Двенадцатая глава

Год назад

Он отпросился домой с работы пораньше, чтобы успеть принять холодный душ и переодеться. За окном темнело слишком быстро, уличные фонари зажглись больше часа назад. Боялся смотреть на часы, не хотел даже мысли допускать о своем опоздании на выступление, которое он ждал так долго. Он кое-как нашел и смог купить билет в клуб на эту ночь, другого шанса могло и не быть. В «Эльстре», в клубе на главной улице города, всегда было много народу, но именно сейчас его было в два, а то и в три раза больше. Причина – сегодня там проводилось выступление коллектива Рapillon, где танцевала и она. Личная святая, которой он поклонялся день и ночь. Ему было достаточно лишь одного взгляда на него, легкой улыбки слегка пухлых губ.

В «Эльстре» Эрик появился за полчаса до начала выступления. Выбрал себе место у барной стойки, заказал стакан светлого пива, но за весь вечер так и не притронулся к нему. Эрик, которым и был тот самый незнакомец, едва мог усидеть на месте, постоянно хотел подняться и найти Есению, которая снилась ему каждую ночь. Найти и увидеть, а еще лучше забрать в свою маленькую квартиру и спрятать ото всех.

Его любимый номер, тот, ради которого он пришел сюда, был последним. «Под луной» был парным танцем, который Есения исполняла со своим молодым человеком. С Иваном Максимовым, раздражающим Эрика до безумия. Пару раз Эрик всерьез хотел подкараулить этого Ивана в переулке и несколько раз хорошенько ударить, но всякий раз ему что-то мешало. Когда из динамиков прозвучали первые ноты композиции Experience, сердце Эрика остановилось, во всяком случае, ему так показалось. Точно перестал дышать и даже видеть стал как-то иначе. Свет в зале погас, лишь на небольшой сцене ярко светила луна, а прямо под ней стояли двое – тот, кого Эрик хотел убить, и та, кого желал прижать к себе и поцеловать.

Сжимая пальцами запотевший стакан с холодным пивом, Эрик не отводил взгляда от сцены. Все его внимание было приковано к стройной фигуре Есении, чьи волосы темными волнами струились по хрупким плечам; к серебряному платью, не прикрывающему ее спину и плечи, давая Эрику больше поводов для фантазии; к широкому вырезу ткани на бедре, то и дело мелькающему во время танца двух тел. Сильного и крепкого. Хрупкого и гибкого.

– Только моя и ничья больше, – прошептал Эрик, когда руки Ивана опустились на оголенную спину Есении. Когда его пальцы поглаживали ее бархатную кожу, к которой так желал прикоснуться Эрик. Лишь желал, а тот на сцене делал это на глазах Эрика, сводя того с ума.

Когда Есения повернулась к залу лицом, ее глаза были закрыты. Иван поднял ее в воздух, держа руками за талию и прижимая к себе. Есения не улыбалась, ее лицо было спокойно и расслабленно, будто она не стояла перед глазами десятка людей, которые смотрели на этот танец, будто околдованные. И Эрик был среди них. И он поддавался чарам Есении быстрее других, был самым слабым в темном зале.

Танец закончился так же быстро, как и начался. Пара ушла со сцены, свет включили, и волшебство испарилось. Так и не притронувшись к пиву, Эрик бросил купюры на стойку, поднялся и быстрым шагом покинул клуб, стены которого начинали сдавливать. Эрик был уверен, что сегодня он больше не увидит Есению. Это был последний танец, и скоро она уедет домой, запустит прямой эфир, а Эрик будет ее первым зрителем. Снова.

Взяв телефон, Эрик позвонил и оформил доставку очередного букета цветов для Есении Чеховой. Его должны доставить завтра утром, прикрепить записку с текстом, который продиктовал он сам милой девушке, принимавшей заказ.

После вернулся домой в свою маленькую квартиру. Разогрел ужин, быстро съел его и сел за ноутбук. В тысячный раз пересматривал видео своей Есении, представлял, что это она танцевала для него. Только для него и ни для кого больше.

Тринадцатая глава

Следующий день начался с того, что они вышли на улицу и отправились на поиски ближайшего салона красоты. Всю дорогу до нужного места Олеся задавала один вопрос за другим, расспрашивала о своей прошлой жизни. Эрик с радостью отвечал, но ловил себя на том, что за последние тридцать минут ему поступило слишком много вопросов. Это утомляло. Хотелось взять скотч и заклеить рот Есении, чтобы побыть в тишине. Но эти мысли Эрик старался отгонять прочь из головы сразу же. Почему? Потому что Олеся, которая шла рядом с ним и которую он так крепко держал за руку, была единственной, о ком он мог думать и мечтать. И вот она была с ним. Была его. Неужели ради этого он не мог потерпеть полчаса?

– Волнуешься? – спросил Эрик, останавливаясь у угловатого здания рядом с небольшой кофейней, в которой было пусто. Это они видели через широкие, но грязные окна. Пыль на них осела так сильно, что можно было спокойно выводить пальцем по стеклу фигурки.

– Боюсь, – прошептала Олеся, прикрывая глаза и пытаясь успокоить быстро бьющееся сердце. – Я точно этого хотела?

– Ты мне не веришь? – Он нахмурился и внимательно посмотрел на нее.

– Верю, конечно же верю, – едва слышно пробормотала Олеся, а после сделала уверенный шаг в сторону миниатюрного здания с кирпичными стенами и огромной вывеской с названием «Катерина творит…» Олеся скептически отнеслась к этому месту, но выбирать ей не приходилось. В городе были салоны и похуже, говорил Эрик. Олеся боялась представить, насколько все плохо было там.

Внутри все было дешево и сердито, светло и чисто, но Олеся чувствовала себя лишней в этом месте. Крутящиеся кресла с облезлой кожей стояли у столиков с зеркалами. На столах лежало все необходимое: от всевозможных расчесок до фена и специальных заколок. На двух столах Олеся заметила состриженные короткие волосы, которые явно никто не собирался убирать, на третьем сидел полноватый мужчина, а рядом с ним крутилась такой же формы женщина с ножницами и маленькой расческой в руках.

«Нет, мне тут не нравится. Успокойся, глупышка. Все хорошо. Дыши!»

– Олеся Чеховская? – услышала она и резко повернулась к стойке справа от нее, за которой стояла невысокая блондинка с ярко-розовой помадой на тонких губах. Ничего не в силах ответить, Олеся лишь кивнула, после чего незнакомка улыбнулась и быстро направилась в сторону четвертого свободного столика и кресла. Чистого, как заметила Олеся.

Она присела на подготовленное для нее место. Кресло было жестким и неудобным, но жаловаться никто не собирался. Сказав, что именно нужно сделать с волосами, Олеся бросила взгляд в зеркало, встретилась с голубыми глазами Эрика. Он неотрывно смотрел на нее. Эрик не отводил взгляда, не улыбался, ничего не говорил.

Олеся провела в кресле долгих три часа. За это время у нее несколько раз затекала шея, начинала кружиться голова. Олеся попросила воды, так что Эрику пришлось оставить ее, чтобы сбегать в магазин через дорогу и купить небольшую бутылку холодной негазированной воды.

Когда Эрик снова вернулся на диванчик, то достал из кармана телефон и начал пролистывать новостные сводки, искать какую-либо информацию об Олесе. К счастью, никто так и не мог найти или как-то определить ее местоположение, но ежедневно велись поисковые работы, публиковались посты от имени ее друзей и матери, просивших помощи. На их просьбы откликались люди из других городов, что Эрику вовсе не нравилось. Они уехали не так далеко, и, как знать, может, уже завтра Эрик мог найти на ближайшем столбе объявление о пропаже Есении Чеховой, которая на его глазах преображалась в его девочку, в Олесю Чеховскую.

– Готово! – воскликнула девушка, облизывая губы до такой степени, что помада на них стерлась и осталась лишь в уголках губ. – Выглядите невероятно, на миллион долларов, не меньше. Можно сделать фото? Для блога!

– Никаких фото! – воскликнул Эрик, быстро поднимаясь со своего места и пряча телефон в карман джинсов. – Мы спешим. У нас нет на это времени.

Олеся не придала значения его словам, лишь пожала плечами. Последние двадцать минут ее мучила жгучая и неимоверно сильная головная боль, которую терпеть было все сложнее. Олеся сжимала руками подлокотники кресла, кусала губы, но старалась не выставлять напоказ свою боль. Ей не хотелось лишних вопросов от Эрика, лишь поскорее уйти из этого места, принять душ и лечь в кровать.

Поднявшись, она бросила взгляд в зеркало. Почувствовала головокружение, прикрыла глаза и схватилась руками за панель стола перед собой. Задела пару расчесок, которые с громким стуком рухнули на пол.

Олеся видела себя. Да, это точно была она. У нее были длинные пепельные волосы, пушистые. Несколько прядей были заплетены в небольшие косички, завязанные красными тонкими резинками. Незнакомка в зеркале смотрела на свое отражение и улыбалась, выглядела счастливой, в глазах был заметен яркий озорной блеск, а вся кожа будто светилась. Головная боль усиливалась, перед глазами все плыло, и в моменте вместо пепельных длинных волос Олеся увидела волосы чуть ниже плеч, темные и намного короче на месте челки. Ей шла такая прическа, даже немного нравилась, но незнакомка, которая так сильно была похожа на саму Олесю, никак не выходила из головы.

– Тебе очень идет, – улыбнулся Эрик, выводя ее из оцепенения. Как только Олеся услышала его голос, то начала сомневаться, что именно она видела – фрагмент бывшей жизни или лишь шутку собственного разума. Эрик положил руки на ее хрупкие, исхудавшие плечи, что скрывались под теплым свитером. Заметив легкое беспокойство на ее лице и то, как она учащенно дышала, Эрик наклонил голову и попытался заглянуть ей в глаза. – Все в порядке?

– Да, все в порядке, – она поймала его взгляд через зеркало. – Спасибо.

– А что ты думаешь о результате?

– Непривычно, но мне нравится. Пойдем домой? Я устала.

Вернувшись домой, Олеся сразу же ушла в ванную и закрылась там на добрых сорок минут. Эрик начинал волноваться, несколько раз подходил и стучал в дверь, спрашивал, все ли хорошо, но получал более-менее утвердительный ответ. Ждал, когда она сама выйдет к нему, но, не дожидаясь, уходил в спальню обратно.

Олеся стояла в душевой кабинке и пыталась смыть с себя грязь. Всю ту, что накопилась внутри и снаружи. Она уже больше недели чувствовала себя хорошо, если не считать неожиданных головных болей, которые выбивали ее из колеи. Терла мочалкой плечи и спину, оставляла на нежной коже красноватые следы и едва заметные царапины. Олеся беззвучно плакала, намыливая тело и лицо фруктовым гелем для душа. Пыталась вспомнить что-то еще, хоть что-то. Но в голове прочно засел образ с пепельными волосами. И хоть Олеся умом понимала, что это она, признавать это боялась.

– Ты неважно выглядишь, Олеся, – взволнованно произнес Эрик, стоило Олесе переступить порог комнаты. Мокрые волосы свисали длинными сосульками, вода впитывалась в уже влажную одежду. Олеся даже не вытиралась полотенцем, так… накинула на себя штаны и футболку.

– Я устала, – она легла на кровать, спряталась под одеяло.

– Посмотрим что-то или хочешь поспать?

– Посмотрим. Что-то на твое усмотрение.

Не став больше мучить ее вопросами, Эрик включил телевизор. Попал на канал с какой-то мелодрамой, чему Олеся не противилась. Она продолжала лежать, только теперь перевела взгляд на небольшой телевизор. Эрик прилег рядом с ней, но строго на свою половину кровати: продолжал держать дистанцию. Ему не терпелось снова обнять Олесю, но он боялся напугать ее. Видел же, что она не в настроении, выглядела слишком подавленной.

– Мелодрамы придумали для тех, кому не хватает драмы в реальной жизни, – не задумываясь, пробормотала Олеся. Это было первое, что она сказала спустя двадцать минут фильма, сюжет которого казался ей неимоверно глупым, но цепляющим.

– То есть не для нас, – усмехнулся Эрик, бросая на нее взгляд. И это было ошибкой. Он с трудом смог снова смотреть на экран и следить за жизнью главных героев фильма, осознавая, что рядом с ним находилась Олеся. Его Олеся.

– Я потеряла память. Ничего не помню, включая тебя. Так что да, драмы в наших отношениях хватает.

«Наших отношениях».

Эрик мысленно сделал сальто через голову, запустил в небо фейерверк и слетал на луну, слыша эти два слова вместе.

– Думаю, постепенно все придет в норму.

– Конечно придет. А я тебе помогу, – пообещал он.

– Что бы я без тебя делала, Эрик.

В это время в фильме начиналась самая обычная постельная сцена, легкое эхо стонов и спокойной расслабляющей музыки разнеслось по комнате. Это вовсе не нравилось Олесе. Съежившись на кровати, она натянула на плечи одеяло, надеясь, что оно защитит ее, спасет от этого ужаса, разворачивающегося на экране. Олеся даже боялась смотреть сейчас на Эрика. Нет, не боялась. Стеснялась. Не хотела знать, о чем тот подумал, увидев эту минутную сцену, что вспомнил. И вообще, есть ли им что вспоминать?

– Ненавижу подобные сцены. Порнография в чистом виде, и это ведь может увидеть ребенок. Просто включить канал и застать эту парочку в столь неподобающем… ладно, я не ханжа ведь, но это для меня перебор.