Глава VI

Ветер. – Корабль прикрепляется к ледяной горе. – Опасность со стороны скопления льдин. – Прозорливость Мивинса. – Моржи. – Ветер усиливается. – Цепи и канаты. – Борьба за жизнь. – Неожиданное открытие. – «Сдавливание» и его ужасные последствия. – Корабль пристает к ледяной горе

Опасность, о которой мы рассказали в последней главе, была только началом ужасов, продолжавшихся целую ночь. К счастью, как мы уже заметили выше, затруднения, с которыми пришлось бороться нашим путешественникам в эту ночь, не увеличивались ее темнотой. Вскоре после того, как корабль минул ледяные горы, с берега поднялся страшный ветер. Между берегом и «Дельфином» находилась целая полоса полураздробленных льдин, а по другую сторону корабля плыло ледяное скопление, представлявшее ужасную сцену распада отдельных глыб под влиянием сильного ветра.

– Держите от нее в сторону градуса на два, – сказал капитан Гай рулевому. – Нам следует привязать корабль к той вон горе, мистер Болтон, потому что, если этот ветер понесет нас на груду, то нас далеко отбросит в сторону, если только груда не сдавит нас и не потопит.

Быть сдавленным составляет одну из бесчисленных опасностей, которым подвергаются мореплаватели в арктическом поясе. Если корабль попадет между двух плавучих ледяных полей, то иногда случается, а в особенности во время бури, что льдины смыкаются и сжимают корабль с обеих сторон, – это и называется «сдавливанием».

– Да, – заметил Боззби, стоявший сложа руки возле кабестана. – Много, и даже очень много, хороших кораблей погибло от этого. Я сам, собственными глазами, видел, как однажды бриг был почти сплюснут двумя громадными плавучими льдинами; льдины сейчас же опять разошлись, и бриг пошел ко дну. Но, прежде чем он был сдавлен, экипаж спасся, выскочив из корабля на льдину; тут на помощь им подоспел наш корабль и забрал их.

– Ну, на льдину-то уж плохо полагаться, – заметил Эймос Парр. – Я и сам видел что-то вроде сдавливания, о котором вы говорите; оно случилось с небольшой шхуной в Девисовом проливе, только льдины не сплюснули ее, а подняли кверху над водой, а потом снова бросили ее вниз.

– Скорей сюда кабельтовых^[4] и якорей!

Вмиг несколько человек уже работали на ботах, то поднимая, то бросая якори; и несколько часов такой тягостной работы понадобилось для того, чтобы прикрепить корабль к горе. Но только работа стала приближаться к концу, как гора наклонилась, угрожая падением, – корабль быстро отскочил в сторону, а вслед за тем и масса льда в несколько сот тысяч пудов обрушилась с того самого края горы, у которого корабль совсем уж было стал на якорь. Капитан решился плыть к берегу, в надежде найти удобное место, чтобы стать на якоре. Сначала льды представляли непреодолимую преграду, но наконец найден был канал, свободный от льдин, по которому корабль подплыл на расстояние нескольких сот ярдов от берега, представлявшего в этом месте высокий и крутой утес.

– Бросай здесь якорь! – закричал капитан.

– Есть, сэр!

– Отпусти румпель! Теперь бросай!

Якорь полетел вниз под музыку гремящей цепи – звук, который еще не было слышно с того времени, как корабль покинул берега старой Англии.

– Лучше бы нам было подвинуться еще на несколько ярдов вперед, – заметил старший лейтенант. – Видите поток льда, который обходит вон тот мыс? Чего доброго, он затрет нас.

– Пожалуй, – возразил капитан, – только я боюсь, что нам не удастся избежать его из-за берегового льда. Спускайте шлюпку, мистер Сондерс, да попробуйте бросить на льдину якорь; может быть, нам еще удастся подвинуться на несколько ярдов.

Приказание было исполнено, но, несмотря на все усилия матросов, корабль не мог пробраться через береговой лед. Между тем ветер усилился, и снег повалил огромными хлопьями. С отливом поток льда, о котором мы только что упомянули, хлынул к кораблю. Сначала толчки были незначительны; плавучие льдины отбивались от носа корабля и уносились в стороны; но скоро нахлынули большие массы, и наконец одна из них уперлась в канат и с глухим шумом потащила якорь.

Фред Эллис, стоявший с младшим лейтенантом, посмотрел на него вопросительно.

– А, это плохо, – сказал Сондерс, слегка покачивая головой, – этот звук весьма неприятен для моего слуха. Если нас занесет в льдины, то бог знает что с нами станется.

– Пожалуй, нас еще затопит, сэр, – заметил жирный повар, проходивший в это время с блюдом.

Мизл и теперь не перестал шутить, как ни плачевно было положение корабля и как ни ужасны могли быть последствия такого положения.

– Советую вам, сударь, держать язык за зубами! – воскликнул Сондерс с негодованием. – Занимались бы вы лучше своим делом и говорили только тогда, когда вас спрашивают.

Ледяная масса освободилась было от задерживавшего ее каната, но спустя несколько минут к нему прикрепилась другая, еще большая масса, и грозила унести его с собой.

В этой крайности капитан скомандовал поднять якорь, что, однако, нелегко было исполнить, и когда якорь вытащен был на нос корабля, то обе его лапы оказались совсем отломанными, а веретено – гладко отполированным от трения льда.

Лед в огромном количестве с неудержимой силой покатился теперь вниз, и корабль попал в страшное скопление льдин, в которых он крепко засел и которые всю эту ночь несли его по воле ветра в неведомые северные страны. К еще большему бедствию и опасности путешественников, море покрыто было густым туманом, так что они сами не знали, куда занесут их льдины, а освободиться от них не было ни малейшей возможности. Ничего, следовательно, не оставалось больше, как плыть туда, куда несет ветер, и ожидать минуты, когда льдины разделятся и дадут возможность спастись.

На следующий день, под вечер, ветер стих и солнце засияло светло и ярко, а льдины по-прежнему плыли сомкнувшись и несли с собой корабль к северу.

– Мы далеко оставили за собой самый северный предел, до которого достигали мореплаватели, – заметил капитан Гай Фреду и Тому, облокотившись на перила и внимательно рассматривая ледяные поля.

– Извините, я не согласен с вами, капитан Гай, я думаю, что капитан Парри побывал еще дальше на севере во время своей полярной экспедиции, – возразил Сондерс с видом человека, который приготовился защищать свою позицию до последнего.

– Очень может быть, Сондерс, но я думаю, что мы, по крайней мере, в этом направлении продвинулись дальше к северу, чем кто-нибудь. Наконец, вы можете видеть это на карте.

– А я в этом сомневаюсь, – прибавил младший лейтенант решительно. – На карты не всегда можно полагаться; я слышал, что еще прежде китоловы бывали в этих местах.

– Может статься, вы и правы, мистер Сондерс, – возразил капитан с улыбкой. – Однако я сделаю наблюдения и дам названия некоторым мысам, пока не приду к убеждению, что другие здесь были до меня. Мивинс, дайте мне телескоп; кажется, что к северу на горизонте заметна тусклость?

– Что это такое – тусклость, капитан? – спросил Фред.

– Когда небо в какой-нибудь стороне горизонта представляется тусклым, то это значит, что в той стороне находится чистое ото льда море; это явление как раз противоположно другому явлению, которое вы не раз замечали вдали и которое мы называем «блеском».

– Это показывает, что мы скоро будем плыть по чистому морю, – прибавил младший лейтенант с видом знатока.

– Мистер Сондерс, – сказал Мивинс, который, прибрав остатки обеда и вымыв блюда, наслаждался ленью в течение десяти минут – промежутка между обедом и новыми приготовлениями к ужину, – мистер Сондерс, сэр, не можете ли вы объяснить мне, сэр, отчего море не замерзает у нас точно так же, как оно замерзает здесь?

Лицо младшего лейтенанта прояснилось, потому что он немало гордился огромным запасом своих многосторонних познаний и ничто ему так не нравилось, как если к нему обращались за сведениями, особенно о предметах сбивчивых.

– Гм… да, Мивинс, я могу вам объяснить это. Надобно вам сказать, что для того, чтобы поверхность воды замерзла, нужно, чтобы весь объем пресной воды охладился до сорока градусов, а соленой – до сорока пяти. Следовательно, мороз должен быть всегда продолжителен и весьма силен, для того чтобы охладить глубокое море от его поверхности до самого дна, а до тех пор, пока оно не охладится до такой степени, оно не может замерзнуть.

– Ну, прекрасно, – заметил Мивинс, который едва наполовину понимал смысл этого объяснения. – А можете ли вы мне объяснить, мистер Сондерс, как это так образовались ледяные горы? Я решительно не понимаю, как это оно так…

– Да, – возразил Сондерс. – Немало людей и с головами не вашей чета долгое время работали над тем, чтобы объяснить, как образовались ледяные горы. Но если у вас есть глаза, то вам нетрудно увидеть с первого взгляда, как они образовались. Видите ли вон там к северо-востоку высокие утесы? Ну-с? Их покрывают огромные массы льда, образовавшиеся от того, что снег растаивал и замерзал на них в течение долгих лет. Когда они сделаются слишком тяжелы, чтобы держаться на утесах, они падают в море и уносятся им в виде ледяных гор. Но самые большие из этих гор образуются у подошвы глетчеров. А знаете ли вы, Мивинс, что такое глетчеры?

– Нет, сэр, не знаю.

Лейтенант вздохнул.

– Это, Мивинс, громадные скопления льда, который образовался вследствие замерзания и таяния снега в продолжение целых столетий. Ими на пространстве целых миль покрыты горы Норвегии, Швейцарии и многих других стран на земле. Иногда они скатываются вниз и наполняют собой целые долины. Я видел в Норвегии глетчер, который наполнял собой долину в восемь миль длины, две мили шириной и семьсот или восемьсот футов глубиной; и это был только крошечный кусок глетчера, потому что я слышал от людей, проходивших по нему, что он покрывает скаты гор на пространстве более чем в двадцать миль, и они так же велики, как ледяные поля, поверхность которых покрыта шероховатым жестким снегом.

– Вы, должно быть, шутите, сэр, – сказал изумленный Мивинс. – И они никогда не тают?