– Нота?! Ты что здесь делаешь?! И почему ты стреляешь в меня?! Ты что с катушек соскочила?! – гневно прокричал Егор, борясь с сильным желанием тут же выйти из своего укрытия и отвесить крепкий подзатыльник заигравшейся Эмилии. Однако, взглянув на свою окровавленную левую руку, он решил пока повременить с таким крутыми воспитательными мерами. Нота очень кстати выдерживала театральную паузу и ничего не ответила, предоставив Егору время, чтобы немного остыть.

«В таком возрасте воспитывать людей уже бесполезно. Их бить надо! И отнюдь не рукой, а чем-нибудь посерьёзнее. Например, армейским ботинком или прикладом. Очередь из автомата или выстрел из гранатомёта тоже подойдут», – нервно думал Егор, поглаживая пальцем спусковой крючок своего АК¹. «Только я сейчас, мягко говоря, не в лучшей форме для всего этого. Как бы самого потом не пришлось с крыши отскребать», – продолжал он прикидывать свои шансы. Взвесив все «за» и «против», Егор быстро понял, что эта необычная ситуация складывается далеко не в его пользу. Поскольку пункта «умереть любой ценой и именно сегодня» в плане не значилось, он не стал рисковать жизнью и остатками здоровья, а вместо этого благоразумно удержал себя на месте.

– Привет, Океан! Ты, правда, удивлён?! – наконец-то, нарушила молчание Нота. – Как приятно, что я всё ещё вызываю у тебя такие сильные эмоции! Давай, постреляем напоследок, а? Всё равно ведь теперь всем зомби конец, а сопротивление скоро будет в шоколаде.

– Постараюсь ответить тебе в рамках цензуры, хоть это и невыносимо трудно, – снова стал закипать успокоившийся было Егор. – Разумеется, я очень сильно удивлён, увидев тебя здесь и получив в плечо дружескую очередь из автомата! – с сарказмом произнёс он, продолжая внимательно следить за развалинами вентиляционной трубы, за которыми пряталась Нота. – А как ещё я могу реагировать на твоё предательство после всего того, через что нам пришлось пройти?! Хотя мне кажется, что ты, как минимум, наполовину всё ещё с нами. Ведь я прав?! – прокричал в сторону разрушенной трубы Егор. Не дождавшись ответа, он продолжил: – Надеюсь, ты меня слышишь. Поэтому помоги мне разобраться: ты за кого сейчас воюешь – за людей или за чужих? Если за нас, то хватит уже валять дурака – сейчас же отправляемся на базу, пока у меня вся кровь наружу не вытекла. Но если же ты по старой памяти решила перейти на сторону чужих, то, давай, закончим наш спор поскорее по той же самой причине. Решать тебе. Только определяйся быстрее, а то у меня кровь заканчивается.

– Я уже всё решила, – на этот раз быстро ответила Нота. – Люди для меня, конечно, генетически ближе, чем декаподы. Но чужие предложили мне такой контракт, от которого трудно было отказаться. Так что, давай, всё-таки немного постреляем напоследок, ладно? Ты ещё в состоянии передвигаться, или как?

– Так это твоё окончательное решение?

– Да. И не переживай ты так сильно! Жалеть я ни о чём не буду. Ведь я уже большая девочка.

– Точно. Большая, но очень глупая! В таком случае придётся тебя того… Пристрелить. Насмерть. Хотя мне крайне не хочется это делать.

– Ладно, хватит трепаться! Давай, уже закончим дело! – отрывисто прокричала Нота с металлическим нотками в голосе.

Вместо ответа Егор выстрелил ещё раз из подствольного гранатомёта по остаткам вентиляционной трубы, за которой притаилась заклятая боевая подруга. На этот раз её отбросило намного дальше – к самому краю крыши и присыпало многочисленными обломками кирпичей. Нота с трудом приподнялась на локте. Потеряв равновесие, она упала и едва не сорвалась вниз. Ей удалось схватиться за выступающую из торца крыши арматуру и повиснуть на одной руке. Тоскливый взгляд снайпера нашёл глазами упавшую винтовку. Теперь она валялась на асфальте рядом с домом.

Поднявшись на ноги, Егор осторожно подошёл к тому месту кромки крыши, где Нота отчаянно цеплялась за жизнь.

– Я только одного не пойму, почему ты на это пошла? – с болью в голосе спросил он, всё ещё не смирившись с вероломством Эмилии. – Неужели чужие смогли тебе столько наобещать, что ты совершенно забыла, кто ты есть на самом деле? Ты ещё помнишь, за что все мы боролись с самого начала войны? Ответь мне, прежде чем ты сорвёшься с этой крыши.

– Я согласилась на это по очень простой причине, – задыхаясь от напряжения, сказала Нота. – Мне пообещали бессмертие, если я убью тебя и твоего симбионта в придачу. Теперь понятно?! – с вызовом ответила она, свободной рукой пытаясь дотянуться до рукоятки меча, висевшего за спиной.

– Так вот оно что?! Захотели одним махом избавиться от меня и от Ёжика?! А взамен пообещали вечную жизнь? И ты им поверила?! – удивлённо воскликнул Егор. – Только теперь даже это не поможет – антивирус уже не остановить. Жаль, что всё так вышло. Мне не хочется тебя убивать, но, видно, придётся, – сказал Егор, подходя сбоку к тому месту, где висела Нота.

Сначала он хотел просто дождаться, когда она сорвётся вниз, но потом передумал. Опустившись на колено, Егор слегка свесился с края крыши. Он посмотрел в горящие ненавистью глаза Ноты и медленно прицелился в её изящное тело в ярко-красном комбинезоне. Егор задержал дыхание и уже готов был выстрелить. Но что-то мешало ему нажать на спусковой крючок и поставить точку в этом поединке.

В ту же секунду Нота выхватила из-за спины меч и молниеносно вонзила его в шов между плитами. Затем, оттолкнувшись ногами от сверкающего лезвия, она мгновенно оказалась на крыше. Егор лишь успел перекатом сместиться подальше от края. Как на зло, его автомат, зацепившись ремнём за арматуру, повис в воздухе. Заметив это, Нота, словно кошка, не торопясь, перегнулась через край крыши и выдернула свой меч из стены. Затем она издевательски посмотрела на Егора и ногой спихнула автомат вниз. После нескольких угрожающих движений она со свистом рассекла воздух перед собой и стала приближаться к раненому противнику.

– Ну, что, всё-таки потанцуем? – улыбнулась Нота, поднимая рукоятку меча на уровень глаз.

– Не люблю я это дело. Но если ты настаиваешь, то могу попробовать, – устало ответил Егор. Он с трудом поднялся на ноги, прижимая правой рукой истекающее кровью левое плечо.

– Как ты понимаешь, я настаиваю! – ухмыльнулась Нота, угрожающе помахивая мечом.

Егор снял с пояса свой верный нож и встал в боевую стойку. После серии финтов, которыми Нота рубила воздух вокруг себя на мелкие кусочки, она приблизилась к противнику и попыталась нанести удар по раненой руке. Но меч зазвенел, встретившись с лезвием ножа, который Егор успел выставить в самый последний момент. Быстрые атаки повторялись с разных сторон, но он неизменно успевал заблокировать мощнейшие удары. Каждый из них вполне мог оказаться смертельным.

Во время короткой паузы после серии неудачных выпадов противника Егор улучил момент и ударил Ноту ногой в грудь. Она покачнулась, но сумела сохранить равновесие, вычертив мечом в воздухе причудливую фигуру. Затем он схватил девушку за комбинезон и, резко приблизив к себе, ударил головой в переносицу. Из её сломанного носа тут же потекла кровь. После серии ударов в солнечное сплетение и завершающего режущего движения ребром ладони в область сонной артерии, Нота сразу обмякла и уже едва держалась на ногах. Несмотря на это, она всё ещё пыталась атаковать и, шатаясь, подняла меч. Затем вытянутая рука Ноты медленно нарисовала клинком в воздухе горизонтальный полукруг и замерла.

Точным ударом ноги Егор выбил меч из слабеющей руки противника. Сверкающая катана взмыла высоко вверх, совершая там причудливые пируэты. Он вновь схватил Ноту за комбинезон и ударом колена в живот согнул её туловище пополам. Опускающийся меч вошёл вертикально в спину, а окровавленное лезвие показалось из груди. Егор выпустил замершее тело из рук и отступил назад, не в силах отвести взгляд от слабеющей на глазах девушки. Она покачнулась и, сделав несколько шагов, рухнула на крышу.

Бой был окончен, но долгожданная победа не принесла никакой радости. Вместо этого невыносимая тоска разом накрыла Егора с головой. Он потерял не только одного из своих лучших бойцов, но и, как ему казалось, верного друга. Было очень горько оттого, что Эмилия перешла на сторону врага и даже перед смертью не признала свою ошибку. Это был по-настоящему чёрный день.

Но теперь предстояло разобраться с обстоятельствами произошедшего и достучаться, наконец-то, до Ёжика, который по-прежнему не подавал признаков жизни.

Внезапно у Егора потемнело в глазах. Ноги стали совершенно ватными. Он качнулся, а затем с размаху ударился лицом о битые кирпичи. Вечерний ветер стремительно пронёсся над крышей, подняв в воздух белую пыль и сдвинув с места стреляные гильзы.