нет крышки… Владислава обдала холодная волна страха. На этом месте память стала сопротивляться попыткам проникнуть глубже.

«Станция Маяковская», – пропел профессиональный женский голос. Владислав вышел вместе с толпой, и его понесло к эскалатору.

«То это место или нет?», – думал он, стоя возле колодца. – Если даже оно, то если полезу туда, кто-нибудь прицепится. Хотя, какое им дело…» Он пригнулся и, приподняв ленту, подобрался к колодцу, и, больше не раздумывая, стал спускаться по круглым железным перекладинам. Десять секунд спустя к сомнению добавилась ледяная рука страха, стянувшая волосы на затылке. Воздух стал более спёртым, становилось душно. «А зачем я вообще спускаюсь, что я буду делать внизу?», – он упорно задавал себе этот вопрос, а ответ также упорно ускользал от ищущей длани разума. К безумной влажности добавилась нота канализационной вони. Наконец, ещё повысившаяся влажность известила о том, что он у самого дна. Влад на миг задержался, а затем спрыгнул с последней перекладины. Знакомое всем, кто хоть раз делал шаг со ступеньки в полной темноте, чувство, что ты проваливаешься в пустоту захватило дыхание, но через долю секунды раздался всплеск и тёплая влага захлестнулась в ботинки. Было жутко душно, чувствовалось даже перемещение этого осязаемого воздуха. В голову совершенно не к месту пришла мысль, о том, каким образом это строилось в те далёкие времена, в начале XX или, тем более, в более ранние века.

После того, как он включил фонарик смартфона, пришло окончательное раскаяние: а что он собственно намеревается тут делать? Единственным доступным действием было – идти, и Влад пошёл.

Владислав не сразу посмотрел на часы: было уже 21:22. По его расчётам, он шёл около десяти минут, значит…

«А ничего это не значило тогда», – оборвал он свою мысль, сходя с эскалатора.

На гранитных ступеньках у выхода, как всегда, была давка – люди не могли поделить большое количество дверей на выходе.

На улице висела лёгкая, приятная прохлада – после духоты метро очень поднимает настроение.

Страх вспомнить всё, что было вчера, тянул как гиря на верёвке, но он не собирался сдаваться. Бодрыми шагами он дошёл до стеклянного входа в офисное здание.

В тепле офисного лабиринта, где вопреки всем крикам об уважении личности в «Нашей фирме», нет не то, что уважения, но и места для самой личности, стоит множество светящихся мониторов и жужжащих вычислительных машин. Каждая трудовая единица привносит свою лепту в ореол успеха собственников фирмы и питается пылинками этого успеха.

Маркетинговые агентства – это элитные заведения для тех, кто недостаточно талантлив, чтобы заниматься творчеством, недостаточно напорист, чтобы вести свой бизнес, но достаточно чуток и свободолюбив, чтобы ощутить настроения массового потребителя, не срастаясь с ним в одну массу. Почему, собственно Владислав и пришёл сюда. Это место не чуждое творчеству, хотя и специфической формы и иногда здесь выделяют отдельный кабинет.

Компания, в которой работал Влад, занимается продвижением товаров массового, но с претензией на «продвинутых», потребления, и уже долгое время была на коне. Так что у Владислава был свой небольшой, но офис.

Влад, пройдя через холл и поздоровавшись со знакомыми, вошёл в свой уютный уголок чуть в стороне от лабиринта тонких стенок, между которыми обитает планктон.

Сбросив рюкзак на пол, возле рабочего стола, он нажал кнопку включения на компьютере. По завершении загрузки, монитор выстрелил в глаза сообщениями о заданиях по мелочи – это ежедневно даётся в нагрузку к крупным проектам, за некоторые из которых отчитываться приходилось раз в квартал. Влад бегло пробежал их глазами – ничего, он успеет. Мысли понеслись во вчерашний день… Вдруг раздался звонок.

– Да?

– Коваленко, почему опоздал?

– Извините, Александр Викторович, плохая ситуация в метро.

– Раньше выходить надо. Есть прогресс по «змейкам»?

– Разойдётся как горячие пирожки! – бодро отрапортовал Владислав – идея хоть и бредовая, но вполне может зайти, а я запущу все скудные точки узнавания в мозгах потребителей.

– Ладно, смотри. До связи.

– До свидания.

Владиславу очень нравился либерализм, доходящий до разгильдяйства, царящий в компании. Если хоть на секунду допустить, что маркетинг – это разновидность творчества, то, как и всякое творчество, он не может существовать в несвободной атмосфере. Это было уже второе крупное опоздание за последние две недели.

Наконец, он сел и начал вспоминать.

Влажность стоит такая, что воздухом можно захлебнуться. Он бесполезным движением вытер лицо – всё равно через несколько секунд с него польются ручьи. В поле зрения попадает лишь то, что выхватывает фонарик из космической темноты канализации. «А что я там искал?», – снова задал он себе этот вопрос. Странно, он помнил, что задавал себе этот же вопрос ещё там, под землёй, но не помнил, ответил ли на него. Вода ручейками просачивается через стены и стекает в болото, которое достаёт уже до колен. По голове непрерывно бьют вонючие капли. Через несколько десятков метров канализационная вонь стала острее.

«Зачем я сюда спустился?»

За поворотом вода стала резко подниматься и уже доходила до верхней части бёдер. Абсурдность происходящего не даёт сосредоточиться и наконец осознать, что он тут ищет. Где-то впереди послышался всплеск, он остановился. Ничего необычного не было, только эхо разносит всплески воды от его ног и шлепки падающих капель. Он идёт дальше, и когда начинает с трудом передвигать ноги в мутной воде, слышит параллельный своим шагам звук. Впереди идёт кто-то ещё. Тело охватила дрожь, заставившая мелко трястись нижнюю челюсть. С трудом успокоив себя мыслью, что возможно тут ходят диггеры, он пошёл дальше, предварительно направив свет фонарика вперёд, повыше. Не то, чтобы свет фонаря доставал до дна, когда он светил чуть ниже, так, что было видно ноги до колен, но это помогало создавать визуальный ландшафт дна в голове, чтобы не оступиться. Он пропустил момент, когда вода температуры человеческого тела поднялась до пояса, до того уровня, когда тело человека принадлежит воде. Он споткнулся и выронил смартфон в воду.

Какое-то время Влад стоял, давая глазам привыкнуть к темноте. Бессмысленно: тьма была абсолютной. Вдруг он уже не услышал, а почувствовал движение чего-то сопоставимого по размеру с человеческим телом. Оно ушло под воду. Тело было физическим, потому что он ощущал движение в толще воды. Странно, но сердце не выпрыгивало из груди – на этот раз оно замерло, как будто затаилось. Вдруг в глубине зажёгся свет. Это точно не его смартфон – у того не было водозащиты. Свет из глубины стал приближаться. Он увидел руку, держащую прямоугольник смартфона. Тот вынырнул, слепя и не давая разглядеть кто перед ним. Прошло две, три, четыре, пять, шесть, семь, восемь, девять, десять секунд… Свет оставался на месте, и человек впереди не двигался и не заговаривал.

В дверь постучали.

– Да?! Крикнул Владислав напряжённо.

– Слав, пойдёшь на обед? – задала вопрос миленькая рыжая головка, просунувшись в дверь.

– А… Нет, спасибо. Я сегодня опоздал, позавтракал тоже поздно, – соврал он. – Позже перекушу.

Дверь закрылась. Последнее воспоминание не желало покидать кладовку памяти.

Вдруг его дёрнуло как от удара током.

Из густой тьмы, образовавшейся за источником света, в освещённое пространство стало вплывать лицо. Он догадался кто это едва кончик носа и подбородок оказались в его полосе. В покрытое светом пространство втиснулось его собственное лицо, только глаза смотрели глухо, не содержа в себе ничего человеческого. Секунду оно смотрело на него двумя чёрными колодцами, освещённое фонариком снизу. А потом его собственные губы в отражении выдали мёртвенную улыбку с чёрным провалом рта. И больше Владислав не мог вспомнить ничего из этого вечера.