Глава 7.

Напряжение нарастало – Свят ехал впереди, но, казалось, что даже его спина источает презрение. Нина пыталась убедить его сменить гнев на милость, но он огрызался в ответ. Её терпение иссякло после того, как Свят рявкнул:

– Как ты могла позволить такое под сводами церкви?!

У Нины нет ответа, как и не было выбора в тот день, когда Варна вернулась на святую землю в компании обескровленного Дария. Все свершилось без участия Нины, Гореслав взял ситуацию в свои руки и не позволил наставникам вмешиваться.

– Хватит сверлить взглядом его спину. – Дарий откинул волосы с лица. – Твои мысли пронзают мою голову.

– Если бы у меня был выбор, я бы не позволила тебе слышать их.

– Ты должна была отшутиться, но, как обычно, испортила мою попытку разрядить обстановку.

– Перед встречей с остальными нельзя расслабляться. – Варна повернулась и посмотрела в его безмятежное лицо. – Ты не волнуешься?

– Нет. – Он покачал головой. – Посмотри на меня, как я могу…

– Боже! – она раздраженно пришпорила лошадь. Дарий остался позади.

Каждый раз, когда он напоминает о том, что умер, ей хочется ударить его в лицо и однажды, видит Бог, она сделает это.

– Проблемы? – осведомилась Слава.

– Никаких, – сквозь зубы ответила Варна.

– Чем вы заплатили за это гнусное колдовство?

– Не твое дело.

– Мы – часть одной системы, я должна знать, мы все имеем на это право. Кто знает, может, вы водите дружбу со Зверем и…

Рывком поводьев Варна заставила лошадь резко уйти вправо. Конь Славы встал на дыбы и девушка чуть не выпала из седла.

– Дикарка! – выпалила она.

Варна похлопала свою лошадь по крупу, показывая, куда Слава может её поцеловать.

– Что будем делать в Торжке? – она нагнала Нину.

– Ждать Взвод и Светозарных. Им потребуется время, чтобы приехать. Пока ждем, будем работать. Уверена, в окрестностях завелось достаточно жути. От тебя несет паленой плотью, – заметила Нина.

Прежде чем покинуть Моррей, они подожгли церковь. На свой страх и риск вернулись в город, но не встретили сопротивления – туман исчез. Никто не помешал им прочитать молитвы, посмертно отпускающие грехи погибшим.

Варна долго смотрела на занимающееся пламя, а перед глазами всплывали обезображенные тела. Скольких детей ведьмы обрекли на мучительную, позорную смерть? Они не щадят никого, чем моложе душа, которую они пытаются извратить, тем лучше. Зверь любит детей.

Есть в этом что-то постыдное, греховное, такое же, как сама природа Зверя. Он упивается возможностью портить детей, обожает, когда праведники сходят с намеченного пути. Ему не нужны обычные жертвы, не нужны люди, готовые идти за ним по своей воле. Он любит смотреть на то, как гниет некогда чистый дух, как сомнения превращаются в вероотступничество. Зверь играет в игру, а Бог смотрит на это и предпочитает не вмешиваться.

Торжок – грязный серый город, в котором сходятся три большие дороги: южная ведет в Клюквенную Падь, северная – к диким землям и болотам, восточная – к границе с княжеством. Из-за этой особенности Торжок называют «сквозным городом», потому что все проезжают сквозь него, лишь ненадолго останавливаясь. Бытует мнение, что настоящих жителей в Торжке нет, что каждый человек – чужак, который рано или поздно уедет.

Если члены Мрачного Взвода легко могут затеряться среди измученных путников, то светлые плащи Светозарных привлекают внимание зевак и горожан, праздно шатающихся по улицам.

– А вы не торопились, – сказал мужик в засаленной рубахе и сплюнул. – Еще и белые плащи, ну, надо же…

– Рассказывай, – резко потребовал Свят.

– Дак, что рассказывать то… Три недели как скотина дохнет, еще и хворь неведомая выкосила стариков. – Мужик почесал бороду. – Ты справишься, юнец?

Слава спрыгнула на землю и толкнула мужика в грудь. Тот зашатался и стало ясно, что он успел приложиться к бутылке, и не один раз.

– Баба! – удивленно икнул он. – А волосы твои где?

Слава провела рукой по короткому ежику и еще раз толкнула мужика. На этот раз он упал на мешки с картошкой, но глазеть на нее не перестал. Девушка занесла руку для удара, но Добрыня свистом остановил ее.

– Кто старший в городе? – спросил он.

– Дак на вече решаем все, – пробормотал мужик. – А так, наверное, Вацлав. Он там, – он махнул рукой в сторону, – разбирается с недовольными.

Они оставили мужика сидеть на мешках и двинулись дальше. Довольно скоро Варна увидела толпу людей, вернее, сначала она услышала гул недовольных голосов, и только потом увидела горожан, столпившихся у входа в дом.

Добрыня растолкал зевак и ропщущих, махнул рукой, мол, путь свободен, и Светозарные спешились. Нина проводила Свята задумчивым взглядом.

– Что не так? – спросила Варна.

– Неприятно мне у него под каблуком быть, – проворчала Нина. – Я же вырастила его, а теперь он командует нами.

– Но Святой Полк ведет не он, – напомнил Дарий. – Кто сейчас их лидер?

– Если Гореслав умер, значит… – Нина задумалась.

– Радомир, – сказала Слава, проходя мимо. – Пойдемте.

– Гордыня – это грех, – напомнила Нина, но девушка лишь фыркнула.

Отношения с Ниной у них испортились в тот момент, когда из-за них она, Мстислав и Тихомир оказались в рядах Мрачного Взвода. Они должны были присоединиться к Гореславу и надеть белые плащи, но лишились этой возможности.

Свят затолкал Вацлава в дом и захлопнул за ними дверь. Мужик затравленно смотрит на них, пятится, остановился только уперевшись задом в стол.

Варна сложила руки на груди, Дарий привалился к косяку, Светозарные обступили беднягу и нависают над ним.

– Рассказывай, – потребовал Свят.

– А что рассказывать-то? – проблеял мужик. – Что-то завелось тут, ей-богу, скот дохнет, видели людей? Пришли требовать от меня ответа, почему я ничего не делаю. А что я могу сделать?! С топором на тварь кинуться?!

– На какую тварь? – спросила Нина.

– Да есть тут… – мужик испуганно огляделся, будто боялся, что их подслушивают. – Ходят слухи, что в лесу завелось что-то. Кто-то даже видел его – огромная тварь, на голове рога, а на теле ни куска мяса нет! Только кости.

Варна и Дарий переглянулись. О таком им слышать еще не приходилось, а повидали они всякого. Скорее всего, люди просто пытаются объяснить себе природу болезни, вот и придумывают небылицы. А может, кто-то использует морок, чтобы скрыть за ним свои темные дела.

– Покажи нам дворы, где погиб скот. – Нина поправила меч за спиной и подошла к двери.

– Бери этих двоих и проверяйте дома, – сказал Свят. – У нас есть еще дела.

– Не нужно меня за дуру держать, – прорычала Нина. – Думаешь, я сразу не поняла, что Святой Полк своих на такие плевые дела не отправляет? Говори, мальчишка, что вы здесь ищете?

Щеки Свята покрылись красными пятнами. Варна с удовольствием отметила, как ему неприятно обращение Нины, но он не дрогнул, только покраснел.

– Идите, – с нажимом произнес он. – Это дело Светозарных.

Возразить они не могут – Святой Полк имеет право командовать Мрачным Взводом, так как в их рядах служат воины, отмеченные патриархом. Членов Взвода к его покоям и близко не подпустят.

– Как думаешь, кого они ищут? – спросил Дарий.

– Ведьму, – сразу ответила Нина. – Зачем еще им покидать церковь?

Она презирает их, вдруг поняла Варна. Она посмотрела на бывшую наставницу и увидела горечь, отразившуюся на её лице. Пока они, члены Взвода, живут в вечном изгнании, скитаясь от одного города к другому, Святой Полк не пачкает руки, только проповедует новую религию, несет Божий промысл, наказывая тех, кто сопротивляется новому Богу слишком долго.

– Мы трижды встречались с ними, неужели они вернулись? – спросила Варна, ни к кому конкретно не обращаясь.

– Черная Падь – не пекло, выбраться оттуда не составляет труда, – ответила ей Нина. – Мы прогнали их, но не истребили, да и как истребишь легион подручных Зверя, если он постоянно создает новых?

– Какой невыносимо печальный диалог, – прошептал Дарий.

– А у тебя, как я вижу, настроение хорошее? – язвительно осведомилась Варна.

– Получше, чем у некоторых, – улыбаясь, ответил он.

– Иногда я жалею, что не оставила тебя умирать.

Это ложь. Никогда она не жалела о том, что совершила, никогда не допускала мысли, что могла оставить его в том лесу, и Дарий знает об этом, потому что чувства у них общие. Легко было принять решение спасти его, сложности начались, когда он открыл глаза.

Они обыскали двор, на который указал Вацлав, опросили хозяев и ушли ни с чем – скот действительно сдох, но трупы животных давно предали огню и смотреть оказалось не на что.

Варна стряхнула солому, налипшую на брюки, выпрямилась и сказала:

– Ведьминых мешочков нет.

– Давно пора завести ярчука¹⁴, – вздохнула Нина. – Не в моем возрасте на коленях ползать.

Светозарные просто избавились от них, это и дураку ясно. Отправили проверять пустые хлева, тогда как сами явно занимаются чем-то поинтереснее.

– Я найду их. – Варна уверенно зашагала прочь от дома.

– Они отправят тебя обратно! – выкрикнула Нина.

– Пусть попробуют!

Она не злится, вовсе нет, но не позволит вытирать о них ноги. В конце концов, они со Святом ели за одним столом десять лет, и пусть сейчас он стал командиром небольшого отряда Святого Полка, она его не боится.

В груди заныло. Она потерла ребра и сжала зубы. Ну, конечно, Нина решила оставить Дария при себе, совершенно не заботясь о том, что их разрывает изнутри, когда они отходят друг от друга. Врагу не пожелаешь испытать ту муку, которую испытывает человек, когда от него отрывают душу.

Лошадей Светозарных она увидела перед маленькой церквушкой и закатила глаза – они что, помолиться решили?

Она вошла внутрь и прислушалась – обманчиво тихо, но, если напрячь слух, можно услышать, как кто-то ходит внизу.

Варна припала к каменной кладке и приложила ухо к полу. Точно, сомнений нет – там кто-то есть. Она встала и подошла к кафедре, с которой обычно вещают священники. Её сдвинули в сторону, открыв проход в полу – крышка люка откинута, темнота внизу дрожит в свете факела. Такие схроны есть во многих церквях – здесь хранят иконы и все то ценное, что имеется в приходе. Злые люди то и дело пытаются обокрасть дома Господни и поживиться, поэтому духовенству приходится идти на такие меры. Настораживает только одно – запах. Он не предвещает ничего хорошего.

Варна спрыгнула вниз и пошла на свет. Под кафедрой оказался целый тоннель, ведущий прочь из церкви. Свет падал из комнатки, вход в которую можно легко пропустить, если не искать его намеренно. Она заглянула внутрь и увидела Свята, который склонился над кипой бумаг, разбросанных по полу.

– Как дела? – осведомилась она и хмыкнула, когда Свят вздрогнул от неожиданности.

– Что ты тут делаешь? – он не злится, но смотрит настороженно.

– Неужели ты думал, что я буду ползать по сараям в поисках доказательств колдовского вмешательства? – она вошла в комнату.

– Где он?

– У него все еще есть имя. – Она повертела в руках книгу в истлевшем переплете и бросила её обратно в общую кучу.

Свят предпочел проигнорировать её замечание.

– Вы можете находиться далеко друг от друга? Как?

– Не можем. – Варна улыбается, но понимает, что это выглядит как вымученная гримаса. – Мой ответ за твой ответ, – предложила она старую игру.

– Идет. – Неожиданно согласился Свят и вернулся к бумагам. – Я жду.

– Чем дальше друг от друга мы находимся, тем сильнее натягивается связь, тем больше боли она причиняет нам обоим.

– Но, тем не менее, ты здесь одна.

– Один вопрос, Свят. – Она выглянула в тоннель. – Что вы здесь ищете?

– Местный диакон, – нехотя начал Свят, – вызывает подозрения.

Она с любопытством уставилась на него. Ну надо же. В рядах священнослужителей завелась крыса?

– Какие подозрения?

– Один вопрос. – Он повернулся к ней. – Каково было лишиться души, Варна?

Она усмехнулась. Наверное, он ждал от нее иной реакции – криков, гнева, возможно, даже удара, но она изменилась. Его колкости больше её не трогают.

– Нестерпимо больно, Свят, – в тон ему ответила Варна. – Что за тварь ходит за тобой по пятам?

А вот он такой низости от нее не ожидал, даже руку к щеке прижал, будто она его ударила. Смотрит волком, в глазах мечутся искры. Поделом тебе, милый друг, поделом.

– Забудь. – Она махнула рукой. – Что вы здесь нашли?

– Ничего кроме старых записей и книг. – Нго голос звучит глухо.

– Здесь воняет смертью. – Она втянула носом влажный воздух подземелья.

– Правда? Ничего не чувствую, только сырость. Ты учуяла это благодаря своим особым способностям?

Она окинула его презрительным взглядом и вышла в тоннель. Что с того, что он прав? Да, её слух и обоняние – это результат произошедших с ней изменений, а еще это не его дело. Свят удивительно бесстрашен для человека, который скрывает от Святого Полка живую тень, которая совсем не похожа на Божественный дар.

Чем глубже в тоннель она заходила, тем отчетливее становилась вонь. Где-то здесь спрятано что-то очень нехорошее, что-то…

– Проклятое пекло! – выругалась она.

Тоннель закончился тупиком – каменной стеной, на которой кого-то распяли. Тело, прикрепленное к кладке железными браслетами, иссохло и стало похоже на вяленую рыбу, но остатки одежды говорили сами за себя.

– Эй! – крикнула Варна, приподнимая орарь¹⁵, вернее то, что от него осталось. – Кажется, я нашла вашего диакона!

Когда Свят подошел ближе, его лицо не просто исказилось – его перекосило от отвращения. Он резко сдернул с трупа орарь и бросил его на пол.

– Уходим.

– Кто его убил? – Варна едва поспевает за ним.

– Сейчас узнаем. – Тон Светозарного не предвещает ничего хорошего.

Краем глаза Варна заметила, что тень Свята отстает от них, то и дело оглядывается, а потом она и вовсе встала на четвереньки и припустилась следом.

Десять лет в компании мертвеца – это достаточный срок, чтобы перестать бояться. В детстве вид этой сущности привел её в такую истерику, что Гореславу пришлось на руках тащить её в церковь, орущую и брыкающуюся. Теперь ей интересно, что это за тварь, и почему она привязана к Святу.

Белый плащ мелькал то тут, то там, Свят мчался сквозь толпу, расталкивая нерадивых зевак. Чем дальше они отходили, тем сильнее болело в груди. В какой-то момент Варна поняла, что теряет зрение – перед глазами не плыло, картинка просто меркла, словно на глаза опустилась темная вуаль.

– Свят! – крикнула она, но её крик утонул в людском гомоне.

Сердце бьется так медленно, будто вот-вот остановится. Варна прижала руку к груди и принялась считать его удары. Один, два…пять… Медленно, слишком медленно. Кончики пальцев ледяные, в ногах слабость, она сделала шаг назад, а за ним еще один, и еще, пока плащ Свята не скрылся из виду.

Потом она бросилась бежать. Боль внутри превратилась в адское жжение, как будто кто-то приложил раскаленное клеймо к тому месту, где раньше была её душа. Проблема в том, что она не знает, куда пошли Нина и Дарий – Вацлав повел их к очередному дому, в котором умерла вся скотина.

Улицы Торжка превратились в расплывчатое пятно, ноги несли её вперед, но легче не становилось, а это значит, что Дарий не приближался, возможно, каждый шаг разделял их еще больше.

Кто-то толкнул ее, но она даже голову не подняла. Тело совсем ослабло, разум затуманился. Ей вдруг показалось, что впереди она видит церковь, их церковь, ту самую, под крышей которой они с Дарием выросли. Постройка из грязного серого кирпича, на стенах потеки, оставшиеся после дождей, невысокая колокольня и крест, отбрасывающий тень на землю у входа.

А потом она увидела его – высокий, худощавый, совсем юный. На нем почему-то сутана¹⁶, скрывающая тело от горла до пяток, черная, в ней он выглядит совсем как Мстислав.

– Дарий! – выкрикнула она и остановилась.

Он обернулся, увидел её и заулыбался, махнул рукой, подзывая ближе. Сколько лет она не видела румянца на его щеках? Слезы навернулись на глаза, ноги понесли её вперед, к нему, к дверям, за которыми пахнет ладаном и свечным воском. Белый воротничок на его шее выглядит как ошейник.

Дарий что-то говорит, но она ничего не слышит. Варна подергала себя за мочку в надежде, что уши просто заложило, но ничего не изменилось. Он говорит и говорит, а она не слышит его. Дарий склонил голову к правому плечу и улыбнулся странной, пугающей улыбкой. Она заметила, что его резцы длиннее, чем обычно. Внутри неприятно заныло.

«Я в Аду» – вот, что он повторяет, она смогла прочитать это по его губам.

На лбу Дария появились раны, такие же, как у Христа – крошечные порезы от терний.

–…и, сплетши венец из терна, возложили Ему на голову и дали Ему в правую руку трость¹⁷, – от этих слов на языке осталась горечь.

Раны начали кровоточить. Багровые капли стекают по лбу, катятся вниз, по переносице, стекают на брови, с них капают на щеки. Дарий больше не улыбается, его глаза, начинают блекнуть.

– Пожалуйста, – она тянет к нему руки, но не может коснуться его, – прости меня.

Сутана истлела, густые темные волосы поредели, глаза запали глубоко в глазницы. Его кожа превратилась в тонкий пергамент и потрескалась. С каждым мгновением разложение становится все заметнее. Варна сама не поняла, когда отвернулась, не в силах выносить это зрелище.

– Варна!

Сквозь морок и боль, расходящуюся по телу, прорвался голос, его голос, настоящий, живой!

Она обернулась – нет больше церкви, только узкая грязная улица, а впереди стоит Дарий, их разделяют несколько десятков шагов. Она чувствует его боль и смятение – эти чувства они тоже делят поровну.

Ноги ватные и не слушаются, но она все равно бежит к нему, а он – к ней. Она вцепилась в его плечи и боль начала отступать, удушье прошло, зрение снова стало ясным. Дарий сгреб её в охапку и сжал. Их трясет так сильно, что зуб на зуб не попадает, от него пахнет тленом, но этот момент все равно лучшее, что произошло с ней за день.

– Никогда больше, – хрипло заговорил Дарий, – не уходи так далеко.

Она мотает головой, будто ей снова десять лет, давая молчаливое обещание никогда так больше не делать.

Много лет они сражаются с нечистью, что лезет из Черной Пади, смотрят в глаза смерти и чудовищам, порожденным больным воображением ведьм и Зверя, но настоящий животный страх испытывают только при расставании.

«Невозможно лишить человека души и заставить её бродить по свету вне его тела» – сказал Мстислав, но оказался неправ. Вот она – Варна, а вот он – Дарий, и только вместе они становятся настоящим человеком, таким, каким задумал его Господь.