Глава 6

Мэнди

Уже как три недели, как я перестала снимать кольцо на безымянном пальце. Оно словно давило на меня, высасывая жизненную энергию в течении всего дня. Чёртов Томас ещё и выбрал специально слишком заметное кольцо, мой взгляд постоянно падает на него. Хоть вещица на моём маленьком худеньком пальце, она перекрывает мне кислород. Такое чувство, как будто оно обвивает мою шею. Именно поэтому мне было необходимо от него избавляться хотя бы на ночь. Мнимая свобода. Сейчас, я уже не вижу смысла это делать. Что с ним, что без него, я задыхаюсь.

И дело даже не в раздражающем меня Томасе, который то и дело выводит меня из себя. Дело в Эрике. В день помолвки я пообещала ему, что это притворство всего на один вечер, но это затянулось на многие недели. Первое время мне удавалось усмирить его злость своими чувствами. С дня помолвки мы стали близки, как никогда.

В загородном доме его родителей я подарила Эрику самое дорогое, что у меня было в доказательство своих чувств. И с тех пор дарила множество раз. Но чем дальше шло время, тем больше Эрик выходил из себя. Особенно после того, как Томас то меня, то нас с семьёй вывозил на ужины, чтобы сблизиться с нами.

Эрик стал более раздражительным из-за ревности, хотя как я только не пыталась его убедить в том, что кольцо на моём пальце до сих пор есть только из-за необходимости. Каждый раз мне приходилось убеждать его в том, что я не пользуюсь им и не обманываю его. И каждый раз у нас с ним всё больше и больше было недопонимания. Он был единственным человеком не из семьи, с которым я поделилась нашими семейными проблемами, но он не мог меня понять, потому что эмоции застилали ему глаза.

Мы с мамой сидим на летней веранде, но я только и смотрю на наш сад, за которым виднеются живые изгороди лабиринта. Папа решил его расположить во дворе, чтобы гостям на вечерних приёмах было где прогуляться, ещё когда мы с Элоизой были детьми. Знал бы он, что в будущем его младшая дочь, у которой есть жених, будет встречаться там тайком с другим парнем, то наверняка бы пересмотрел эту затею.

– Ты такая молчаливая в последнее время, – говорит мама и ставит чашку с чаем на стол.

– Я просто устала притворяться, мама.

На самом деле я устала смотреть на то, как Эрик страдает.

– Терпение, Мэнди. Осталось совсем немного, – у мамы ни малейшей ноты сомнения в голосе.

– Сколько ещё, мама? Наша семья на первом месте по обсуждению. Они каждый раз всё больше и больше узнают о Томе, чтобы им было о чём поговорить.

– Как только парнишка предъявит мне документы, всё решится.

– А до этого момента мы окончательно упадём в глазах людей? Как мы вообще собираемся ходить на приёмы? – В расслабленной позе на скамье у меня больше не получается сидеть. Поднимаюсь с места, чтобы дать ногам взять на себя хоть часть напряжения. – Эта девушка, Кларисс, ты слышала, что она вчера говорила? Хорошо, что это было хотя бы только при наших близких и семье Адамсов. А что если она что-то подобное выкинет, когда мистер Адамс будет устраивать в их доме приём? Они же пригласят её тоже.

И я сейчас не преувеличиваю. Вчера вечером, когда моя сестра с мужем устроили вечер в честь пола их малыша, Кларисс умудрилась сказать, когда нам с Томасом Арольд Адамс – дядя мужа моей сестры, пожелал не затягивать с детьми, что у Тома настолько шикарный член, что от него невозможно будет оторваться. Даже вспоминая это, у меня в горле появляется тошнотворный ком. А после этого он ещё и возмущался, почему я его пихаю локтем весь вечер. После таких подробностей меня ещё больше выводят из себя его прикосновения.

Мама смеётся, запрокидывая голову так, что её распущенные накрученные светлые пряди немного разлетаются благодаря легкому тёплому ветерку.

– Да уж, девушка своеобразная. Зная, что они с Томом были вместе, я удивляюсь, как он ещё смог посмотреть на тебя.

Мои брови подскакивают вверх.

– Я имею ввиду, что он взял слишком высоко, родная.

– Когда это уже прекратится? – Выдыхаю я, вспоминая свою ситуацию.

– Скоро, Мэнди, я обещаю. Этот мальчишка глуп. Пытаясь угодить всем нам, он просто останется ни с чем.

Мамин телефон загорается, уведомления о звонке. Так как я стою над столом, моё внимание мгновенно привлекает имя, которое высветилось на нём.

Арольд Адамс.

– Почему тебе звонит дядя Джареда?

Мама выпрямляется, поднимая телефоном стола, и встаёт со скамьи.

– Он мне помогает мне в твоём деле. Твой же отец нам не поможет, – губы мамы трогает лёгкая улыбка, и она кивает мне и уходит в дом.

Что ж, с одной стороны странно выглядит то, что дядя лучшего друга Тома помогает моей маме, чтобы разорвать мою помолвку. А с другой стороны Арольд Адамс со своей семьёй годами поддерживали наши традиции чистоты крови. Думаю, ему выгодно, что семья, ставшая им родственниками не будет всеобщим посмешищем.

Последнюю неделю нам с Эриком не удавалось встретиться, даже несмотря на то, что он живёт в соседнем особняке. Кому-то из нас всего лишь нужно пробраться через собственный сад в другой. У Эрика были нескончаемые дела, но сегодня он смог выделить мне свободные минуты. Именно поэтому, когда мой телефон звонит, я думаю о нём. И, доставая телефон из кармана, даже не глядя ещё на экран направляюсь в сад.

И, о моё великое разочарование, потому что, когда я всё-таки смотрю на экран, то вижу злосчастное «Томас» на экране. Резко останавливаюсь, поднимая трубку.

– Что тебе надо, Томас? – Резко говорю я, как только он говорит «ало».

Парень смеётся в трубку.

– О, ты в подходящем настроении. Папочка уже рассказал о поездке?

– Ты пьяный? О какой поездке?

– О, – выдыхает он. – Значит тебе кто-то другой подпортил настроение.

– Да, ты, – четко говорю, поглядывая в сторону лабиринта.

– Я же ещё ничего не успел сделать.

– Ты позвонил, – чувствую, как внутри нарастает раздражение. Я должна идти к Эрику. – Тратишь моё время. Говори, что хотел. Какая поездка? При чём тут мой папа?

Слышу на том конце провода шуршание, как будто постельного белья. Он что ещё в постели? Может он не один?

– Я вчера говорил с твоим отцом, отпросил тебя в поездку со мной.

Я ослышалась?

– Наедине, – добавляет на выдохе он.

Вот ублюдок! Как ему удалось его уговорить?

Томас смеётся, когда не слышит моей реакции.

– Ты лишилась дара речи? Понимаю, – он тихо смеётся. – Каникулы с будущим женихом в другом городе с его семьей. Предвкушаешь?

– Этого не может быть, – бормочу я, не понимая, почему мама тогда была так спокойна сегодня. Если бы она знала, то точно бы предотвратила это. Мама ни за что бы не позволила мне оставаться надолго наедине с Томом, особенно, если это ночевка.

– Очень даже может. Вылет завтра в девять утра, полёт составит 9 часов. Позвонил тебе, чтобы ты собирала вещи. Достаточно информативно трачу твоё время?

– Всё это какой-то бред. Папа не мог…

Или всё-таки мог. В связи с последними событиями, он способен на многое.

– Папа тебя отпустил, Мэнди, – с губ Томаса слетает недвусмысленный стон, и меня пробирает дрожь.

Он совсем идиот? Звонит мне во время секса с кем-то? Звонит своей невесте? Не то, чтобы я ревную, но меня раздражает его поведение. Разве так адекватный человек будет поступать? Томасу двадцать пять, но он ничему не научился стоящему к этому возрасту. Вместо того, чтобы рваться ко мне в мужья, лучше бы подправил свои мозги.

– Да пошёл ты, – шиплю я, и прежде чем бросаю трубку, слышу, как этот подонок весело добавляет своё слово.

– Возьми с собой купальник!

Перспектива остаться наедине с ним или его семьёй меня не радует ни капли. Томаса кто-то же научил быть таким, значит, вполне возможно, что его семья похожа на него. Я тут не могу одного его переварить, а тут он умноженный на… Сколько у него вообще членов семьи?

Женишок раздразнил своим звонком меня не на шутку. Что это вообще было? Акт унижения? Грёбаный ублюдок. Раз уж, вероятнее всего, поездки мне не избежать, то я покажу ему завтра, что значит унижать меня.

До лабиринта я даже не замечаю, как дохожу. К счастью, Эрик тоже только что показался из-за угла. Спасибо, что хоть не опоздала.

– Ты не представляешь, как нужен мне сейчас, – говорю я, и на моём лице расцветает мягкая улыбка. Эрик – лучик света в окружающем меня безумстве.

– Что-то опять произошло? – Выдыхает он, приближаясь ко мне. Парень обнимает меня, но эти объятия не такие как раньше. Мне вообще кажется, что с каждым разом они становятся всё холоднее и холоднее.

– Жду-не дождусь, когда этот ужас закончится, – шепчу, поднимаясь на носочки перед ним, чтобы подарить ему лёгкий поцелуй.

– Что случилось, Мэнди?

Парень обхватывает мои щеки, всматриваясь в мои глаза.

– Папа отправляет меня в поездку с Томасом к его семье. Мне придётся завтра улететь с ним, – расстроено бормочу я. И сейчас, я как никогда благодарна за то, что хотя бы перед каким-то человеком могу раскрыться по-настоящему. Пока, конечно, Эрик не меняется в лице, и не бросает резко мои щеки.

– Эрик…

Кажется, в моём голосе болезненное разочарование.

– Твою мать, Мэнди. Вот именно, твою мать! Ты говорила, что нужно немного подождать, и твоя мама всё решит. И где же?

Парень делает шаг назад от меня, как будто он только что случайно обнимал прокаженную.

– Она говорит, нужно ещё немного…

Без боли на Эрика не взглянуть. Он сжимает руками свои волосы, оттягивая их.

– Вы их меня дурака делаете? Хотите сделать посмешище? – Злобно срывается с губ моего любимого. Это боль говорит в нём. – Потом что? Подождать твоей свадьбы? Да?

– Эрик, пожалуйста, мне итак не легко…

– А мне? – Безумно смеётся он. – Мне легко смотреть, как этот ублюдок возится вокруг тебя? Как касается тебя?

– Я понимаю тебя, – расстроенно бормочу я. – Но я ничего не могу поделать.

– Пусть твоя мама что-то сделает. Или Кэтрин Кромфорд только на словах в обществе такая грозная?

Эти слова для меня, как стакан холодной воды, выплеснутый в лицо. Огонь злости на Томаса ещё не успел погаснуть, как Эрик, вместо того, чтобы укрыть меня в убежище своих рук, льнул туда бензина. Язык за зубами мне не удаётся удержать.

– А что же с твоим мужским словом, Эрик? Или ты только на словах в постели такой смелый? Если бы ты рассказал своим родителям раньше, соизволил бы попросить моей руки, то ничего этого бы и не было.

Эрик замирает, как будто моя очередь была плеснуть ему воды в лицо и отрезвить его.

– Как будто так легко сказать родителям, что я хочу жениться на тебе, – как будто с брезгливостью выплевывает он.

– И что это, чёрт возьми, значит?

– Ты смеешься, Мэнди? Да твоя семья из всех самая неудачная.

Не могу поверить своим ушам, что слышу от Эрика. От Эрика, который пару месяцев назад мне говорил о своей безграничной любви и желании построить со мной семью.

– Твоя сестра дважды вдова и, видимо, охотница за деньгами, раз уж так вышло. Удивительно, как с Джаредом ещё ничего не произошло, – продолжает он, глядя на меня. – Твой папаша проиграл весь семейный бизнес и не вылезет из долгов. Твоя мать одна из жутких стерв нашего общества, а ты продалась Томасу Харту за какие-то деньги. Кстати, а он знает, что его невеста всё это время лежала под другим?

Парень наигранно усмехается, и я, сокращая между нами расстояние, отвешиваю звонкую пощечину ему.

– Прикуси свой чертов язык, Эрик, – шиплю я, хотя на моих глазах наворачиваются слёзы от обиды. – В тебе наверняка говорит сейчас злость, и после ты пожалеешь о своих словах. Не смей говорить даже больше ничего.

Эрик потирает свою щеку, размыкая губы. Он не смотрит прямо на меня, избегает взгляда. Кажется, что вероятнее всего, он уже жалеет о сказанном, но мне плевать. Этих слов я никогда бы не хотела слышать от него.

Поджимаю губы, чтобы сдержать свои эмоции и не разрыдаться перед ним.

– А теперь уходи, – еле как нахожу в себе силы промолвить это.

– Мэнди, – наконец-то выдохнул он, пытаясь привлечь моё внимание.

– Проваливай, Эрик, – обессилено говорю, поднимая на него глаза полные не выплаканных слёз.

– Мэнди…

– Эрик, не сейчас. Я хочу побыть одна.

– Хорошо, – сдаётся он, отворачиваюсь. – Мне пора на тренировку, надеюсь, мы вечером поговорим.

Только когда Эрик пропадает из виду, я даю волю своим слезам. Наплевав на свои бежевые брюки, я опускаюсь на землю, обхватывая свои колени руками. Я и раньше слышала нелестные отзывы о своей семье, причём довольно часто. Особенно, когда дело касалось моей сестры. Но я всегда старалась уравновесить взгляд на нашу фамилию, пытаясь быть идеальной. Плюс, я не хотела, чтобы меня так же, как мою сестру запирали за непослушание. Но не одни слова не приносили мне столько боли, сколько слова Эрика сейчас.

Я никогда не могла подумать, что Эрик, мой Эрик, заговорит точно так же, как и все люди нашего общества. Неужели он правда так думает? Эрик всегда был моим спасительным кругом, свежим глотком воздуха. Я находила в нём успокоение, но, видимо, ничто не может были вечно. Мой Эрик перегорел от ревности и боли, и во всём происходящем виноват лишь один человек – Томас Харт. По моим глазам стекают слёзы, а сердце с каждым судорожным вздохом только больше наполняется ненавистью к нему.