Часть Вторая. МОРСКОЙ КОК

Глава 7

Я еду в Бристоль

Однако все наши планы подготовки к морскому путешествию потребовали гораздо большего времени, чем предполагал сквайр. К тому же ни один из наших первоначальных планов не мог быть выполнен, как предполагалось изначально. Доктору Ливси пришлось ехать в Лондон, чтобы найти другого врача, способного взять на себя ответственность за его врачебную практику. Сквайр тяжело работал в Бристоле. Я жил в зале под присмотром старого егеря Редрута, почти в заключении, но полный волшебных мечтаний о чудесных островах и приключениях. Часами я просиживал над картой, и надо сказать, в конце концов вызубрил её наизусть. Когда я сидел у очага в комнате управляющего, моя фантазия уносила меня к этому острову разными путями. Я исследовал в своём воображении каждый клочок его поверхности, я тысячу раз поднимался на высокий холм, который они называли «Подзорной Трубой», и с вершины наслаждался самыми причудливыми и часто меняющимися видами таинственного острова. Порой остров был захвачен дикарями, с которыми мы постоянно сражались, иногда населён дикими животными, которые охотились на нас, но все мои феерические фантазии в конце концов поблекли, когда странные и трагические стали воплощаться в жизнь.

Недели проходили за неделями, и в один прекрасный день пришло письмо, адресованное доктору Ливси, с припиской на конверте:

«В случае отсутствия доктора Ливси открыть Тому Редруту или молодому Хокинсу».

Повинуясь этому приказу, мы мы открыли конверт и прочли, или, точнее, я прочёл – (егерь едва мог прочитать текст на печати) о следующих важных новостях:

«Таверна «Старый Якорь», Бристоль, 1 марта, 17 —

Дорогой Ливси. Поскольку я не знаю, находитесь ли вы в зале или еще в Лондоне, я отправляю два письма в места, где вы можете находиться.

Корабль куплен и оснащён. Он стоит на якоре, готовый к морскому плаванию. Вам никогда не вообразить шхуну лучше этой – любой ребенок мог бы шутя управлять ей – водоизмещение её – двести тонн, имя «Эспаньола».

Я добыл её благодаря моему другу Бландли, который показал себя на протяжении всего дела ловким предпринимателем. Он восхитительный парень, трудившийся на благо нашего дела, как галерный раб. В дополнение я могу сказать, что все в Бристоле, кто был извещён о местах куда мы направляемся, не отказывали мне в поддержке…»

– Редрут, – сказал я, прерывая чтение письма, – Что-то подсказывает мне – это не понравится доктору Ливси. Сквайр оказался болтуном!

– Ну, а кто более прав? – прорычал егерь, – Кто сказал, что сквайр должен слушаться мнения какого-то доктора Ливси?.

При этом я отказался от комментариев и прочитал дальше:

«Блэндли сам нашел Эспаньолу, и самым удивительным образом забрал ее за сущие гроши. В Бристоле есть класс людей, чудовищно настроенных против Бландли. Они продолжают распространять сплетни, что этот честнейший из смертных способен на что угодно ради денег, что ему принадлежала Эспаньола, и что он продал её мне по абсурдно завышенной цене – это грязная клевета. Однако никто из них не осмеливается отрицать достоинств корабля. До сих пор ни в чём не было заминки. Рабочие, сказать правду, были изрядные лентяи, и поэтому оснастка корабля шла медленно; но скоро, слава богу, всё закончилось. Меня беспокоила команда. Я хотел, чтобы нанять две дюжины настоящих мужчин – для отпора туземцам, пиратам или французикам – и я был в великом беспокойстве, потому что удалось найти всего шесть человек. Но Кажется сама Фортуна побеспокоилась о нашем деле – я встретил человека, который всё сам устроил. Совершенно случайно столкнулся с ним в порту, и мы очень хорошо поговорили. Он оказался старым морским волком, знающим морское дело до мельчайших деталей. Он давно поселился на берегу, держит трактир в Бристоле, и знаком с большинством здешних моряков. Теперь, в зрелом возрасте, растеряв на берегу здоровье, он ищет возможность снова вернуться в море в качестве судового кока. Это было так трогательно – он сказал мне, что в то утро вышел в порт только для того, чтобы ощутить запах морской соли.

Я был чудовищно тронут, вы бы тоже не устояли, и, из чистой жалости, я нанял его на месте корабельным поваром на наш корабль. Дылда Джон Сильвер, как он назвался, когда-то потерял ногу; но я рассматривал это как лучшую рекомендацию, поскольку он потерял ее на службе нашей стране под предводительством бессмертного адмирала Хоука. И у него нет пенсии, Ливси! Представьте, в какие отвратительные времена мы живем! Ну, сэр, я только успел обрадоваться, что нашел повара, а оказывается – неожиданно обзавёлся целой командой. Вместе с Сильвером мы собрали всего за несколько дней компанию самых тёртых морских волков, какие только можно сыскать – у них суровые, не очень красивые лица, но ребята, это люди самого неукротимого духа! Я заявляю, что с такой командой мы можем сражаться хоть с целым фрегатом! Долговязый Джон даже помог мне избавился от двух из шести или семи, которых я уже нанял к тому времени. Он мгновенно доказал мне, что это – жалкие пресноводные пескари, от которых мало пользы в серьёзном походе и надо поскорее избавиться. Я нахожусь в самом великолепном расположении духа, и на здоровье не жалуюсь, ем как бык, сплю, как дуб, но я не буду до конца счастлив, пока я не услышу, как мои старые морские волки не забегают вокруг корабельного ворота, и первый раз не заскрипят упругие корабельные снасти, когда корабль не покажет гавани корму! К чертям сокровища!! Морской ветер, хо! Море, славное море, а не сокровища, сносят мою голову! Ливси! Если в вас есть хоть капля уважения ко мне, скорее бросайте свои делишки и приезжайте скорей! Пусть юный Хокинс без промедления попрощается с матерью, приставьте к нему с Редрута для охраны; и затем оба на всех скоростях пусть дуют до Бристоля. Жду Вас с нетерпением! Джон Трелони.

P.S. Я не сказал вам, что Блэндли, который, кстати, должен отправить супругу за нами, если мы не появимся дома к концу августа, нашел замечательного парня на должность капитана – жесткого человека, который как я полагаю, во всех остальных отношениях есть настоящее сокровище. Дылда Джон Сильвер обнаружил очень компетентного человека для помощника капитана по имени Эрро. А у меня, Ливси, теперь есть свой боцман, который заправски трубит на трубе; на борту нашей великолепной «Эспаньоле» все должно быть по-человечески. Я забыл сказать вам, что Сильвер – человек не бедный. Я знаю, что знаю, что у него есть счет в банке, который только увеличивается. Он оставляет жену управлять гостиницей; и, поскольку она женщина в цвету, пару старых холостяков, таких как вы и я, могут быть извиниться за то, что угадали, что это жена, в той же степени, что и здоровье, отправляет его обратно в путешествие.

P.P.S. – Хокинс может остаться на ночь с матерью. Д. TЁ».

Вы можете представить себе волнение, которое я испытал при чтении этого письма. Я был вне себя от ликования, и если когда-либо я презирал кого-то, то это точно был старый Том Редрут, который не был способен ни на что иное, кроме бесконечного нытья и скулежа. Любой из помощников егеря с радостью поменялся бы с ним местом. Но таково было решение сквайра, а решение сквайра, равно как и наслаждение сквайра было похоже на закон для всех. Никто, кроме старого Редрута, не посмел бы даже ворчать! На следующее утро мы с ним отправились пешком к «Адмиралу Бенбоу», и там я нашел свою мать в добром здравии и хорошем расположении духа. Капитан, который так долго был причиной такого сильного дискомфорта, провалился туда, где обретаются все нечестивые. Сквайр за свой счёт позаботился о приведении нашего дома в порядок, отремонтировал гостиную и перекрасил фасад, У нас даже появилась кое-какая новая мебель – прежде всего – в баре – красивое кресло для матери. Он нашел ей помощника, чтобы она легче справлялась с делами, пока меня не было. Когда я увидел этого мальчика, я впервые понял, что мне предстоит. До сих пор только видения предстоящих приключений стояли передо мной, а не родной дом, который я должен был покинуть; и теперь, увидев этого неуклюжего незнакомца, который шустрил на моем месте рядом с моей матерью, у меня полились слёзы из глаз. Боюсь, что я обращался с ним как с собакой, потому что он был новичком в деле, у меня было тысячи способов осадить его или сбить с толку, чем я безбожно пользовался.

Минула ночь, и на следующий день, после обеда, мы с Редрутом снова вышли на дорогу. Я попрощался с матушкой, бросил последний взгляд на бухту, где жил с самого рождения, раскланялся с дорогим моему сердцу старым «Адмиралом Бенбоу». Он, хотя и обновлённый, перекрашенный, был мне уже не так мил, как прежде. Одна из моих последних мыслей была мысль о капитане, который так часто гулял по пляжу в своей треуголке, со щекой, раненой чьей-то саблей, и его старой латунной подзорной трубой. Через мгновение мы повернули за угол, и мой дом скрылся из виду.

Уже в сумерках у трактира «Королевский Джордж» мы погрузились в почтовый дилижанс.. Меня вклинило между Редрутом и старым толстым джентльменом, и, несмотря на стремительное движение и холодный ночной воздух, я, должно быть, сразу задремал, а потом спал всё время, пока дилижанс то опускался вниз в долину, то поднимался на возвышенность, и таким образом проспал все остановки. Я проснулся от сильного тычка в бок, и я открыв глаза, обнаружил, что мы стоим перед большим зданием на городской улице и что этот день уже давно на исходе.

– Где мы? – спросил я.

– В Бристоле! – сказал Том, – Слезай!

Резиденция мистера Трелони располагалась в гостинице, подальше от доков, чтобы можно было следить за работой на шхуне. Теперь нам предстояло было идти, и наш путь, к моему великому восторгу, лежал вдоль причалов и рядом с огромным множеством кораблей всех размеров, цветов и конфигураций. Водном из них матросы распевали песни, в другом лазили толпой по шкантам так высоко над моей головой, что казались ползающими по сети паучками. Хотя я всю жизнь жил на берегу моря, я понимал, что по-настоящему никогда не видел моря. Запах смолы и соли теперь был чем-то новым для меня. Я видел на носах самые замечательных фигуры, избороздившие океан вдоль и поперёк. Передо мной было много старых моряков, с кольцами в ушах, с усами и косичками на голове, разгуливавшими вокруг вразвалку, завораживающей, неуклюжей походкой, и если бы я вдруг увидел ещё больше королей или архиепископов, я не был бы более в восторге, чем сейчас.

Мне самому предстояло отправиться в море на настоящей шхуне, с боцманом, который будет трубить в трубу, с матросами, горланящими громкие песни, быть в море, прочерчивать маршруты к неизвестному острову и искать на нём и раскапывать клад с несметными сокровищами в нём!

Пока я пребывал в этом восхитительном сне, мы внезапно предстали перед большой гостиницей и столкнулись с Сквайром Трелони, одетым, как морской офицер, в толстом синего цвета кителе, выходящим из двери с улыбкой на лице и ловкой имитацией косолапой матросской походки.

– Вот вы где! – воскликнул он, – Ещё вчера вечером доктор прибыл из Лондона! Браво! Судно готово!

– О, сэр! – воскликнул я, – Когда мы отплываем?

– Когда мы отходим? – засмеялся он, – Завтра!