Да. Я немного нагнетаю. Я, может, и немного волновалась о безумных жильцах. Но это было ровно до того момента, как передо мной предстал сексуальный торс.

Взгляд перемещается на Сару.

– Здесь мы и познакомились с Эйдоном и Фейт. Было чудесное знакомство ровно до тех пор, пока Фейт не сказала мне, что Эйдон ей вовсе не…

«Брат» у меня просто не успевает вырваться. Громкий шум разбившегося стекла, из-за которого пошатнулся стол, привлек внимание к Эйдону.

Этот чертов маньяк воткнул нож в бедную запеченную тушку курицы прямо по середине так, что пробил её насквозь вместе с блюдом, на котором она красиво лежала на листьях салата.

Все смотрят шокировано на осколки от блюда, на курицу с торчащим ножом, а после на Эйдона. Воцаряется тишина, и гребанный маньяк Эйдон (теперь я имею полноценное право его так называть), нервно смеясь, вытаскивает нож из тушки. При чём с неким усилием, как будто кончик ножа ещё и успел войти поверх всего этого в деревянный стол.

– Прошу прощения, – смеётся он, пожимая плечами, – обожаю просто нашу историю.

– Ты поэтому так с бедной курицей?

Ник усмехается, делая небольшой глоток вина.

– Заслушался, – поясняет мой чертов похититель, отправляя мне чересчур красноречивый взгляд. Он так и кричит «тебе конец, если ты продолжишь». – У моей будущей жены идеальный голос.

Сара с мужем мило в один голос растягивают «оу».

– Кэр, – выдуманный жених тычет огромным кухонным ножом в мою сторону, – помоги, пожалуйста, убрать осколки.

Ком подкатывает к горлу.

– Хорошо.

Ну, нет.

Он не может быть настолько отбитым же маньяком. Недели он был просто паинькой, в моём шкафу было всё необходимое для женских процедур, и, как ужасно не звучало, но он и в курсе про даты моей менструации. Хотя, может, я его просто не провоцировала?

Поднимаюсь с места с легкой дрожью в коленях и начинаю собирать осколки, пока Сара со смешком упоминает своё знакомство с мужем.

Кидаю взгляд на Эйдона, который в этот момент кивает в сторону кухни. Он следует туда, а я иду за ним с осколками в руках, словно завороженная.

Ещё бы.

Мои глаза безотрывно смотрят вперёд, потому что гребаный ненормальный несёт с собой нож, сжимая его рукоятку со злостью.

Подхожу к раковине, скидывая осколки в урну под ней. А следом за мной к ней подходит Эйдон. Я тут же делаю большой шаг подальше в сторону.

У него же гребаный нож!

Парень наклоняется над раковиной и моет нож, обращаясь ко мне:

– Тебе нравится играть с огнём?

Прочищаю горло, когда он выключает воду и тянется к полотенцу, поворачиваясь лицом ко мне.

– Ну, что будет от того, что ты им сейчас всё расскажешь? – Слишком медленно произносит Эйдон, опираясь поясницей о край раковины. Руки в такт словам натирают нож полотенцем, а глаза строго за этим следят. – Их телефоны в их домиках. Думаешь, я их выпущу от сюда, если они узнают правду?

Чертов маньяк ухмыляется, и я уже не вижу в нём милого парня с отклонениями, с которым беседовала. Он безумец. Больной и неизлечимый.

– Я…

Слова застревают в горле.

– Неужели… – Эйдон поднимает голову, чтобы взглянуть на меня, и кидает в сторону на столешницу полотенце. – Риск выбраться на свободу одному человеку стоит жизни четырёх?

Пытаюсь проглотить ком, но даже вязкая слюна от переживаний не помогает.

– Кэролайн? Стоит ли твоя попытка освободиться жизни этих милых людей за столом, которые отнеслись к тебе с таким добродушием и верой?

Медленно качаю головой, боясь отвести глаза в сторону.

– Я не прошу много, принцесса. Просто одного чертового послушания. Всё могло было быть хуже, но я достаточно хорошо к тебе отношусь. Ты хочешь увидеть более отвратительную сторону жизни здесь?

Я всего лишь снова качаю головой.

– Тогда мы возвращаемся обратно, и ты улыбаешься весь вечер, показывая всем, как нам хорошо вместе. Да?

Как тут сказать нет? У этого больного до сих пор нож.

Мы возвращаемся за стол и проводим время за ним так, как будто, только что хозяин дома не обещал мне пару минут назад перерезать всех гостей.

Где-то через полчаса "Эффект Эйдона" проходит. Точнее, он усугубляется. Если ещё двадцать минут назад я сидела зашуганной, боящейся сделать малейший вздох. Просто с неугомонной тревогой внутри поддерживала беседу. То сейчас, я напугана новым образом Эйдона в моих глазах так, что готова действовать. Только в этот раз гораздо умнее.

Симпатия интересная штука. Ведь благодаря ей можно легко управлять человеком. Если, естественно, момент подходящий и повод стоящий. Никто не должен ради развлечения пользоваться чужими чувствами, каким бы этот человек ни был.

Стен славный малый. Ведь так говорят? Но, очевидно же, что он разбил не мало женских сердец, и навряд ли чувствует вину. Я не говорю, что Стен должен поплатиться за каждое содеянное, но он хотя бы поможет в благом деле. Спасение трёх жизней от ненормального маньяка в обмен на грехи прошлого. Чем не искупление?

Именно поэтому я уже как пять минут недвусмысленно вожу рукой по колену Стена под столом. И стараюсь вести себя максимально спокойно, поддерживая беседу.

План великолепен, как бы мне не было мерзко от самой себя. Это ради спасения.

Стен выглядит очень взвинченным. И самое время сделать новый ход.

Рука соскальзывает с мужского колена, и я прочищаю горло.

– Простите, я отойду ненадолго в уборную.

– Ну, конечно, милая, – щебечет Сара, и я кидаю взгляд на Эйдона, который занят тем, что снова наполняет свой бокал.

Встаю с места, двигаясь в сторону ванной комнаты первого этажа. И, естественно, на моём лице расцветает победная улыбка, когда я слышу шаги за своей спиной.

Похотливый ублюдок.

Ему даже плевать на то, что я чья-то невеста.

Но мне не выбирать. Нужно максимально осторожно сработать. Поэтому я оставляю за своей спиной дверь приоткрытой.

– Ты что вытворяешь? Ты не усвоила то, что я тебе сказал?

Вопреки всем моим ожиданиям, позади меня встаёт Эйдон, возвышаясь и создавая большую тень. Поворачиваюсь, опираясь о тумбу с раковиной поясницей.

– Не понимаю о чём ты, – мягко произношу, опуская руки на мраморную поверхность.

Парень наступает, оказываясь практически впритык ко мне. С каждым вздохом наши груди практически соприкасаются, но я не меняю своего положения и не замыкаюсь. Так же широко расставленные руки в стороны, выгнутая спина, прижатая к краю тумбы поясница, поднятый вверх подбородок. Наши глаза встречаются, и я вижу в мужском взгляде злобу.

– Все за столом думают, что моя невеста – шлюха, – практически выплёвывает он с раздражением.

– Это они тебе сказали?

Наигранно приоткрываю рот, как будто от удивления.

Куда делся мой страх?

Ну, конечно, он бьется где-то в коленях вместе с сердцебиением.

– Ты не чувствовала, как я тебя пинал под столом?

– Наверное, я не заметила, – уголки губ подскакивают в несдержанной улыбке.

Меня никто не пинал…

Видимо, он пинал не меня.

Это слишком забавно. Если не знать всех подробностей.

Мужчина передо мной готов рвать и метать от унижения, а мне смешно. Ревнивый похититель – это слишком мило. Вполне возможно, что он беспокоится за свой вид в глазах гостей, но мне больше нравится думать в ином русле. Всё-таки, несмотря на события, благодаря которым мы здесь находимся, Эйдон был и есть чёртовым красавчиком, к которому расположены все мои внутренности.

– Потому что твои руки были заняты тем, что трогали член Стена, – практически рычит Эйдон, прожигая меня взглядом.

В моих глазах играют смешки, а в его глазах видно сплошное разрушение. Чёртово вино заставляет меня всё романтизировать.

Я слишком налегла на него после разговора на кухне, ну и когда решила положить руку на чужое мужское колено. Нужно было избавиться от тошноты.

– Не член, а бедро, – губы изгибаются в ухмылке, и Эйдона прорывает.

Парень опускает руки на свободное место между моей талией с двух сторон, склоняясь надо мной. Я по-прежнему внешне уверенно нахожусь в том же положении, каком и была. Только вот то, что наши лица находятся всего в паре сантиметров друг от друга, заставляет всё внутри сжаться. Он же меня не придушит, верно?

– А есть разница?

– Очень большая.

– Ты, получив при них кольцо от меня, этой же рукой трогала под столом чужое бедро, при этом не отводя глаз от другого мужчины.

– Ну и что? Может, я общительная.

– Ты должна была смотреть только на меня.

– Я тебе ничего не обещала, Эйдон.

– Для них ты – моя невеста, так что веди себя соответствующе.

– Это как?

Включить непонимание – самое время.

Эйдон с силой вдыхает воздух.

– Смотри на меня, улыбайся мне, говори со мной и не трогай, чёрт возьми, чужих мужиков под столом. Для этих гостей – ты моя невеста.

– Но на самом деле-то я – твоя пленница, Эйдон. При чём, прошу отметить, свободная. Вдруг, этот мужчина просто понравился мне?

Эйдон усмехается.

– Так же, как и я тебе при нашей первой встрече?

Взгляд на мгновение опускается на его губы. Первая встреча и вправду казалась идеальной. Такое ощущение, как будто я до сих пор чувствую, как горят губы от того нашего поцелуя.

– Ты оказался неудачным, да ещё и маньяком.

– Думаешь, Стен более удачный?

Голова Эйдона опускается чуть ниже, оставляя меду нашими губами ничтожное расстояние, что, сбивает с волны разговора и заставляет сосредоточиться лишь на воспоминаниях того первого вечера. Его губы на моих, его рука между ног.

– Он тоже похищает женщин?

– Только их сердца, а после бессердечно разбивает их, – голос Эйдона становится на полтона ниже.

– Лучше, чем то, что есть у тебя.

– По-твоему лучше разбитое сердце, чем…

– Чем, что? Чем быть взаперти? Думаю, да, – а после чуть тише добавляю, – и никто не сказал, что ты этим не разбил мне сердце.

– А что, – большие пальцы Эйдона касаются с двух сторон моей талии, – оно за такой короткий срок успело стать моим? Тебе так мало нужно?

Я молчу, не желая признавать, что это правда.

– Скажи, Кэролайн, – он надавливает большими пальцами на мою кожу, обтянутую тонкой тканью платья, – наш поцелуй оказался таким же неудачным, как и мой образ?

– Да, – вру я, и Эйдон оставляет между нашими губами всего ничтожный миллиметр.

– Лгунья, – выдыхает он, – уверен, ты не можешь его забыть.

– Тогда бы я не трогала Стена под столом, – гордо отвечаю я, но Эйдон сбивает меня своим взглядом, который не отрывается от моих губ.

– Ты просто хочешь на волю, но вот уверен…

Одна рука Эйдона скользит от талии к низу моего живота, и меня тут же пробивает волной возбуждения, которая отдаётся в сердцевине.

– Всё здесь до сих пор желает меня.