Любыми средствами

Как легко убеждают нас те, кого мы любим.

Жан-Батист Поклен Мольер

Наступила промозглая зима. Он снова стал бегать по собеседованиям, и снова ему приходилось ставить себя ниже никчемных людей, как ему кажется. Однако, даже пресмыкаясь, и говоря со всеми шоколадно-банановым баритоном, его все равно везде отвергают. Его раздражают даже не их отказы, а то, как они это делают: то недоверчиво хмурились, когда он рассказывал о себе, то, мотали головой, когда он отвечал на их вопросы. Но никто из них не пытался понять его внутренние возможности, одних интересовал только его опыт, а другие наоборот, жаловались, что опытные им не нужны, поскольку их приходится переобучать. За его спиной звучали закрывающиеся двери, и не верящие самим себе голоса: «Мы вам перезвоним». Нет ничего хуже, чем чувствовать себя ненужных, это намного противнее чем чувствовать себя нищим. Те, хотя бы понимают причины своей бедности, а он не мог понять, ведь все было при нем: и молодость, и энергия, и ум, и смекалка, но как оказалось это никому не нужно было. Совсем.

Он не привык ни у кого ничего просить, особенно уговаривать взять его на работу. Конечно, это были просто тактичные причины для субъективного отказа. Никто не решался сказать ему прямо: «Извините, Вы нам не подходите», что было бы еще хуже, ведь он до последнего ждал и надеялся, что кто-нибудь все-таки перезвонит. Постепенно его самооценка падает, и он соглашается даже на те собеседования, которые изначально не рассматривал как приемлемые, но и там его ждал одни только обещания. Он уже не понимал, кого они ищут, и ищут ли вообще кого-то. Он не мог себе объяснить, что происходило, почему все его отвергают, будто сговорились заранее. В чем была действительная причина, неужели им нужны просто бездумные исполнители. Он полный сил и энтузиазма, готовый работать сейчас по 25 часов в сутки, никому попросту был не нужен. И с этой мыслью он не мог смириться, она душила его и резала ночами, когда никто не видел его глаз. Перспектива жизни кажется ему туманной. По ночам он не спит, и пытается представить себя через пять или семь лет, но каждый раз видит себя плачущим, оплеванным и одиноким.

К этому времени старший брат уже возвращается из армии, и устраивается на завод к своему сослуживцу. Там они вместе работают посменно по ночам обычными разнорабочими, но однажды они вместе с напарником, совершенно случайно, как он сам потом рассказывал всем, придумывают новый способ производства материалов, значительно удешевляющий и ускоряющий старый метод. После этого его резко повышают по карьерной лестнице, и назначают начальником сразу целого отдела. Конечно это не самый высокий пост в компании, но по крайне мере, самый высокий из тех, что занимали все их родственники за всю свою историю. Родители безумно гордятся старшим сыном, а младшего начинают планомерно на его фоне стыдить, сравнивая с успехами брата. От этого он еще сильнее начинает переживать свои неудачи. У него начинается чесотка и отдышка, каждый день, который приходит без успеха, кажется ему удушливым. Не проходящая слякоть на улице дополняет его внутреннюю нестабильность и расхлябанность.

Тем временем старший брат удачно женится, и у него рождается сын, родители в восторге, и хотят чтобы младший пошел по его пути. Они упрашивают старшего взять младшего в помощники, иначе тот без него совсем пропадет. Он долго думает, все взвешивает, долго уклоняется от прямого ответа, потому что не хочет за него краснеть как и прежде, но теперь уже перед людьми, которые его уважают. «Не его это уровень!» – отвечает он. «Тут работать надо, а не выпендриваться!». Родители любят младшего больше, чем его за внутреннее рвение того, и умение ясно излагать свои мысли, и старший не может не завидовать такому покровительству со стороны предков, из-за чего при каждом удобном случае старается унижать того публично самыми грязными способами, бездоказательно обвиняя во всех пороках. Но все-таки сдается и приглашает его в крестные отцы. На крестинах он предлагает ему работу уже официально, и младший нехотя, но соглашается. Нехотя, потому что он не хочет быть обязанным и становиться вторым номером. Он хотел бы сам первый устроиться в приличное место, ну или одновременно с братом, тогда бы это было не так обидно. В детстве, он всегда хотел быть только первым, но безнадежность и давление родителей снова вынудили его сдаться.

Старший брат был настоящей рок-звездой на этом заводе, той, которой мечтал стать младший с детства: все, даже респектабельные дяди в красивых и дорогих костюмах, гораздо старше его возраста, приходили к нему советоваться и подписывать какие-то бумаги. А он отвечал им медленно и надменно, с подчеркнутой его должности важностью, точно так как мечтал сам младший вести себя с окружающими людьми. Но это была не зависть к брату, нет, он не мог ему завидовать, ведь это тот был ему не чужой человек, а можно сказать единственный кого он по-настоящему с детства уважал. Это было искреннее восхищение своим близким родственником. Он с наслаждением наблюдал, как перед тем лебезили элегантно разодетые люди, и как он им в резкой форме давал свои лаконичные указания, или высказывал свое несдержанное мнение. Брат же его на самом деле старался, таким образом лишь сохранить, вспыхнувший когда-то всего раз талант, навсегда. Тот уже давно в своем отделе стал мало говорить, мало думать, и мало что делать, главной задачей он поставил – банально сохранить ту власть, которая ему когда-то досталось. Он быстро перешел от стратегии усердного старания к стратегии под-коверной игры, которая требовала значительно меньше сил и давала гораздо больше выгоды. Когда получаешь то, чего не заслуживаешь, то должен делать то, чего не должен.

Если о ком-то начинали говорить хорошо в его отделе, или за его пределами, в его присутствии, то он сразу же терялся, потому что не мог уже выглядеть лучше в честной производственной борьбе и подтвердить свой высокий статус, поэтому сразу начинал высмеивать оппонента, а если тот не мог ему ответить, банально унижал при всех. И это всегда работало, потому что окружающие всегда смеялись с ним вместе, и любой, кто еще вчера пытался внести какую-то ясность в работу его загнивающего отдела, уже завтра становился посмешищем. Он очень рано понял простую истину, что в обществе приматов человеческими качествами, которых у него не было, прославиться невозможно. Неуместными шутками и оскорблениями он достигал результата быстрее, чем все другие своим упорным и каждодневным трудом. Именно за это полужестокое поведение его и полюбил в свое время директор, который сам склонен был унижать своих подчиненных. Для них обоих такое поведение было признаком власти, которое им нужно было испытывать регулярно. Это был самый быстрый способ, чтобы сбить спесь с самых умных и талантливых сотрудников, которые в разное время пытались навести порядок в этом болоте, где хаус и предательство – стали основными стратегиями развития компании. Честные люди всегда проигрывали в таких условиях.

Не проходили эти унижения и мимо младшего брата, который первое время воспринимал их как за поучительную критику. И не сразу разобрал, что эта была самая простая стратегия возвыситься самому за чужой счет, какой и он пользовался в детстве, и которой брат научился именно у него. Старший быстро переложил все свои самые сложные обязанности на младшего, и стал при этом его унижать прежде, чем тот что-либо успевал сделать, чтобы тот не расслаблялся. Старший не особенно стремился напрягать свои силы, больше занимаясь имитацией бурной деятельности. Так, например, каждый раз, когда к нему неожиданно заходил директор с каким-нибудь вопросом, он сразу же изображал отдышку, изображая непрекращающуюся занятость, и что якобы сам только что прибежал с цеха. Но несмотря на такие игры, он все еще оставался по привычке упорным в достижении своих поверхностных целей, крича и ругаясь на пустоту, будто бы это должно помочь делу. Он предполагал, что если себя и других расшевелить, то обязательно чего-нибудь получиться, не пытаясь даже изменить ни средства, ни уж тем более провальные цели. Но раз за разом, критика за критикой, младший все чаще стал разбираться в том, в чем его обвиняли. На чужого человека много не переложишь, ведь тот быстро начнет жаловаться и саботировать работу, а родственник все проглотит, особенно если он еще не до конца понимает, кто что обязан делать по своему положению. Младший старался как мог, хоть ему и было все еще в новинку, но он сидел часами за изучением всех документов, которые попадались к нему в руки.

До этого он никогда не видел таких больших компаний, и ему прежде всего было интересно как в них все устроено, как принимаются решения, как отделы взаимодействуют друг с другом, кто за что отвечает. По мере того, как он узнавал, к нему постепенно приходило осознание, что чем выше пост, тем меньше усилий нужно прилагать, что большую часть работы выполняли обычные сотрудники. Особенно новички, – на них всегда скидывали самую сложную и грязную работу, и если те не справлялись, то их быстро увольняли, а на их место брали других, – благо желающих поработать в крупной компании было множество. И в этот момент ему показалось, вот именно это чувство важнее всего остального на свете: власть, ради нее стоит всем пренебречь, чтобы упиваться заискивающими взглядами ведомых. Он знал, что когда-нибудь и он станет первым лицом, с которым будут так же считаться и просить совета самые важные люди. Но пока, работая в тени своего старшего брата, об этом он и мечтать не мог. Здесь он навсегда останется его тенью.

Он решил, что всему здесь научиться, а потом уйдет в другую компанию и станет там такой же звездой, как брат здесь. Поэтому он стал стараться брать на себя как можно больше ответственности, чтобы по-больше узнать о том, чем занимаются другие сотрудники. А те ни о чем не подозревая, с радостью передавали ему свою работу. Очень скоро он уже прекрасно разбирался во всех производственных и документальных вопросах целого предприятия, и знал кто за что отвечает. Что позволило ему однажды ответить грубо одному старейшему сотруднику: «Да, что вы там вообще делаете?! Такой ерундой может заниматься каждый!?». И это очень сильно задело этого старейшего сотрудника завода: «как посмел этот выскочка, которого взяли на работу по знакомству, разговаривать с ним в таком тоне?». После этого он еще долго топал ногами, ходя по своему кабинету из угла в угол, а потом рассказал всем коллегам. И все старейшие сотрудники решили его тогда проучить, они написали коллективную жалобу директору, из-за чего тому пришлось созвать совещание в конце дня, куда непременно пригласили и виновника. Это были 30 минут очередного позора, эти сплетники один за другим жаловались на его дерзкое и наглое поведение. От их противных голосов, стекла в окнах скрипели, и дребезжали на холодном ветру. Быстро темнело.

– Так, я вот вас всех послушал и хочу сказать вот что. – Начал медленно и как бы совсем из далека директор, развалившись. – Вот вы говорите, что он слишком резко общается с вами, а мне кажется, он просто старается быстро делать свою работу качественно. Вы говорите он дерзкий в работе, но так у нас на предприятие требует этого. Я могу сказать только то, что мне нравится его молодая энергия, а то, что она выходит за рамки вашего традиционного понимания, то это скорее ваша проблема, а не его. Я вижу, как он постоянно мимо меня проносится по коридору по несколько раз в день, я слышу о его работе из разных отделов, а вот многих из вас я не встречаю на предприятии по целым месяцам. И вот у меня вопрос, а может он прав, и нам стоит проверить, чем вы вообще занимаетесь и как проводите свое рабочее время.

Пока он говорил, все внимательно слушали, но когда он закончил, то молчание стало просто каким-то кричащим. Такого поворота инициаторы совещания не ожидали, ведь все обернулось против них. Зато он ожидая самого худшего, вплоть до выговора и увольнения, получил неофициальное признание самого главного человека на заводе. Внутри у него все ликовало, там раздавались долгожданные аплодисменты, там уже создавалась его новая империя. Впервые в жизни его способности так высоко оценил столь высокопоставленный человек. Значит, его избранность, это не просто плод его воображения, а объективней и уже признанный кем-то факт. Ему это не просто льстило, его это будоражило, и внутри тут же возникал следующий вопрос: «А что дальше?». А дальше он станет его замом, если будет так же упорно стараться, как прежде. Он уже видел себя сидящим в директорском кресле, ну или хотя бы в зам-директорском, его это тоже устраивало. И уже мысли о том, что он навсегда останется в тени брата больше не казались ему такими непоколебимыми. Он снова почувствовал как в детстве, что рожден для чего-то большего.

Когда все стали расходиться, директор попросил его указательным пальцем: «А ты останься! Мне нужно с тобой поговорить». Голос его был хоть не угрожающим, но все еще слишком властным, для простого разговора. «Садись, не переживай. Я вижу ты шустрый малый. И твои глаза горят желанием. Мне такие ребята нравятся. Потому, что когда-то я сам был таким. Так вот что я хочу тебе предложить. Будешь моим курьером что ли, будешь выполнять для меня мелкие поручения. Ненормированный график, но двойная зарплата по сравнению с той, которую ты сейчас получаешь». Гость сидел ошеломленный таким неожиданным предложением, еще совсем недавно он был безработным, а сейчас ему предлагают стать «правой рукой» самого директора, да еще кто, сам директор. Он не мог поверить своему счастью, во рту у него пересохло, и он почувствовал, как в нем сильно першило. «Ну что молчишь? Согласен?». – «Да!», – резко выплюнул он и стал тихо откашливаться. Директор посмотрел на него настороженно, потом сказал: «Отлично. Можешь идти. Не переживай, ни о чем безумном не буду тебя просить. Только по работе».

Директор показался ему внушительной фигурой даже по его меркам, ведь он всегда всех принижал. Но на этот раз он почувствовал силу, уверенность и властность в голосе, каждом движении и взгляде. Невольно он поклонялся его умению держать себя с подчиненными; всем чувствовалось, что он с ранних лет привык управлять, и делает это очень искусно и естественно. Да, именно вот таким человеком он сам хотел бы быть, именно такому человеку хотел он доверять и подчиняться беспрекословно, а не все те, кто его окружали до этого. Удивляло и то, что они не были даже родственниками, хотя все говорило об их сильной близости душ, будто бы директор говорил теми же словами, и с те ми же мыслями, которые прятались у него самого. Будто бы у них на двоих были одни и те еже ценности и устремления. На мгновение ему даже показалось, если бы тот попросил его выброситься из окна, то он бы не задумываясь выполнил его просьбу. Настолько сильно впечатлила его личность директора, первого властного человека, которого он встретил.

Пока он шел из его кабинета пошатываясь, голова его кружилась, словно он шел после победы из Колизея под завывания беснующейся толпы, хотя сам коридор был абсолютно пуст и нелюдим. Ему всего двадцать три года, а он уже добился так многого, вероятно он не случайно мнил себе королевскую судьбу. Ведь не зря директор заметил именно его, и приблизил к себе. Он прямо так ему и сказал, «похож на меня», то есть он сказал, что равен ему по способностям. Он прямо так и говорил ему: «Ты похож на меня молодого!». И это льстило ему больше всего, ни двойная зарплата, ни высокая должность, а признание его способностей. Такой быстрый стремительный рост не мог, конечно произойти без помощи его старшего брата, если бы тот не взял его на работу, и не дал ему проявить свои способности на людях, то никто бы о них и не узнал. Он был негласно благодарен ему, да он должен был ему чем-то отплатить соответствующим. Но когда старший брат узнал об этом назначении, то тут же стал его высмеивать и предостерегать об опасности.

– Отлично! Поздравляю! Чтобы понравиться этому снобу, нужно быть таким же снобом как и он! Ха-ха! Ладно, извини! Конечно, это большое дело! Теперь ты уважаемый человек на заводе! Но будь аккуратен! Многие завистники, которых ты сейчас потеснил, захотят тебя скинуть или подставить публично. Власть, она такая, все хотят ею обладать, а на всех ее не хватает. Так что никому не доверяй, особенно его замам. Уж поверь мне, они те еще змеи, пересекался с ними не раз. Столкнут в пропасть и не моргнут!

– Хорошо. Но я даже не знаю, в чем будет заключаться моя работа. И кстати, я хотел тебе сказать, спасибо, – он замялся, потому что никогда не говорил никому подобное, даже слово «спасибо» буквально прожгло его изнутри, как святая вода, – за то, что ты дал мне возможность себя здесь проявить, приняв на работу.

– Да, пустяки. Ты же мой брат! Не мог же я тебя бросить! Я уверен, что ты точно так же мне бы помог, если бы я испытывал трудности. Иди ко мне. Обнимемся. – Он громко хлопает его по спине, и уже другим тоном продолжает. – Слушай, раз уж ты теперь чаще меня будешь видеться с директором, у меня будет к тебе небольшая просьба. Я уже месяц не могу его убедить на покупку необходимого оборудования, может у тебя получиться. Это лучшее предложение сейчас на рынке, которое только может быть, но он цепляется за цену, мол высокая. Я ему обратное: высокая цена – признак высокого качества. А он – ни в какую! Вот я и застрял.

Старший никогда не делал ничего просто так, за каждой его услугой всегда следовала просьба взамен, и всегда гораздо большего размера, чем оказанная им услуга. Он никогда никого не любил, и все окружающие были для него лишь средством для достижения личных интересов, или сокрытия недостатков. Поэтому такое свойственное для младшего брата свойство, как дарение чего-то от всей души, для старшего было нетипично. Он всегда просил что-то взамен, даже если ему ничего не было нужно, и даже если у должника ничего не было.

– Хорошо. Я понял, попробую, думаю смогу убедить. Я понимаю. Хороших поставщиков нельзя упускать. – Младший стал подыгрывать ему, стараясь немного успокоить и вселить уверенность в положительный исход.

– Вот-вот. Ну, попробуй. Вот их коммерческое предложение. Я ему уже давал, но вдруг он потерял. Возьми. – Старший всегда говорил так резко и быстро, будто бросал гранаты в собеседника, не давая возможности тому опомниться и отойти в сторону, или отказаться от своих слов. Своим напором он загонял собеседника в угол.

– Не переживай, я все сделаю. – Тогда это ему казалось пустяком. И слишком мелкой просьбой за то, что тот для него сам сделал. Ему хотелось отдать гораздо больше. – Спасибо тебе, брат, я стольким тебе обязан. – И чуть даже не пустил сентиментальную слезу, вспоминая, как он был несчастен и жалок всего пару месяцев назад. Старший брат улыбнулся от удивления, и решил еще раз обнять его, чтобы тот успокоился, потом встал у окна спиной к нему, давая понять, что ему нужно кое-что обдумать, чтобы тот сам ушел без лишних сантиментов.