Но только если представить себе, что перед тобой, вместо человека из плоти и крови, – бездушная кукла, оболочка, наполненная красной жидкостью, которую надо выплеснуть наружу, чтобы твои друзья жили.

Сергей колеблется лишь секунду. Ему уже приходилось убивать людей. В первый раз его просто навели на цель, и Винт скомандовал: «Огонь!». И человек, точнее существо, когда-то им бывшее, закутанное в смердящие лохмотья, тонко взвизгнув, уткнулось в гниющий труп собаки, который оно с упоением жрало на свалке.

Выродки. Все те, кого Колесников выкинул из Убежища. Больные, старые, слабые, трусливые, ленивые. Тот, кто в новом мире оказался просто ненужным, или слишком тупым, чтобы принять правила новой игры под названием «убивай, чтобы жить».

Чистильщики изредка наведывались на свалку, расположенную на окраине Подольска, в наш, как они говорили, тир, пострелять по живым мишеням, потренироваться, и заодно выпустить пар, чтобы не прибить кого-нибудь в Убежище.

В тот раз Сергей хорошо запомнил слова Винта, лежащего вместе с ним возле окна многоэтажки и смотрящего в бинокль на свалку, ставшую вторым домом для выродков.

– Я должен знать, что, когда придёт время, ты сможешь выстрелить в человека, – чистильщик смотрит на пацана, у которого дрожит ствол винтовки. – Это тебе не собак валить. Просто выбери, чья жизнь для тебя важнее, твоя, – Винт приставляет к голове Сергея ПМ, – или их, – чистильщик кивает в сторону свалки, откуда доносится яростный гвалт и визг дерущихся из-за куска собачатины выродков. – Считаю до пяти, и ты или стреляешь вон в ту тварь, с патлами, похожую на бабу, или твои мозги растекутся в противогазе.

– Один, – начинает Винт.

Сергей пытается унять трясущиеся руки.

– Два, – чистильщик вжимает ствол пистолета в затылок пацана с такой силой, что Сергею кажется, что дуло уперлось в лысую башку, холодя металлом кожу.

– Три. Я не шучу, сука! Стреляй! – орёт Винт.

Сергей, к ужасу для себя осознаёт, что «сломать» его оказалось куда как легко. Всего-то, – поставить на кон его жизнь, против жизни выродка. В груди зарождается волна ненависти. В первую очередь к самому себе. Вся бравада, напускная уверенность, мигом улетучиваются, когда ты осознаёшь, что девять граммов свинца перевешивают всё человеческое, выпуская наружу зверя, готового на всё, лишь бы выжить.

Заставив себя глубоко вдохнуть, Тень задерживает дыхание. Как учили. Только там были мишени, а здесь – живой человек, пусть и обречённый на смерть из-за передоза радиации.

– Четыре! Стреляй! Она же тебе никто! Ты даже не знаешь, как её зовут! Это же тварь. Выродок! Зачем им жить?! Она и так скоро сдохнет! Убей её! Избавь от мучений! Ради себя!

Слова Винта, точно удары молота, лупят по голове Сергея. Мир суживается до размеров линзы снайперского прицела. Ствол «мосинки» уже не дрожит. Прицельный пенёк намертво приклеивается к голове жертвы.

«Господи, если ты слышишь меня, – неожиданно для себя молится Сергей, – прости! У меня нет выхода. Господи, только прости меня!.. Прости…»

Злость как поток воды, прорвавшийся сквозь дамбу, захлёстывает пацана. Хочется провалиться сквозь землю, или вскочить и бежать сломя голову. Желание жить перевешивает, даже если для этого придётся убить.

Выстрел. Вскрик. Женщина валится в мусор. Выродки, что-то крича, бросаются врассыпную. К горлу Сергея подкатывает тошнотворный ком. Пацан смотрит на Винта.

– Хороший выстрел, – чистильщик, убрав пистолет от головы Сергея, подносит бинокль к глазам, несколько секунд смотрит на свалку, неожиданно хмыкает и говорит:

– А теперь добей её!

– Чего? – переспрашивает Сухов.

– Сам взгляни, – Винт тихо смеётся, – тебе уроком будет.

Сергей смотрит в прицел, фокусируется и холодеет от ужаса, видя, что женщина, в которую он выстрелил, всё ещё жива. Корчась от боли, она, сжавшись калачиком, лежит на боку, зажав рукой рану на животе.

– Добей её! – шипит Винт. – Избавь от мучений. Живо!

Сергей кивает. Пальцы дрожат. Картинка подёргивается туманом. Сухов концентрируется. Не важно, что будет потом, главное, что ты сделаешь сейчас. Матеря себя последними словами, Сергей, видя полные боли глаза женщины, которые теперь снятся ему каждую ночь, заставляет себя выстрелить.

Бах!

Пуля попадет женщине в лоб. Мозги несчастной выплёскиваются на обглоданную тушу псины.

– А теперь смотри, что дальше будет, – Винт продолжает смотреть в бинокль, – только не отворачивайся, а то зубы выбью.

Проходит несколько минут. Сергей видит, что выродки, осмелев, сначала один, затем другой, вылезают из нор и укрывищ. Со стороны кажется, что свалка оживает, шевелится, как гниющее мясо, пожираемое червями. Выродки, пригибаясь, прячась за картонными коробками с разбитой бытовой техникой и давно сгнившими отходами, шаг за шагом приближаются к убитой.

– Представляю, какая там вонь, – Винт пихает Сухова кулаком в бок, – не вздумай сейчас стрелять, самое интересное начинается. Кушать подано!

Сергея, от осознания того, что сейчас произойдёт, начинает бить мелкая дрожь. Несколько секунд назад Сухов думал, что слезящиеся глаза женщины, точно взирающие на него в немом укоре, та кара, которая будет преследовать его до конца дней, но то, что последовало за этим…

Выродки, вооружённые кто ножом, топором, или просто острым обломком стекла, обмотанным изолентой, окружив труп, деловито, даже обыденно, начали его потрошить. В несколько взмахов расчленив тело женщины, выродки вопя, пихая друг друга и матерясь, похватав куски мяса, засовывают их себе в рот. Хари окрашиваются алым. Самый рослый выродок – бородатый мужик, в два удара топора вскрывает грудную клетку женщины. Затем он погружает руки в грудину и, пошарив там, как в пакете с едой, вытаскивает сердце и начинает его с упоением жрать, вгрызаясь зубами в кровоточащую плоть.

Сергей блюёт прямо в противогаз.

– Не смей сдирать его! – шипит на ухо пацану Винт. – А то дозу хапнешь. Потом почистишься, это нормально, не каждый выдержит такое, а ты смог, прошёл проверку.

Сухов смотрит в глаза чистильщику. Кислая вонь от рвоты смешивается с затхлым воздухом из фильтра. Сергей, проведя языком по зубам, сплёвывает горчащую слюну в маску. Затем, не говоря ни слова, быстро встаёт и, не обращая внимания на окрик Винта, почти навскидку, палит из винтовки.

Гулкое эхо выстрела разносится по пустым коридорам многоэтажки, с потолка сыплется бетонное крошево. Выродок, выронив обкусанное сердце, глухо заорав, падает и начинает кататься по мусорной куче, зажав прострелянное навылет колено.

– Теперь всё, – тихо говорит Сергей, – можно уходить.

Винт внимательно смотрит в глаза пацана, который за эти десять минут словно стал старше на десять лет.

– Уверен? Добивать точно не будешь?

Сухов мотает головой.

– Нет.

– А ты усвоил урок, – смеётся Винт.

– Учителя хорошие были.

Перекинув лямку «мосинки» на плечо, Сергей выходит в коридор. Вслед за ним идёт Винт. Бойцы осторожно спускаются по шатким бетонным лестницам, а им в спину бьёт надрывный нарастающий вопль выродка, которого, зажав в руках ножи и остро отточенные пруты арматуры, с остервенением, заживо разделывают соплеменники…

Страшная картинка мелькает как вспышка молнии. Сергей вспоминает минувшие события как нечто обыденное, ставшее рутиной в новом мире. Сухов прицеливается в собирателей. Готовится стрелять. В спину так в спину. Совести здесь нет места. Мозг привычно подменяет изображение живого человека в прицеле на бездушный манекен, который, лишь по чьей-то злой воле, наделён способностью двигаться и говорить.

Сергей жмёт на спуск.

Бах!

Приклад толкает в плечо, а человек на улице падает на землю. Пальцы поднимают вверх и отводят назад рычаг затвора. Стреляная гильза падает на пол. Перезарядка. Затвор досылает в патронник второй патрон. Секундная задержка. Ствол винтовки смещается чуть левее, бахает второй выстрел. Собиратель, схватившись за шею, с булькающим звуком валится на бок.

Спохватившись, мародёры начинают палить во все стороны. Сергей лишь внутренне улыбается, радуясь тому, что с его способностью видеть в темноте он смог отойти как можно дальше, и собирателям не придёт в голову стрелять в дом, который в ночи так просто и не разглядишь.

«Если только шальная прилетит, – думает Сухов, стараясь не высовываться из-за оконного проёма, – нас так просто здесь не возьмёшь».

Третий мародёр, взвыв, бросается наутёк. Ствол винтовки точно приклеивается к спине человека. Собиратель петляет, старается сбить невидимого стрелка с толку. Сергей ловит его на опережение.

Бах!

Мародёр падает и начинает ползти.

Сухов, глядя на раненого, не испытывает никаких чувств. Словно внутри что-то щёлкает, какой-то рубильник, отключающий эмоции и превращающий Сергея в холодную расчётливую машину, в мозгу которой сами собой появляются поправки на ветер и угол отклонения.

Бах!

Человек затихает.

«Не успел, – Сухов расстреливает людей как мишени в тире, – ну, что, Винт, теперь твой черёд».

Будто услышав слова снайпера, Винт бросает гранату, пару секунд спустя «буханка» взлетает на воздух.

«Прикрою их на всякий случай, – думает Сергей, – и свалю отсюда, а потом поисками Седого с ребятами займёмся».

Через несколько минут, когда смолкает пальба, а над улицей воцаряется тишина, во дворе коттеджа снова мелькает тень. Сергей, осмотревшись, ныряет в дыру в заборе и точно растворяется в темноте…

* * *

– Винт! – доносится из-за угла забора.

В ответ чистильщик, осматривающий трупы мародёров, разбросанные возле дымящегося остова «буханки», вскидывает автомат. Грохает автоматная очередь. Пули барабанят по профлисту.

– Ты чего? – кричит Хлыщ. – Это же Тень!

– Да? – Винт, опустив оружие, делает движение рукой, точно собираясь утереть пот со лба, но, видимо вспомнив, что он в противогазе, застывает в растерянности.

– Эй, там, на вахте, – подчёркнуто громко кричит Сергей, – не стреляйте! Я выхожу!

– Валяй! – устало бросает Винт. Закинув автомат за спину, чистильщик едва слышно добавляет: – Пипец, совсем нервы сдают.

Поймав на себе взгляд Хлыща, Винт харкает:

– А ты чего пялишься?! Откуда я знал, что это он?

– А кто собирателей с тыла завалил, а? – злится разведчик. – От испуга передохли?

– Иди ты! – взрывается Винт. – Без тебя геморра хватает.

– А я вовремя, – подойдя к чистильщикам, к разговору присоединяется Сухов, – хорошо додумался на корточки присесть, а только потом себя обозначить, аккурат над головой прошил, – Сергей смотрит на Винта, затем на тела. – Знатно вы здесь настрогали.

– Ты из дома стрелял? – спрашивает Винт.

– Угу, – бурчит Сергей, рассматривая трупы собирателей.

– Выручил, реально выручил, – начинает Винт. – Прямо медаль тебе надо дать!

По голосу чистильщика Сухов понимает, что сейчас грянет буря.

– А какого хрена, ты так долго где-то шлялся?! – кричит Винт. – И где Седой с ребятами?! Ты ходил на «пятак»?

– Ходил, – цедит Сергей, исподлобья глядя на командира, – только их там нет, поэтому я и рванул обратно, только с тыла обошёл, чтобы гнид нагнуть, которые вас здесь прижали!

Винт открывает рот, чтобы выматериться, но его опережает Хлыщ.

– Седой пропал?

– Да, – Сухов сжимает и разжимает приклад винтовки, – даже следов не осталось, точно в воздухе растворились.

– А гильзы стреляные, кровь, видел чего?

– Неа, – Сергей машет головой, – вообще ничего нет.

– Да ты гонишь! – Винт подходит к Сухову. – Скажи прямо, что не пошел, я тебя пойму, тем более ты нас спас, можно сказать из дерьма вытащил.

– Как было, так и рассказал, – цедит Сергей, – ты меня знаешь. Лучше пойдём и проверим!

– Пойдём!

Винт поднимает с земли потрепанный взрывом рюкзак собирателя.

– Всё, что уцелело, забираем с собой. Живо!

Бойцы, обшарив мародёров, забирают оружие, патроны, и изрядно прибавив в весе БК, идут вниз по улице, на «пятак»…