Цитаты из книги «Мятежные ангелы. Что в костях заложено. Лира Орфея»

Она отвергла синтезатор и написала музыку для рояля со струнами, обмотанными пергаментом, блокфлейты, хитроумно накрытой жестяной лоханью, и простейшего из инструментов – расчески, обернутой папиросной бумажкой. Вместе выходило смутно мелодичное, но несфокусированное жужжание, прерываемое взвизгами. Все согласились, что это чрезвычайно усиливает эффект фильма.

От их возни в воздух поднялось облако незнания, которое, что опять-таки характерно для ученых, их успокоило.

! У него был в высшей степени развит непревзойденный навык делового человека – перекладывать ответственность на других, уступая при этом лишь жалкие крохи власти

хтоническое ви́дение, Фрэнсис научился презирать превыше всех остальных.

Он помнил слова Рут: «Чтобы поговорить с Матерями, нельзя просто взять и позвонить им по телефону. Их номера нет в справочнике». «Ныряльщики» явно не знали этого номера. Именно таких жуликов, имитирующих внутреннее х

Итак, Фрэнсис вернулся на родину, которой не знал. Его настоящей родиной были лучшие черты Виктории Камерон и Зейдока Хойла, рисковый характер и благородство Grand-père, сентиментальная доброта тети Мэри-Бен. Но ничего этого нельзя было найти в городе Торонто. Фрэнсис, как и многие другие люди, считал своей родиной мир детства, которого уже давно не было на свете.

Этой картиной вы создали себе душу, Фрэнсис, и я не шутил, именуя вас Алхимическим Мастером.

В нем есть своеобразный, как бы это сказать, гротеск, какого я раньше не видал, – сказал Росс. – Не бойкие ужасы, как во всех этих искушениях святых Антониев, а что-то более глубокое, холодное. Художник, наверно, был странный человек.

Среди членов комиссии и их серьезных секретарей (в основном – состарившихся прежде времени, как это часто бывает с людьми умственного труда) он сиял как розовый куст среди вечнозеленых насаждений – розовый куст, еще не погибший от излишней кислотности почвы, нужной вечнозеленым растениям.

Где же юная ведьма? Придет ли она когда-нибудь? Он желал ее не как возлюбленную, но как нечто еще более близкое: завершение себя, желанное, неуловимое измерение собственного духа.