– Бабуля, ты плачешь? – Ясиана подошла к старой Нирсе, скребущей большой котёл, и обняла её. – Тебе тяжело? Ты отложи посуду, а я сейчас закончу с тестом и быстро выскребу все котлы и сковородки!

– Ну что ты, Ясенька, какие тебе теперь котлы! Тебе рученьки беречь нужно. Не обращай внимания на меня старую, это я так, от счастья плачу.

Несколько минут каждая делала своё дело. Бабка яростно скребла пригоревший котёл, стараясь противным скрипом заглушить всхлипы, а внучка замешивала тесто. Тесто полагалось месить самой счастливой женщине в семье, ибо только у счастливой бабы получится хороший хлеб. А кто, как не Ясиана, была самой счастливой не только в семье, но и во всей Благодатной Долине. Сам Повелитель Коррес Гайтарод избрал её своей невестой. Отец Ясинки – простой крестьянин Ядрет Рутенга – уже даже получил часть причитающегося за неё выкупа. И вот теперь девушка была освобождена от работ в поле, вместо неё туда пошла Рута – беременная жена старшего брата, именно она раньше пекла хлеб в их семье. Но разве сравнится счастье беременной бабы со счастьем невесты самого повелителя!

– Бабушка, – вновь заговорила Ясиана, – уж тебе ли меня не знать! Я же чувствую, когда человек счастлив, а когда у него горе! Сейчас я даже чувствую, что не ноги или спина у тебя болят, а сама душа плачет. Ты уж лучше расскажи мне правду, а то я начинаю переживать вместе с тобой.

– Ох, Ясенька, – бабка оставила тяжёлый котёл и присела на лавку. – Так и быть, расскажу я тебе тайну не мою. Имеешь ты право её знать. А я, да что я! Зажилась уже на этом свете, да и заплатила сполна уже за всё. Доченькой своей заплатила.

– Бабушка, но у тебя же одни сыновья?

– Была и доченька у меня. Да только уж двадцать лет как отдали её замуж за Корреса Гайтарода. И не стало у меня с тех пор доченьки, – Нирса тяжело вздохнула.

– Бабушка, испокон веков так повелось, что каждые пятнадцать-двадцать лет повелитель Долины выбирает себе новую жену. Он же вечно молодой! И жена ему молодая нужна. А старая, коли пожелает, домой к тому времени вернётся, а нет, то остаётся в его замке доживать свой век в неге и богатстве. Это же каждый младенец знает!

– И про многих жён ты знаешь, которые вернулись?

– Но кто же из неги и богатства к нашей тяжёлой работе возвращаться-то захочет, бабушка?

– Вот и Исинга моя так думала. Тоже счастливая ходила. Как же, сам повелитель берёт её в жёны! И меня её счастьем накрывало. Связь у меня с ней была душевная, Ясенька. Чувствовала я каждый порыв её, каждую радость. И горе тоже чувствовала, – бабка тяжело вздохнула, вытерла фартуком набежавшую слезу и продолжила: – Радовалась моя Исинга, пока дня свадебного ожидала, пока в колеснице волшебной ехала, радовалась. До самого вечера радовалась… А ночью её страх чёрный накрыл, и горе сменило её светлую радость. И никогда уже не отпускали они мою девочку. А недавно прервалась наша связь. И понадобилась новая жена проклятому Гайтароду.

– Бабушка, ты хочешь сказать, что повелитель обижает девушек, которых берёт в жёны? И разговоры про то, что они в неге и богатстве живут – обман?

– Зачем же обман? И холят жену повелителя, и лелеют. Люди поговаривают, что только в горничных да камеристках у неё двадцать девушек прислуживает. Всё есть у неё: и одежды, и яства лучшие, это истинная правда. Только за те годы, что живёт его жена в замке, превращается она из юной здоровой красавицы в старуху дряблую, – бабка перестала тереть свой котёл и присела на лавку. – Силы он из девушек тянет, вот что я тебе скажу, внученька!

– Бабушка, ну много ли силы в девушке молодой? Разве ж сравнить её с силой любого мужчины? Скажешь тоже. Ну какая у меня сила?

– Самая сильная сила для него и заключена в девице невинной, в самой её невинности. Её-то и вытягивает проклятый Гайтарод из жены своей. Оттого и вечно молодым остаётся! А как иссушит жену свою до предела, то и требуется ему другая!

– Бабушка, но что же мне тогда делать? – растерянно спросила Ясиана. – Папа уже и выкуп успел потратить на новое стадо и землю.

– А хоть бы и не потратил, не возьмёт уж проклятый Гайтарод обратно деньги те, не больно-то они ему и нужны. Коли выбрал он кого себе в жертвы, то не упустит девицу уже. Только… – старая Нирса замолчала.

– Бабушка, что? Думаешь, я должна сбежать?

– Куда же ты убежишь из нашей Долины, внученька? У нас же все всех знают. А повелитель, он же колдун, он же каждого человека видит колдовскими глазами своими. Выбрал-то он тебя не за красоту. Хоть и не уродина ты, моя лапушка, но Рынька, мельникова дочка, куда как краше тебя будет. Да нет у неё той силы, что у тебя есть.

– Бабушка, ты хочешь сказать, что Рынька не невинна?!

– Не знаю я про то, не бегаю я со свечками за Рынькой. Но точно знаю, что невинность девицы обязательна: и у Исинги моей о том справлялись, и, сама знаешь, тебя о том же спрашивали. А знаешь, внученька, в этом может быть твоё спасение.

– Сказать, что я не невинна?

– Нет, девочка моя. Невинности той лишиться, да так, чтобы повелитель ещё до свадьбы об этом прознал.

– Бабушка, – голос Ясианы дрогнул, – но это же позор на всю жизнь!

– Ты что такое говоришь, старая ведьма! – в комнату вошёл отец Ясианы.

В последнее время Ядрет Рутенга не утруждал себя работами в поле – не дело будущему тестю самого повелителя Долины с землёй да скотиной возиться, для этого бедноты полно, которая за плату управится с его богатым хозяйством. А Ядрет лучше лишний раз расскажет своим многочисленным, особенно в последнее время, друзьям, о том, какой он теперь богатей. Ну, и угостит их всех заодно в кабачке Пайтеса Ладынги, как же без этого, чай, не жмот он какой, как некоторые. При этих его словах все собутыльники дружно кивали головами и косились в сторону добротного дома Хвайна Пирета, который с утра до ночи работал в поле со своими многочисленными сыновьями и никогда ни одной чарочки никому не поставил.

– Папа? Ты уже вернулся? – Ясинка кинулась помочь изрядно шатающемуся отцу добраться до лавки.

– Вернулся. Вернулся я, доченька. И что я слышу? Вы с твоей полоумной бабкой по миру пустить меня собрались?! Хочешь, чтобы семья твоя на улице, в нищете жила? Старая дура плетёт тебе чушь, а ты счастье своё и богатство папкино на её россказни променять хочешь?! – говоря так, Ядрет намотал на кулак длинную косу дочери и с силой стал пригибать её голову к полу.

– Папа, мне больно! – закричала девушка.

– Ядри, что же ты делаешь, покалечишь девочку! – бабка Нирса поспешила на помощь внучке.

– Удумали чего! Денег меня лишить захотели?! А может, и жизни самой?! Что скажет повелитель, когда узнает, что ему девку порченную подсунули?!

Ядрет с силой ударил мать по лицу, та отлетела в угол, ударившись головой об лавку.

– Бабушка! – Ясиана рванулась к затихшей старушке, но отец крепко держал её за косу.

– Хватит с тебя уже с бабкой разговоры разговаривать, научила старая! Посиди-ка, доченька взаперти у меня до свадьбы! Так и ты, и мои денежки целые останетесь!

Отец затащил Ясинку в её маленькую комнатушку на чердаке. Вскоре девушка услышала, как он прибивает доски поверх хлипкой двери в её убежище.

– Папа, папа, я должна помочь бабушке, выпусти меня!

– Так я и выпустил на волю свои денежки, – бурчал отец, спускаясь вниз по крутой лестнице, – а бабка… что-то зажилась она на этом свете! – и Ядрет пошевелил ногой слабо застонавшую мать.

Ясиана услыхала, как снаружи приставили лестницу, и вскоре маленькое оконце её чердака тоже было заколочено.

– Папа, что же ты делаешь, папа?! – Ясинка без сил присела на соломенный тюфяк, служащий ей постелью.

Сбежать, конечно, можно было. Ядрет Рутенга был не очень хорошим хозяином, и не знал или не хотел знать, что несколько досок на чердаке сгнили, и крыша давно требует починки. Но куда бежать? Их Благодатная Долина, конечно же, огромна, но спрятаться от повелителя в ней, действительно, было невозможно. Сбежать, найти кого-нибудь и попросить, чтобы лишили её того ценного, что так важно будущему мужу? Может, какой из знакомых с самого детства парней и согласился бы. Нет! И просить об этом позор. А какой уж позор ожидает её потом! Да и кто согласится сотворить такое с невестой самого повелителя! Выход, выход, он должен где-то быть, как у этого чердака! Вроде бы и не видать сразу, а он есть! Только нужно его найти.

С такими мыслями Ясиана постепенно погрузилась в сон.

***

Наутро внизу послышался шум, затем скрип отдираемых от двери досок, и в комнату вошёл отец.

– Собирайся! – велел он. – Повелитель прислал за тобой экипаж.

Взгляд Ясианы заметался по комнате, невольно задержался на досках, которые она вчера так и не отважилась убрать, чтобы сбежать из дома. Может, ещё не поздно? Отец, верно истолковав её нерешительность, схватил дочь за руку и потащил вниз.

– Бабы помогут тебе собраться, а я уж сам прослежу, чтобы не сбежала, – заявил он.

Всё, что удалось Ясиане и её матери Райге, всегда тихой и забитой женщине, это убедить Ядрета, что повелитель будет гневаться, если узнает, что при одевании и сборах его невесты присутствовал мужчина, пусть и её отец. Он вышел и остался стеречь дочь под дверью. Под окном комнаты были слышны шаги и разговор старших братьев. Они не меньше отца переживали за судьбу выкупа, положенного семье за столь дорогой товар.

– Может, покоришь ты, моё золотко, сердце нашего повелителя, и будете вы жить долго и счастливо, – с надеждой говорила мама, поливая тело дочери водой семи рос, как полагалось. – Ты уж не перечь ему, слушайся его во всём. Будь ласкова с ним, глядишь, и прикипит его сердце к тебе.

– Мама, а ласковой – это как? Как ты меня по голове в детстве гладила?

Помогавшая матери Рута закашлялась, а младшая сестрёнка Ладина, вертевшаяся рядом, даже приоткрыла от любопытства рот.

– Выйдите, – попросила их мать. Невестка и девочка поспешно вышли из комнаты, а Райга продолжила: – Ты уже большая, доченька, и должна понимать, что муж с женой не просто так дом и ложе делят. Ночью муж придёт к тебе и исполнит свой супружеский долг. Ты, главное, не бойся, доченька, все женщины через это проходят. Больно будет только в первый раз, но ты стерпи, а лучше постарайся показать, что тебе приятно то, что он будет с тобой делать. Как бы ни было тебе противно, как бы от него не воняло пивом, а ты постанывай, как бы от удовольствия, он и наполнится гордостью, что сделал тебя счастливой, следующий раз уже и сам постарается сделать так, чтобы тебе хорошо стало. Но и ты, доченька, постарайся.

– Мама, а что делать-то, чтобы ему понравиться?

– Ласково проведи по его телу ладонью, губами, опять же, к его губам прижмись, а дальше он уж сам заведётся и всё сделает. И ни в коем случае не перечь мужу своему! Что делать с женой своей в постели, он сам знает, а от тебя тех знаний он не будет требовать, – мать неуклюже закрыла довольно-таки скользкую тему и стала сосредоточенно надевать на дочь свадебный наряд.

Грубая небелёная холщовая рубаха до пят, сотканная и сшитая руками самой невесты. Поверх неё тончайшая белая нижняя рубаха немного короче предыдущей, её прислал в подарок жених вместе с выкупом. Именно он наутро после брачной ночи предлагал своей молодой жене одну из них: коли приглянулась жена – то тонкую мягкую, а коли нет – то ходить молодке в холщовой, пока не вымолит прощение у супруга своего.

Поверх подаренной будущим мужем рубахи надевалось холщёвое же платье, но уже белёного полотна, с длинными рукавами, порой достигающими земли. Это платье шилось матерью невесты, и значило, что ни мать, ни отец, ни какая другая родня уже не претендуют на её помощь, вот и руки её спрятали. Потом уже, после принесения клятв, муж обрезал рукава, тем самым принимая в свою семью жену и рабочие руки. Отныне только в его доме и на его благо должна была трудиться она.

Самое последнее платье – ещё один подарок жениха – было самым коротким, так, чтобы видны были все нижние одежды, но и самым богатым и самым красивым. Вышито оно было настоящими самоцветными камнями. Ах, с какой жадностью смотрела на него Рута! А вышитый драгоценными каменьями золотой пояс, который всё это великолепие собирал в мягкие складки? Да он один стоил всей их деревни!

– Какие подарки тебе прислал наш повелитель, доченька, – мать любовно расправила платье и принялась за волосы. Их нужно было сплести в тугую косу, чтобы муж, в знак своего владычества смог легко её обрезать, утверждая тем самым власть свою над головой и мыслями жены своей.

– Мама, ты забыла дать мне панталоны, – осмелилась напомнить Ясиана после того, как Райга заявила, что сборы окончены.

– Не положены они невесте, доченька. Отныне муж твой хозяин над тем, что под твоими юбками есть. Коли позволит тебе после брачной ночи, то будешь носить панталоны, а коли сочтёт, что без них ему удобнее будет, то без них ходить будешь.

– Мама, и все будут знать, что на мне нет панталон?!

– Все мы через это прошли, – Райга дала понять, что сборы окончены.

А за дверью всё настойчивее раздавалось ворчание отца, уже неоднократно приложившемуся к заветной фляжке. Мать воровато оглянулась на дверь и протянула дочери браслет, сплетённый из волос.

– Вот, мы с бабушкой сплели для тебя, кровиночка наша, на слезах наших и крови он сплетён. Хоть и небогат он в сравнении с подарками жениха твоего, надень, не побрезгуй, доченька, вдруг защитит обережек наш тебя от беды, – быстро зашептала Райга, протягивая нехитрое украшение.

Ясиана беспомощно протянула матери руки в свисающих почти до пола рукавах. Райга засучила один и быстро завязала на дочерней руке свой прощальный подарок. Только девушка успела поправить одежду, как дверь распахнулась, и в комнату вошёл недовольный отец.

– Сколько вас ждать можно! Может, и самого повелителя так же ждать заставите?!

– Мы готовы, Ядрет, – тихим голосом ответила ему жена. – Я должна была рассказать девочке, как нужно вести себя с супругом.

– Главное, чтобы он знал, что нужно делать с молодой женой, – отец громко захохотал на весь дом.

А у Ясианы в голове билась только одна мысль – все знают, что сейчас на ней нет панталон, и нет их для того, чтобы её мужу можно было как можно быстрее добраться до её лона и лишить её невинности, а она при этом будет делать вид, что ей это очень приятно. Все знают, чем она будет заниматься этой ночью. Её щёки горели от стыда.

Отец быстро вёл девушку по длинному коридору из односельчан, глаза которых светились самой жгучей завистью. Как же, Яська, которая ещё вчера бегала среди них, станет женой самого повелителя! Только горничных у неё будет сорок, а ещё поварихи, лакеи. Да много кто прислуживает повелителю Долины и его жене. Все слуги потомственные, до общения с деревенскими не опускаются. Вот куда их Яська взлетела!

На миг подняв глаза, Ясиана успела заметить, как мать пробралась к бабушке Нирсе и что-то ей шепчет, а бабуля кивает в ответ, уже не скрывая слёз. Бабушка. Как же так, с этими панталонами Яся совсем забыла спросить, как она. А бабушка всё чертила и чертила обережные знаки в сторону внучки.