Однако выполнить эту простую просьбу оказалось не так-то просто. Каждый раз было то не удобное время завести подобающий разговор, то просто уже не было ни настроения, ни сил для убеждения. Но все-таки однажды он завел разговор об этой компании, директор долго внимательно не перебивая слушал, а потом воскликнул: «Опять эти мошенники! Нет! Я уже видел их предложение, и оно меня совсем не заинтересовало! Нет! И точка!». Последним словом он словно забил последний гвоздь в разговор, который продолжать больше не было никакой психологической возможности. Когда он рассказал об этом брату, тот сразу же заорал:

– Ты должен был убедить его в этом! Любым способом! Включи все свои скрытые таланты! Скажи, что это самый подходящий для нас поставщик. Когда он будет снова говорить о высокой цене его товара, просто начни перечислять все их достоинства из коммерческого предложения – и он сдастся. Я его знаю.

– Хорошо. Попробую, но он уже смотрит на меня как-то странно, когда я только начинаю говорить об этом поставщике. Видимо ты его уже достал этим предложением. Может, попробуем другого поставщика. – Последнюю фразу младший произнес уже более уверенно, с надеждой, что оно изменит положение. Старший резко поднял голову на родственника, пытаясь понять, не догадывается ли тот о чем-нибудь. Но тот, как и прежде стоял в недоумении, ожидая, что брат немного остынет и откажется от своей провальной идеи.

– Да он на всех так смотрит. Не обращай внимания. Это просто блеф. В этот раз он точно сдастся. Ну! – Он подмигнул ему, давая понять, что это такой пустяк для него, и что он уверен, что тот все сделает скоро. Но младший посмел усомниться в простоте и перспективности данной затеи, став неразборчиво объяснять:

– Да, но… Он прямо стал неистово кричать на меня, когда я только назвал эту компанию… Он даже не хочет слышать… про.. – Младший не знал, как описать отношение директора к навязыванию ему этой компании.

– Что значит не хочет слышать?! Зачем я тебя вообще взял на работу?! За что ты тут зарплату получаешь?! Ты можешь хоть что-то сделать для меня?! Ты вообще можешь хоть что-нибудь сделать сам? Кроме как создавать проблемы другим? – Он был беспощаден к младшему брату, и всегда любил чувствовать эту власть над ним.

– Но.. это.. я же.. – Младший был ошеломлен таким суровым натиском, который превосходил даже эмоциональное сопротивление директора. Его поразило то, как резко изменилось настроение старшего брата.

– Ты просто не хочешь этого делать! Если бы хотел, то сделал бы! А я ради тебя в детстве головой еще рисковал! Еще сделал тебя крестным отцом своего сына! А ты? Даже такой пустяк не можешь сделать! – Старший всегда старался принизить его, когда тот не хотел чего-то делать ради него, ведь прекрасно знал всю силу его самолюбия. Как обычно младший в таких случаях начинал возмущаться и возражать, что он мол человек, у которого слова никогда не расходятся с делом. Старший же не особенно любил последнее время вникать в какие-либо детали, поэтому любые оправдания считал просто ленью. Зато был склонен доверять цифрам, и в каждом проекте всегда делал предварительные подсчеты, и если у него из «два пляс два выходило четыре», то он ничего не хотел слышать ни от себя, ни от других, почему дела не сходятся с этими расчетами.

– Хорошо… хорошо.. я попробую.. еще раз.. я думаю, на этот раз у меня все получится.. – От стыда голос младшего перестал подчиняться ему, он не находил достойных причин и слов, чтобы описать свое бессилие.

– Да уж постарайся! Я в тебя верю! Поставщик уже ждет, когда начать отгрузку! – Он на минуту задумался. – Точно! Скажи, что груз уже поступил на наши склады, и если мы не оплатим его товар, то на нас всех ляжет бремя его обратной транспортировки! Так и скажи! Он дико не любит лишние расходы. – После этого он с трудом сдерживал ехидную улыбку, вспоминая реакции директора на незначительные потери в прошлом.

– Хорошо.. попробую.. – Уже почти шепотом подтвердил свои намерения младший брат, словно поклялся.

– Все давай уже, иди работай. У меня других дел полно еще. – Но он всегда так говорил, когда хотел закончить разговор, а на самом деле у него уже давно не было никаких особо важных дел, так как все за него делали его сотрудники. Он просто хотел закончить разговор на этой возвышенной и вдохновляющей для младшего брата ноте. А сам сел снова смотреть контент в интернете, который он мог разглядывать целыми днями напролет. Если раньше ему приходилось много работать самому, то сейчас он уже вообще забыл про базовые производственные задачи. Теперь он больше всего думал о том, чем порадовать жену в очередной праздник, в какую школу пойдет его ребенок, или на какой курорт поехать следующим летом.

А ведь раньше он был другим, деньги его тогда не интересовали совсем, ну или постольку, поскольку ими нужно было платить за еду и жилье, не больше. И даже первое время он настойчиво отговаривал свою супругу от ее навязчивых мыслей о богатстве, но каждый раз уступал ей, так как не умел противостоять женским просьбам. В скором времени он и сам, попутно развлекая свою супругу подарками, пристрастился к этим сладким богемным привычкам. Ему нравилось оставлять чаевые в ресторане и отелях, это придавало ему чувство приободряющей власти над людьми. Когда окружающие видели в нем деньги, они невольно склоняли перед ним головы, и ему больше не нужно было им что-то доказывать, как это было прежде. Не говоря уже о жене, которая при виде его достатка, становилась значительно обходительнее с ним. Он быстро понял, что эти мятые бумажки способны решить все его проблемы, включая те, о которых он никому не рассказывал.

Когда же младший вышел из его кабинета, то ясно почувствовал, что этот навязчивый поставщик каким-то образом связан с его старшим братом, и вероятно там руководит его какой-нибудь армейский дружок, который обещал ему откат за столь высокую и неконкурентную цену своего товара. Но самое обидное для него было то, что тот, кем он пламенно восторгался еще не так давно, просто хочет его использовать в своих целях, и даже не собирался с ним делиться своими планами. Он думает, что младший все такой же маленький безмозглый сопляк, которого можно провести вокруг пальца, который даже не достоит знать правду. Который – просто мелкая пешка в его большой игре по хитрому незаконному обогащению. Такой же как сотни таких же серых и бесхребетных его коллег. А меньше всего он хотел быть как все: серым, бездарным и бестолковым.

Ему было дико обидно, что он ставит его на один уровень с остальными. Что он с ним не советуется, не обсуждает с ним свои планы, не считает его достойным важных разговоров, в общем вообще нисколько не уважает его, как профессионала и дельца. Что он для него навсегда останется мелким забиякой, не умеющим ничего решать самостоятельно. И это обижало его больше всего, ведь самого себя он считал гораздо хитрее и умнее всех остальных, в том числе и своего старшего брата, который за физической силой не видел никогда очевидного. А то, что старший брат подставлял младшего, его уже совсем не смущало. Для него это казалось чем-то обыкновенным, чем-то само собой разумеющимся. Ведь он сам предупредил его о том, что его могут подставить незнакомые ему люди, но ничего не сказал о близких, которые захотят его использовать в своих целях. Да, именно об этом он умолчал, и судя по всему, как раз этот вариант произошел раньше всех остальных. Ведь как говорили еще древние греки: «Предать могут только свои», от чужих этого и так ожидаешь.

В следующий раз, когда он разбирал бумаги в кабинете директора, то несколько раз думал, как бы по мягче начать разговор об этом поставщике, но каждый раз не находил нужного момента. Директор наклонившись над бумагами, разглядывал бухгалтерские отчеты, сминая листок за листком своими тугими пальцами.

– Я не пойму, почему у нас с продажами все так плохо?! Почему они падают уже третий квартал подряд!!!

– Мне кажется, у нас немного неверный подход к позиционированию продукта. Наша реклама – это бездонная бочка, потому что направлена не в ту сторону. Она рассчитана не на нашего потенциального покупателя, поэтому и продажи такие слабые. Мы просто обязаны изменить свою рекламную компанию. Прямо сейчас!

– Не понимаю тебя. Поясни-ка, что ты имеешь в виду. Мы отдаем на рекламу львиную долю своих доходов.

– Ну вот, смотрите: кто наш покупатель? Конечно, это человек с большими накоплениями, то есть в возрасте от 40 лет и выше, тогда почему вся наша реклама рассчитана на студентов, у которых ни гроша за душой.

– Хм.. Да… Пожалуй, в этом есть что-то. И почему я раньше об этом не подумал? Слушай, а ведь верно! – Директор стал разглядывать своего собеседника, неужели за этим простоватым пареньком с угловатыми манерами, может скрываться способный сотрудник с нестандартным мышлением, которых он ценил больше остальных. Младший почувствовал этот интерес к себе, и поспешив воспользоваться случаем, стал умничать:

– Чтобы не потерять деньги, я всегда представляю до мельчайших деталей весь денежный поток: как и из каких каналов он к нам поступает, и то, как и через какие каналы покидает нас. Тогда все становится ясным и прозрачным. В этом суть малой экономики предприятия. – С гордостью провозгласил свое открытие младший.

– Хм!. А ты не так глуп! – Он громко похлопал толстой ладонью по столу. – Слушай мне как раз нужен такой толковый парень, как ты. У меня есть одно дельце, и как раз место свободное есть – генеральным директором. Ну как согласен? Там обычная юридическая компания, ничего серьезно, одни финансовые операции.

– Эээ.. Вы хотите сказать, что я могу стать директором одной из ваших компаний?? – Младший старался сдерживать свой восторг, но блеск глаз, и долгожданное ожидание очевидного, выдавали его с ног до головы. Он никогда не сомневался, что станет директором, но никогда не думал, что это случиться так быстро.

– Почему нет. Я вижу ты толковый парень. Ты же видишь, кто меня окружает. Мне не на кого положиться. – Младший действительно был не высокого мнения обо всех его сотрудниках, которые на его взгляд только и делали, как просиживали свои штаны, больше оправдываясь за то, что не сделали, чем за то, что сделали.

– Ну, тогда я согласен. – Не уверенно произнес младший, как бы ожидая что все это просто злая шутка или розыгрыш, и чтобы после этого не выглядеть совсем глупым и слишком наивным. Однако директор с серьезным лицом ему кивнул и поднял большой палец в верх в знак одобрения. Младший распалился и уже добавил более громко. – Да, хорошо! – В тихом восторге он аж подпрыгнул, внутри него взрывались салюты.

– Отлично. Я рад. Думаю, уже на следующей неделе мы подготовим все бумаги, и ты вступишь в должность. – Он снова громко ударил ладонью по столу, как бы завершая начатое. – Знаешь в тот день, когда тебя принимали на работу, я позвал к себе твоего брата, и попросил его охарактеризовать тебя в одном предложении. И он сказал, что ты довольно заносчивый, бестолковый и без талантливый парень. – Он выдержал паузу, давай время, чтобы тот услышал каждое его слово, которое он смаковал произнося. – Представляешь, как о тебе выражается твой родной брат у тебя за спиной. Это просто ужасно на мой взгляд! Что у вас за отношения с ним? Вы вообще родня? Мне кажется вы абсолютно разные, и внешне и по поведению. Вы вообще братья?!

– Да, как-то так. Не знаю даже что и ответить. А он прямо так и сказал? – Замялся теперь гость. Он и не знал, что ему теперь думать. Он даже не мог понять, что он в себе чувствует. Младший не то, чтобы не ожидал к себе такого отношения со стороны старшего, но его всякий раз задевало то, когда он это делал при посторонних. И директор был не тем лицом, который должен был знать о нем эту, ложную или подлинную информацию о нем. Только он начал снова собой гордиться хоть перед кем-то, и вот его снова поливают грязью на самом взлете.

– Да не переживай так. Наверное, зря я все тебе это рассказал. – Директор виновато нахмурился и даже зевнул.

– Да.. нет, все нормально. Я в порядке. – Он переменил стоящую ногу. – Ну, я пойду тогда. – Ему хотелось раствориться под землю, до тех пор пока он не поймет, что ему делать и как вести себя с учетом всего этого.

Директор ничего не ответил, чувствуя за собой вину, лишь проводил его своим тяжелым и извиняющимся взглядом до двери. У директора была странная привычка разражаться неистовым смехом прямо посреди разговора, и при этом заглядывая в самые глубины глаз говорившего, пытаясь отыскать всю правду и откинуть ложь своими невидимыми руками. Он было хотел и сейчас громко засмеяться, чтобы разрядить обстановку, но понял, что момент уже упущен. Тот тихо вышел, задев безразлично своим плечом край двери, и та, по орбите как спутник, покатившись на петле, ударилась со звоном о стенку. Звон этот тройным эхом повторился в голове у директора. Послышались шорохи удаляющихся шагов, похожие на хождение по песку. За окном было невыносимо тихо, несмотря на то, что не прекращаясь ни на минуту лил дождь, стекая по карнизам и окнам тонкими струйками. Ветра почти не было, листья на деревьях едва шевелились.

Директор очень редко моргал, но зато всегда морщил брови, а иногда щурил один глаз, будто бы разглядывал какую-то деталь на лбу говорящего, для того, чтобы внушить человеку свою мнимую прозорливость. Директор, хоть и был уже в возрасте, но очень плохо разбирался в людях, поэтому часто использовал свою излюбленную и проверенную тактику – сталкивание коллег лбами. Чтобы они сами все рассказывали ему. Он говорил об одном сотруднике другому сотруднику всякие гадости, что якобы тот сказал ему об этом по секрету, и никогда в этом не признается, а тому о другом такие же гадости. Так два сотрудника обижались друг на друга и начинали искать справедливого суда у директора, и оба верили только ему, так как человек такого высокого положения, не будет им врать просто так. Так узнавал все что хотел, и этой наивностью он постоянно пользовался.

И всегда сотрудники прибегали к нему по очереди в кабинет с бешенными глазами, и раскрывали все тайны друг о друге, прошлые, еще настоящие и даже будущие. Все тайное становилось сразу явным, желание себя оправдать доводило людей до исступления и сквернословия. Но провокатор не понимал, что таким образом, он только подрывает мотивацию своих работников трудится честно и самоотверженно. Когда они в порыве гнева, зависти, обиды или позора, рассказывали друг о друге все, что ему нужно было знать, и даже лишнее, они становились после этого заклятыми врагами на долгие годы, оставаясь для него только проверенными доносчиками. И если кто-то пытался выбраться из этой вечной вражды, то директор запускал новый слух, который нельзя было ни проверить, ни опровергнуть, так все происходило это якобы без свидетелей.

Сотрудники для него не были никогда полноценными людьми, в его голове они всегда представали в качестве каких-то механизмов в общей микросхеме бизнеса, и не более. Казалось он не чувствовал ничего человеческого вокруг, ни слез, ни жалоб, ни боли, – один только запах денег, дурманящий его чувство все большего контроля и власти. Однажды он приказал усыпить всех бродячих собак, которые охраняли предприятие, за то что они однажды своим лаем испугали его супругу. И когда сторож, который их несколько лет кормил и давно дал им всем имена, отказался этого делать, он тут же уволил его, и сам лично всех отравил ранним утром. И это не от того, что он так сильно любил свою супругу, а от того, что не любил, когда не выполняли его приказы, или все шло так, как ему не нравилось. Ему было важно везде вокруг видеть только свою власть, чтобы даже каждая собака его боялась, и считалась с ним.

Его бездушность и жестокость распространялись на всех, кто попадал в сферу его влияния. Подчиненные боялись его как огня, зная, что он не остановится ни перед чем, чтобы добиться своего. Поставщики дрожали от его звонков, опасаясь, что он найдет предлог, чтобы расторгнуть контракт и найти более выгодные условия. Однажды, в разгар экономического кризиса, директор принял решение сократить штат сотрудников. Он вызвал к себе руководителей отделов и приказал им уволить 20% персонала. Руководители были в шоке, поскольку понимали, что это приведет к серьезным проблемам, но директор был непреклонен. Он заявил, что компания должна стать более эффективной и что он не потерпит никаких возражений. В итоге, было уволено больше чем надо, но плохие времена в экономике быстро закончились. Начальники отделов пытались вернуть сотрудников обратно, но директор был очень доволен такой экономией. Ему была безразлична судьба его сотрудников, многие из которых лишились семьи и домов.

Ходили слухи, что завод он приобрел тоже не совсем честным способом. Говорили шепотом, что он для этого занял деньги у мафии. Но это была не стандартная публичная сделка, а тайный сговор всего двумя людьми, им – начинающим тогда предпринимателем, и его дальним родственником, главарем преступного сообщества. Так лидер группировки хотел незаметно перейти в легальный бизнес, и постепенно отдалиться от криминальной деятельности, которая ему надоела. Завод они конечно приобрели быстро, а вот нехватку денег из общего бюджета преступники заметили не сразу, но зато когда стали тянуть за ниточки, все они вели к их лидеру группировки. Неизвестно как так получилось, но его убили прямо в ресторане на веранде, даже не успев расспросить куда он дел похищенные деньги. Настолько сильна была их обида на него. Таким образом, главный кредитор исчез, и так он стал полноправным хозяином завода без долгов. Никто кроме него больше не знал об их сделке и тайном сговоре, и он не собирался никому об этом рассказывать.

Для него не было ничего ценного вокруг, кроме него, его бизнеса, и его семьи, да и вероятно семью он тоже не особенно любил. Он был той старой закалки людей, которые были убеждены, что для личного счастья все средства хороши. Все вокруг должны были только исполнять его понимание правды, и признавать выстроенные им тотальные схемы контроля, как благо для них. Он был похож на старого колониального плантатора с тремя плетками и всего одним пряником. Он был глубоко убежден, что подчиненный не должен думать, его задача только исполнять, и исполнять точно. Он не мог поверить, что кто-либо из его подчиненных мог бы найти более оригинальное решение, чем он сам. Он никогда не верил людям, и всегда старался перепроверять их слова, и искренне верил в то, что провокации были для этого лучшим средством.

Он не стал гадать, кто же из братьев первым явится к нему, и выдаст все тайны своего самого близкого родственника. Ему было достаточно знать только то, что и в этот раз, его провокация закончится успешно. Но при этих очень знакомых и теплых мыслях, он почему-то сегодня почувствовал незнакомый холодок внутри. От усилившегося ветра вдали застучал карниз на улице. Заскрежетала ветка по окну, и вторя ему загавкала сначала одна собака, потом целая стая с разных сторон. Он встрепенулся, и потом еще долго сидел глядя в одну точку перед собой, боясь обернуться, но пытаясь унять эту нахлынувшую внезапно на него дрожь. И сидел еще так очень долго, пока прямо над его рабочими окнами не перегорел уличный фонарь, и все внезапно не потемнело. Наощупь, спотыкаясь о беспорядочно расставленные стулья, он вышел из кабинета.