Наверняка этот тип брал с гостей плату с расчетом именно на добавку, чтобы наивные путники изумлялись щедрости кабатчика. Впрочем, если похлебка хороша, почти все наверняка требуют вторую поварешку. Видя, что гости ни о чем больше не просят и за стол не приглашают, хозяин отошел, но тут же подозвал к себе сына и приказал следить, чтобы подле выкликателя и его спутника никто больше не садился.

* * *

– Отличная похлебка, – заметил Валек.

– Не дурна. Знаешь, в детстве мечтал стать хозяином таверны, чтобы есть от пуза, – признался Эдгар. – Когда перестану ходить на ту сторону, мигом располнею. Потому что чревоугодие всегда кончается огромным пузом. Впрочем, огромным пузом кончается не только чревоугодие. Меня тянет говорить пошлости. Значит, в ближайшее время что-то мерзкое должно случиться.

Оправившись после путешествия в иномирье, выкликатель всякий раз начинал болтать без умолку, и Валек давно приучился эту болтовню терпеть.

– Далеко зашел? – спросил Валек. Он обожал слушать рассказы о той стороне и в мыслях вновь возвращался в иной мир снов и отлетевших душ.

– Не дальше, чем в прошлый раз. До середины цепочки доскакал. Но я и дальше пройду без труда. Сила есть. Камни близко лежат. Главное – заставить душу повернуться вновь лицом к жизни – вот это самое сложное.

– Сколько раз звал?

– Трижды. В четвертый взял под контроль. Душа у нее слабая, но по дороге смерти далеко ушла.

Валек понимающе кивнул. Сам он тоже в прошлом готовился стать выкликателем, по зеленой поляне гулял не раз, по камням дважды скакал не хуже горного козла. Его, кстати, Учитель не меньше хвалил, чем Эдгара. Но во время третьей прогулки Валек прыгнул неудачно, угодил в пепел у самой границы, побежал назад в горящей хламиде и вывалился в дверь. Более на ту сторону он не ходил. Тем, кто двумя ногами в черном пепле стоял, путь в иномирье заказан. Переучился Валек на лекаря-травника. До того как поступить к Андрею в подмастерья, он изучал лекарское мастерство у живущего в Альдоге целителя, будто предчувствовал, что не стать ему ловцом душ. У каждого выкликателя должен быть свой травник, задача лекаря – раненых перевязывать, пока выкликатель их души в иномирье ищет, да самого выкликателя после тяжких трудов отпаивать настоями.

– Плохо, что я оступился, – признался Эдгар. – В последнем прыжке. Последний прыжок – самый коварный. Мнишь, что уже в безопасности – и на тебе, промахнулся.

– Не страшно. Учитель Андрей пять раз оступался, и ничего. Он лучше всех выкликал, дальше всех заходил, – едва речь заходила об Учителе, как в голосе Валека непременно начинали проскальзывать восторженные нотки.

– Значит, у меня еще есть четыре попытки, – весело ответил Эдгар. – Без груза не оступлюсь. Учитель доходил до самой реки, и я дойду. Жаль, в той речке купаться нельзя.

– До реки никто не доходил, кроме самих мертвых, – строго сказал Валек.

– Тогда откуда мы знаем, что там есть река? – резонно заметил Эдгар.

– Мне однажды говорили… – Валек вздохнул и не стал уточнять, кто именно говорил, – если поймать пеплоеда и содрать с него шкуру, то можно безбоязненно шагать по горячему пеплу. Только обувка эта на один раз. С собой ее на эту сторону не унесешь.

– Его зовут Толстый Карл…

– Кого?

– Пеплоеда, который встречает меня на той стороне. Питаются они не пеплом, а снами. Я даже не знаю, могут ли они ходить по пеплу или просто сидят на мелких камнях, не отличимых от серого праха вокруг. Вот уж не думал, что ты присоветуешь сдирать с друзей шкуру.

– Да я просто так, к слову… – смутился Валек. – Этот Толстый Карл, он тебе помогает?

– Делает вид, что помогает. Во всяком случае, кричит громко. От крика иногда бывает толк, души пугает, назад гонит.

– Госпожа, я сказал, нельзя… этот стол весь для господ, – послышался растерянный голос хозяйского сына.

– Там же есть место, что за дела! И от дороги далеко, не пылит, и в тени под деревом. Да отстань ты! – раздался капризный и в то же время приятный женский голос.

Валек и Эдгар как по команде обернулись. К их столу твердой походкой направлялась молодая шикарно одетая дама. Судя по островерхому головному убору, украшенному легкой вуалью – замужняя, лет двадцати, не более, напудренная и нарумяненная, даже запах фасолевой похлебки не мог перебить аромат розового масла, идущий от дерзкой госпожи. Сын кабатчика напрасно пытался задержать красотку – она шествовала прямиком к столу Эдгара. Шелковая ткань на ее коленях трепетала при каждом шаге. За госпожой семенил маленький паж, разряженный в какие-то пестрые немыслимые тряпки, с огромным страусовым пером на берете. Паж нес шелковую подушку госпожи с золотыми кистями и, чтобы не отстать, то и дело сбивался на бег. Впрочем, стоило приглядеться, как становилось ясно, что никакой это не ребенок, а карлик на маленьких ножках с непропорционально большой головой взрослого человека. Служанка, широкоплечая и дородная тетка в скучном коричневом платье и белом крестьянском чепце, шагала вразвалку следом, держа в руках нелепое опахало со страусовыми перьями. Вся группа создавала впечатление нелепое, комичное, и у Валека невольно губы расползлись в улыбке.

– Вы же не будете жадничать и уступите мне половину скамьи? – спросила женщина, останавливаясь возле Эдгара.

Паж протянул госпоже лазоревую шелковую подушку.

Обычный парень непременно сказал бы «садитесь, госпожа» и еще бы встал или хотя бы подвинулся. Валек, к примеру, тут же вскочил.

Но Эдгар не сказал ни слова. Он нырнул в иномирье. Спрятался за дверью с бронзовой ручкой, мысленно ухватил красивую руку дамы в тонкой перчатке и рванул на себя. На миг. Потому что душа тут же вырвалась и исчезла. Но за этот миг Эдгар успел разглядеть змеиную голову и двуострое жало.

– Смерть! – заорал Эдгар и скатился со скамьи.

В то же мгновение женщина левой рукой выхватила из подушки кинжал и нанесла удар, короткий и точный, без замаха. Клинок должен был войти Эдгару справа в печень – смерть обещала быть не мгновенной, но мучительной. Да, кинжал должен был войти в плоть, но не вошел. Удар пришелся в воздух. Эдгар попытался схватить руку женщины, по инерции ушедшую вперед, но не сумел. Правой она ударила его кулаком в лицо и вновь попыталась вонзить кинжал, но в этот раз ей помешали. Человек в черном камзоле, возникший неведомо откуда, перехватил руку красотки и мгновенно вывернул кисть. Тогда ударить попытался паж – подушка для сиденья, как подушечка для иголок умелой мастерицы, была набита колющими предметами на любой вкус. Но чтобы добраться до Эдгара, пажу надо было обежать свою госпожу и человека в черном, и на это время ему не хватило: подвели короткие ножки. Подоспевший тем временем хозяин таверны попросту оглушил карлика ударом палки. Настал черед служанки показать, на что она способна. Толстуха легко вытянула из ручки опахала отличный клинок правой рукой, а левой рванула подол и, как плащом, обмотала кисть левой руки.

Человек в черном отшвырнул красотку и тут же извлек меч из ножен. Женщина упала к ногам Эдгара. Он даже ощутил босой ногой нежную ткань ее платья. В шею женщине по самую рукоять вошел ее собственный кинжал. Глаза ее были расширены и неподвижны. Судя по всему, она миновала одним прыжком зеленую поляну между жизнью и смертью и теперь шествовала по пепельным полям прямиком к реке. Выкликнуть назад ее бы никто не сумел.

Почти сразу же еще одну душу отправил на ту сторону острый металл. Когда Эдгар поднял голову, служанка в коричневом платье уже валилась на траву. Ее лицо и платье заливал поток крови из рассеченной головы. Белый чепец, обрызганный красным, валялся на земле. Короткие седеющие волосы, крупные черты лица…

– Мужик, однако, – заметил опешивший Валек.

Их спаситель вытер меч о подол коричневого платья убитого и вернулся к столу. Белая вышивка камзола и белая сорочка забрызгались кровью в двух или трех местах. Впрочем, и прежде они были сомнительной чистоты: сразу видно, человек находился не первый день в дороге. Щеголем его никто бы не посмел назвать: брюки он носил довольно широкие, совсем не по моде, а на отворотах сапог не наблюдалось ни брошек, ни украшений. Простой камзол, рубашка из грубого полотна, все ношеное и давно не стиранное. Эдгар наконец смог разглядеть вышивку на камзоле: это был белый орел на черном фоне. Человек носил герб короля, значит, находился на службе у правителя Открытой долины. Оруженосец, только сейчас прибежавший, подал господину белый плащ, изрядно замызганный, – спеша на выручку Эдгару его спаситель сбросил плащ на траву.

– Выкликатель Эдгар! – человек в цветах короля сказал это утвердительно, без интонаций вопроса.

– Вы не ошиблись, сиятельный…

– Просто уважаемый.

«Уважаемый»… А ведь кровь мейнорца в этом человеке чувствовалась с первого взгляда: он был выше обычных людей, и шире в плечах, и сильнее как минимум вдвое. Сухопарое тело, ни капли жира, кажется, и мышц в нем не было, одни жилы – оттого лицо его напоминало обтянутый кожей череп; хрящеватый с горбинкой нос, глубоко посаженные глаза с очень плотными веками и длинными, неестественно длинными ресницами, так что было не разглядеть глаз – они напоминали два сгустка тени. «Мейнорцы – это железные волосы и железные нервы», – говорят долинники. Волосы он носил до плеч, прямые и необыкновенно жесткие, русые (то есть тускло-коричневые), говорят, клинок соскальзывает с них, как с конского хвоста, повязанного на шлем, и мейнорец может сражаться с голой головой, не надевая шлем из прозрачного панциря хадха.

«Но если к этому мейнорцу, который носит цвета короля, надо обращаться «уважаемый», значит, он бастард, скорее всего, незаконный сын кого-то из королевской семьи, но вряд ли самого короля, прав на трон никаких, однако предан семье», – суммировал полученные данные Эдгар.

– Я – Инно. Прислан его величеством, чтобы сопроводить тебя, выкликатель Эдгар, в столицу на королевскую свадьбу. Король Стефан избрал тебя выкликателем души своего наследника.

– Королевская свадьба? – переспросил Валек. – Мы ничего не слыхали ни о какой королевской свадьбе.

– Об этом мало кто слышал, – заверил Инно. – Кроме меня, короля и его невесты – еще четверо. Согласно обычаю, свадьба готовится в тайне.

Существовало поверье, что решение о заключении брачного союза надо держать в секрете до последнего дня, иначе жених или невеста могут умереть в день свадьбы. Однако продержать в тайне сговор до последнего дня никому не удавалось – обычно о предстоящем событии сообщали за неделю до совершения обряда.

– А это кто? – спросил Эдгар внезапно охрипшим голосом. – Несостоявшиеся сваты?

– Профессиональные убийцы. Вытряхни их кошельки и найдешь штук десять золотых.

Эдгар сидел недвижно и лишь моргал, пытаясь разобраться в нахлынувшем. Неведомый профессиональный убийца, посланный королем бастард в качестве охраны, королевская свадьба, о которой Эдгар услышал впервые и… вот что главное! Король назначил его выкликателем души наследника. Но почему его?! И кто этот человек, который его спас? Инно – фальшивое имя, так называются те, кто не хочет, чтобы его настоящее имя произносилось вслух. Говорят, произнесенные вслух имена мейнорцев призывают гром небес.

Кабатчик тем временем, повинуясь знаку Инно, обыскал все три тела.

В кошельках в самом деле нашлось золото, только гораздо больше, чем полагал королевский посланец: хозяин таверны насчитал двадцать три монеты.

– Что делать с деньгами? – спросил кабатчик.

– Это плата за жизнь Эдгара. Значит деньги – его. Три золотых оставь себе за труды, – тон Инно не допускал возражений. Как он постановил, так и должен состояться дележ. – Карлик жив?

Хозяин таверны отрицательно покачал головой:

– Я его так приложил, что и дух вон…

– Тогда прикажи унести тела.

Хозяйский сын прибежал, принес холщовые мешки, вместе со стариком-слугой завернул тела убитых и унес на задний двор. Все сделано было споро и равнодушно, как будто каждый день на постоялом дворе убивали женщин и их пажей.

– Хотел бы я знать, кто им заплатил, – сказал Эдгар, провожая неприятную процессию глазами.

– Тут нечего гадать, платил тот, кто хочет помешать рождению наследника, – заявил мейнорец.

Трактирщик протянул двадцать золотых монет Эдгару, но тот кивнул на Валека – травник всегда был его казначеем. Сам Эдгар попросту не знал счета деньгам, любые суммы утекали у него песком меж пальцев. Ну что ж, теперь выкликателю хотя бы известно, сколько стоит его жизнь.

– У короля Открытой долины есть враги? – вполне искренне изумился Валек.

– Что же он за король, если нет врагов?! – засмеялся Эдгар.

Мейнорец промолчал, лишь глаза его под длинными ресницами блеснули, но было не понять, смеется он или гневается.

Тем временем сын трактирщика вернулся и остановился в паре шагов от Инно. Поклонился. Но при этом поглядел на отца:

– Все сделали, как вы приказали, уважаемый. – Парень вновь глянул на отца, явно о чем-то умолял взглядом.

– Дозвольте просьбу! – поклонился в свою очередь трактирщик посланцу короля.

– Говори, твоя помощь была неоценима! – милостиво кивнул Инно.

– Сын с вами в столицу просится ехать, в стрелки королевские поступать, – кабатчик положил здоровенную лапу на плечо парню. – Возьмете?

– Почему бы и нет? – выпятил губу Инно, окидывая взглядом здоровяка, будто оценивал. – Как звать тебя?

– Василько, а прозвище друзья дали Храб.

– Прозвище что-то да значит?

– А то!

– Ну да! – хмыкнул Эд. – Начинает бодро, окончания нет.

Сказал он это достаточно громко, так что парень услышал. Но, похоже, не понял шутки, потому как даже не дернулся.

– Так примут? – спросил отец, озабоченный куда больше сына предстоящим.

– Конечно, примут! – заверил вместо Инно сам кандидат.