Цитаты из книг автора «Роберт Райт»

рефлекторную жажду приятных чувств и естественное, рефлекторное отвращение к неприятным, – мир будет контролировать вас. Но если вы осознанно созерцаете свои чувства вместо того, чтобы идти у них на поводу, вы можете в каком-то смысле избавиться от этого контроля. Вы сможете определить причины, формирующие ваше поведение, и тем самым приблизиться к безусловному.

Человеческий мозг – машина, созданная естественным отбором для того, чтобы рефлекторно отвечать на раздражители. В определенном смысле она настроена так, чтобы подчиняться этим раздражителям. И ключевой винтик в управляющем механизме – чувства, возникающие в ответ на раздражители. Если вы взаимодействуете с ними через танху – естественную, ре

В них людей предостерегают от «трех ядов», которые зовутся рага, двеша и моха – это обычно переводят как «алчность, ненависть и иллюзия». Большинству практиков медитации будет знакома эта фраза, часто звучащая из уст наших учителей, иногда и во время дхарма-бесед на ретритах. Однако такой перевод на самом деле неточен. Значение слова «рага», «алчность», включает в себя не только жажду материальных благ, но и жажду в более общем смысле – любое влечение к чему-либо. А слово «двеша», «ненависть», означает не только злость на окружающих, но любое чувство отвращения к чему угодно. Другими словами, два первых яда – это две стороны танхи: стремление к удовольствию и отторжение неприятного. Ну что ж, если танха действительно крепко связана с ощущением самости, то вполне логично, что два первых яда крепко связаны с третьим – иллюзией. В конце концов, одной из самых известных иллюзий в буддизме является именно иллюзия «я». Так что можно сказать, что два первых яда вместе составляют третий. Рага плюс двеша равно моха[24].

Естественный отбор добавил в наш комплект нравственных «инструментов» чувство справедливости – интуитивное понимание, что хорошие поступки должны быть вознаграждены, а плохие – наказаны. А потому, когда злодеи страдают, мы ощущаем удовлетворение – справедливость восторжествовала. И конечно, очень удобно, что именно наши враги и соперники обычно виноваты в нехороших поступках; когда то же самое совершают наши друзья и союзники, они, безусловно, оказываются просто жертвами обстоятельств, а потому не заслуживают серьезного наказания.

Например, студенты из Принстона в среднем увидели, что команда Дартмута нарушала правила 9,8 раза, тогда как зрители из Дартмута в среднем заметили всего 4,3 нарушения со стороны своих игроков.

Куда меньше, чем количественная оценка предвзятости, известна другая сторона исследования: авторы задались вопросом, правильно ли вообще называть это явление предвзятостью. Обычно мы называем предвзятым такое отношение, которое искажает ясную и объективную картину предмета или явления. То есть предполагается, что существует некая объективная, неискаженная картина. Однако Хэсторф и Кэнтрил пишут: «Неточно и неверно говорить, что разные люди по-разному относятся к одной и той же „вещи“. …Полученные нами данные показывают: неправда, что „вещь“, например футбольный матч, существует сама по себе, а люди являются лишь наблюдателями. Матч существует лишь для человека и лишь настолько, насколько конкретные события важны для его личных целей. Из всего происходящего в окружающем мире человек выбирает то, что имеет значение для него с точки зрения его эгоцентрической позиции во всеобщей матрице»

Война – яркий пример того, как приписываемая сущность может распространяться на множество уровней. Начинается все с идеи о том, что лидер нации ну очень плохой человек. Чуть позже вам начинает казаться, что и сама нация, будь то иракцы, немцы или японцы, – ваши враги. А потом влияние становится еще шире, и вот уже вы думаете, что все солдаты этой страны – или даже все ее население – ну очень плохие люди. А плохих людей можно убивать с чистой совестью. США сбросили две ядерные бомбы на Хиросиму и Нагасаки – на города, а не на военные базы, – и практически никто из американцев не запротестовал.

Суммируя все вышесказанное, можно сделать вывод, что существует лишь одна ситуационная переменная, которая всегда будет влиять на то, как мы оцениваем других людей: каждый раз, когда мы видим, как они что-то делают, они делают это в нашем присутствии, и мы не знаем, будут ли они вести себя по-другому с другими людьми. Но в том, чтобы игнорировать эту переменную и связывать поведение людей с их личностью, есть определенный эгоистичный смысл. Так мы сможем видеть в людях ту сущность – плохую или хорошую, – которая нам в них выгодна. Как удобно: наши друзья и союзники будут по своей сути хорошими, а враги и соперники – плохими.

За каждой вещью стоит история, и именно история, истинная или ложная, формирует наши чувства по отношению к этой вещи и таким образом формирует и ее саму, делая именно такой, какой мы ее воспринимаем.

Фактически, в этом заключается основная мысль этой главы: люди приписывают эмоционально заряженную сущность[17]даже тем вещам, которые не являются «особенными» в том смысле, о котором говорит Блум.