Так падал снег

Когда-то для нас шёл снег вечерней порой,
И сердце стыдясь, так билось в волнении.
В тот вечер и мы повстречались с тобой,
Снег падал и падал, природы творение.

И кроткие оценивающие первые взгляды,
Как многое сразу скупая попытка понять.
Затем с каждым днём мы были так рады,
Что с нежностью сможем друг друга обнять.

А снег быстро таял, блестя в твоих волосах,
На морозе легко замирало сердца дыхание.
Вопросы и ответы в ждущих света глазах,
На дрожащих губах застывало признание.

Тогда падал снег, на улице уже было темно,
Час тёмный мгновенно прошёл, вышло солнце,
Так как светлое очень быстро увидел окно,
Витраж из нежности, а не просто оконце.

Оптимизм

Грязным снегом, считаешь, занесены души,
Первоначальный баланс добра и зла, нарушив?
Думаешь, не закончится этот снег никогда,
Потому что была испачкана твоя судьба?

Ты решил, смысл в том, чтобы стать никем,
Собираешься от людей уходить насовсем?
В долгий путь отшельника под светом луны,
Который, вероятно, пред собой не увидим мы.

Подумал, для всех снег, как цель, как средство,
Забыл цветущую юность и радужное детство?
Какое неописуемое яркое было солнце, а луна,
О чем ты, какая же в мире душ тотальная война?

Счастлив был первым, а тут решил умереть,
В глаза трудностям посчитал, что хватит смотреть?
И путь, извиваясь под обломками звёзд,
Не воскресит, уж поверь, тебя нитями грёз?

Тебе снится тот лунный путь, призывая исчезнуть,
Но стоит ступать ли, ведь скорой любви не избегнуть!

Не нужна

Исчезнувших строк разорваны слова,
Просыпаешься нехотя утром.
Он и забыл, что была ты нужна,
Не нужна, не нужна, не нужна…

Теперь любишь ты сны,
В них нету неправды.
И его глаза в них не видны,
Не видны, не видны, не видны…

С каждым новым рассветом
Начинается новый отсчёт.
Одна наслаждаешься этим летом,
И рука прикосновения не ждёт.

Попытайся забыть навсегда,
Чтобы остаться собой.
Все эти сны – ерунда,
Если рядом есть кто-то с тобой.

Что может воскресить холсты?

Твою улыбку помнят лишь картины
Те, на которых я тебя изобразил.
И мыслей все проносятся дельфины,
И чувств, что нагло пережил.

Засохли краски и кисти все тверды,
И холст, вчерашний потускнел.
Но неизменной предстаёшь лишь только ты,
Тебя нетронутой сберечь сумел.

Что может воскресить холсты?
Что может оживить картины?
Когда уже все сожжены мосты,
И терньями поросли долины.

Прошу, оставь мне этот сон,
Чтоб видеть мог его я вечно.
Не отвлекись на сердца стон,
Попробуй просто быть беспечной.

Так мало слов роняют о любви

Так мало слов роняют о любви,
А вы всегда считаете, что много.
Таких анти-романтиков, как вы,
На людных площадях судить бы строго!

Неужто прекратились преступленья?
Или уже не встретить злобный взгляд?
Как мало стало удивленья,
Когда бьют – убивают всех подряд.

А кто на помощь быстро поспешит?
Кто, не стыдясь, протянет руку?
Любить себе кого-то разрешит,
При этом позабыв про ложь и скуку?

Нет, любви нам все же остро не хватает,
Как не хватает мечт и добрых рук.
А тот, кто все прекрасно понимает,
Уж сердца твоего услышал бодрый стук.

Незнакомке

Не желая избитыми фразами
Описать твою красоту.
Украшаю бисером, стразами
Мыслей своих наготу.

Ты ведь знаешь, что значит мечтать
Это видно в безбрежных глазах.
Позволяешь цветам замирать,
Оставляя надежду в словах.

Перестань, не смотри на меня,
Не терзай своей красотой.
Сумасшедшим считаю ль себя?
Нет, я просто любуюсь тобой!

Критикам

Любая критика прекрасна и бодрит,

Когда за ней аргументация стоит.

ПРОЗА

Грусть

Поглотила солнце грусть,
Стало очень страшно.
Темноты я не боюсь,
Если грусть, пусть будет, пусть.

Порывом ветра сорвало чёрную шляпу с мужской головы. Ветер понёс её кувыркаться по мокрому вечернему асфальту. Владелец потрёпанной, ветхой шляпы, медленно направил свой хмурый взгляд ей вслед, как будто веки его были налиты свинцом. На морщинистом лице ничего не отобразилось, словно шляпа и вовсе была не его, а другого пожилого мужчины в старом выцветшем костюме. Серый костюм всем своим видом давал понять, что был любим хозяином настолько, что расставания их были большой редкостью.

Было около семи часов вечера. Людей на остановке было немного, а если быть точнее, всего трое: уже нам знакомый владелец поспешившей улететь шляпы, неразлучная парочка – пожилой человек и его костюм, и девушка лет двадцати. Потеря шляпы нисколько не огорчила хмурого мужчину, поэтому он сосредоточился на извилистых линиях трамвайных путей, уходящих за линию горизонта. Он всматривался в них, почти не моргая. Глаза со временем устали, и рельсы стали приобретать ещё более неровную форму. Наконец-то шляпный вдовец моргнул, ещё раз моргнул и закрыл плавно глаза, соединив веки плотно вместе, чтобы трамвайные пути остались за толщиной темноты. И тут же вернулись мысли, как ему хотелось бы, чтобы они улетели вместе со шляпой. Чудак! Если бы все было настолько просто в этой жизни. На самом же деле, ему не нужны ни эти вереницы рельсов, ни трамвай, повидавший на своём веку миллионы таких, как он.

Тем более, пока он стоял, вглядываясь в рельсы, прошёл не один десяток трамваев. А ведь он приходит стоять на эту остановку каждый день уже несколько лет, невзирая на проливные дожди и палящее солнце. Ничего нет удивительно в том, что шляпа покинула такого нерадивого хозяина.

Когда-то давно с этой остановкой у него были связаны самые радужные мысли. Это было время, когда приезжала она. Шляпный вдовец переставал следить за своим дыханием, когда подъезжал очередной трамвай, в котором могла быть та самая. Невероятно, но она снова приехала, улыбка родилась и расцвела на губах недавно ещё хмурого мужчины.

Глаза открылись, присмотревшись, он понял, что остался на остановке один. А это значит – проехал ещё один трамвай, и вновь её там не было. А может быть она вышла в спешке, и, не заметив его, пошла к другому месту встречи, как это случалось порой, когда мужчина задерживался на работе. Но, к сожалению, той самой девушки не было в сегодняшних трамваях: ни в этом, ни в предыдущем. И даже в тысячах других, которые проезжали мимо за несколько лет, останавливаясь лишь с той целью, чтобы подразнить пожилого мужчину, показывая внутренний мир своих вагонов без неё.

И вот снова смыкаются уставшие веки, пенистой морской волной хлынули воспоминания. Однажды хмурый мужчина даже стал рисовать в блокноте маленькие улыбки в те дни, когда мог снова видеть её. Улыбки становились более яркими, более весёлыми раз за разом.

Послышался очередной стук колёс, всегда несущий надежду. Шляпный вдовец открыл глаза. Новый трамвай остановился, затем выпустил из себя пассажиров, которые поспешно разошлись в разные стороны. Была ли среди них в этот раз та самая? Нет… Да! Не может быть, она приехала! Нет… Просто показалось, просто показалось… Лучше снова закрыть глаза.

Однажды тогда ещё молодой мужчина, никогда не помышлявший носить шляпы, пришёл на трамвайную остановку, как обычно. Почему-то трамваи не привезли ту самую девушку, которую он любил больше своей жизни. Она позвонила только поздним вечером, сказала, что не сможет приехать и все объяснит завтра. Мужчина не стал расспрашивать и решил подождать до завтра. Но девушка так и не позвонила, ни завтра, ни послезавтра, да и он не смог дозвониться, номер телефона перестал существовать. Это было время, когда уснуть было невозможно и, чтобы стало легче жить, мужчина стал приходить на их трамвайную остановку. Спустя месяц он встретил близкую подругу той самой девушки, которая рассказала, что его возлюбленная уехала в другую страну навсегда и передала для него лишь маленький листочек бумаги, на котором было написано лишь четверостишие: