Время на то и есть время! Иногда оно как бы замирает, а потом вдруг начинает убегать, обгоняя самого себя. Наступило лето, и однажды, проходя мимо пляжа, я случайно познакомилась с красивым молодым человеком.
Мы неторопливо брели по направлению к морю, перебрасываясь между собой редкими, ничего не значащими фразами. В небесном аквамарине застыло раскаленное солнце. Недалеко от берега нерадивые строители оставили бетонные блоки, сваи и бревна.
– Постой пока здесь, а я поищу укромное местечко, где мы сможем спокойно посидеть, поговорить, а главное – не обгореть, – улыбаясь, сказал он.
Я смотрела вслед, любуясь его спортивной фигурой и легкой походкой. Почувствовав на себе пристальный взгляд, он оглянулся и приветливо помахал футболкой, которую держал в руке.
Его улыбка всколыхнула мои загнанные внутрь чувства.
Она притягивала и одновременно отпугивала, заставляя пьянеть и через какую-то долю секунды трезветь… и снова терять рассудок.
«Что ты с собой делаешь? Зачем осложняешь себе жизнь? Мало ты страдала? Опомнись, пока не поздно! Он же намного моложе тебя, – осуждающе постукивало в висках. – А что я такого делаю? Ничего особенного. Ну, встретились, пошли на пляж. Ведь это ни о чем еще не говорит. А раз так, то перестань себя накручивать!» – приказала себе я.
Вскочив на самый высокий блок, он воскликнул:
– И-и-и, есть! Нашел! Иди сюда!
Он спрыгнул, поднял лицо вверх.
– Прыгай!
Глянув вниз, я невольно поежилась и попятилась назад.
– А ты, оказывается, трусиха! – смеясь, сказал он.
– Здесь же высоко! – возразила я.
– Подойди поближе, присядь и дай мне руки!
Зажмурившись, протягиваю ему руки. Мгновенье… и я в его жарких объятиях.
«Нужно высвободиться из этого пекла, пока не поздно! Иначе – конец моей размеренной жизни, к которой я себя так долго принуждала». Этот жар прожигал меня насквозь. В его потемневших глазах полыхало желание, от которого стало трудно дышать. Я прикрыла глаза, стараясь скрыть от него свои чувства.
– Оказывается, ты боишься не только высоты?!
Я промолчала. Он быстро наклонился, заглянул мне в глаза и прочел в них отчаянную борьбу между сомнением и желанием. Не сводя с меня глаз, он медленно произнес:
– Если хочешь знать, жизнь – это и есть высота! И тот, кто боится обжечься или сломать себе шею, остается со стройной шеей, но со сломанной жизнью! Вот так!
«Или с точностью до наоборот», – подумала я.
Его слова затронули самые болезненные струнки моей души.
«Господи! Какой же глубокий смысл заложен в этих простых словах! Удивительно, но он сказал то, в чем я боялась признаться себе самой».
Он ждал, не выпуская меня из своих объятий. Я чуть-чуть приоткрыла один глаз, потом другой, все еще боясь обжечься.
– Ну же, смелее! – он явно потешался над моими страхами.
– Ты ошибаешься. Я ничего не боюсь. Я такая, какая есть, другой уж точно не стану.
Подняла глаза… и опять утонула в опасном омуте его зрачков. Но теперь они не жгли. Они ласкали.
Мы стояли в небольшом пространстве, выстланном прибрежным песком. Найдя свободное от ощетинившихся злобным оскалом гвоздей местечко, он смахнул футболкой песок. Я посмотрела в сторону моря. На пляже «поджаривалась» молодежь.
…Вдруг лежавшая на песке девушка вскочила и побежала к морю. Эта юная дива прыгала через набегавшие на берег волны, визжа от восторга.
– Ты только взгляни на это чудо! – прошептала я.
Оглянувшись, он окинул девушку с ног до головы равнодушным взглядом и пригласил:
– Садись ко мне на колени. Удобнее места ты все равно не найдешь!
Я колебалась.
– Что с тобой? Может, ты и меня боишься?
Почувствовав, что начинаю краснеть, я про себя чертыхнулась: «Черт побери, наверно, я сейчас похожа на форменную идиотку!» – и, не говоря ни слова, медленно покачала головой.
– Тогда в чем дело? – спросил он.
Я продолжала молчать, боясь открыть рот, чтобы не спугнуть свое нечаянное счастье – подарок сегодняшнего дня.
– А может, ты боишься себя? – ничего не понимая, переспросил он.
– Нет! Я никого и ничего не боюсь… кроме времени, а оно, к сожалению, не на моей стороне. А если хочешь начистоту, я раба своих лет, которые разделяют нас длиною в целую жизнь! Надеюсь, что теперь все встанет на свои места.
Он притянул меня к себе. Мы смотрели друг на друга. И я начала тонуть в его глазах… Его объятия становились все крепче, а руки – все настойчивее. Моя ярко-желтая кофточка и белые джинсы полетели в разные стороны, и мы опустились на мягкую перину, выстланную песком. Забыв обо всем на свете, мы плыли по волнам бушевавшей в нас страсти. Подхваченные этой страстью, мы взлетели на самый высокий ее гребень… и замерли, растворившись друг в друге…
Время неслось за нами следом. Мгновение за мгновением, час за часом. Оно не хотело нам мешать. Пляж опустел. Только я и он плескались в теплом, как парное молоко, море… А притомившееся от дневных забав солнце, лукаво мигнув, прочертило на его гладкой поверхности зыбкую дорожку, как бы приглашая нас к завтрашней встрече.
На юге ночь наступает солнцу на пятки. Пропал луч, наступила ночь. А мы никак не могли расстаться.
– До завтра? – спросил он.
– До завтра! – ответила я.
Лежа в постели, я не могла уснуть. Услужливая память прокручивала все в самых мельчайших подробностях. Каждая складочка, каждый уголок моего тела все еще были полны восторга, который вновь и вновь заставлял сильнее биться сердце, воспламеняя кровь.
«А что будет потом? – спросила себя я. – Не знаю!.. Нет, знаешь!.. Ты лжешь и сама себя загоняешь в угол… Ну и ладно! Допустим, что это так, но все, что должно было случиться, уже произошло. Ну а потом?.. Время покажет. А пока, дорогая, лови эти минуты счастья и постарайся их удержать в себе, а особенно в нем, как можно дольше…»
Человек должен либо вообще не уезжать, либо вообще не возвращаться, ведь по возвращении никогда не находишь того, что оставил, и впадаешь в разлад с собой.
Э. М. Ремарк
Уютно устроившись в кресле, я с интересом читаю женский роман, который полностью завладел моим вниманием. Вдруг до моего слуха откуда-то издалека доносится еле слышная, до боли знакомая, но давно забытая мелодия: «Не уходи, тебя я умоляю, слова любви стократ я повторю!».
Забыв про лежащую на коленях книгу, прикрываю глаза и напрягаю память, вслушиваясь в эти простые, но милые сердцу слова, пробудившие в душе глубоко запрятанные чувства, оставаясь со своими воспоминаниями один на один… И вижу себя пятнадцатилетней девчонкой в коротеньком сарафанчике, подглядывающей в замочную скважину за старшим братом, который смазывает волосы какой-то липкой дрянью, носящей заумное название. Эта «бяка» делает его волосы похожими на смазанный ваксой паркет. Я злорадно фыркаю.
– Интересно, куда это он собирается? На свидание, в кино, а может, на танцы? Неужели на танцы?!
Танцевальная площадка – розовая мечта моего детства, которая огорожена высоким забором. Там под громко оравшую радиолу танцевала молодежь. А пускали туда только с восемнадцати лет, но ждать у моря погоды – это было не про меня.
– Светка! Хватит подглядывать, сопеть и топать своими «заготовками»! – заорал брат. Его голос не предвещал мне ничего хорошего.
Взмахнув рыжей копной волос, я несусь в мамину спальню, мимоходом успев прихватить свою парадную, выходную юбку клеш, трикотажную кофточку, и в считаные секунды надеваю на себя всю эту роскошь. Пробегая мимо зеркала и увидев в нем свое отражение, останавливаюсь как вкопанная. На меня смотрит худая длинноногая девчонка с большими, во все лицо, зелеными глазами и гривой рыжих непокорных завитков. С досады я плюю прямо в зеркало.
– Уродина! Да кто на тебя посмотрит? А если и посмотрит, то сразу же помрет! – вытирая плевок, думаю я.
Выскочив из дома, бегу вслед за братом. Так мы и идем. Он – впереди, я – сзади. Подойдя к танцплощадке, оглядываюсь, отыскивая подходящее место, позволяющее следить за входом.
– Наверно, та, которую он ждет, опаздывает специально! И правильно делает! А ты, братик, продолжай вертеть своей «паркетной» головой! Интересно, какая она – так себе, хорошенькая или красивая?
И тут я заметила, как к нему подплыла симпатичная особа, при виде которой его рот растянулся до самых ушей улыбкой «идиота».
А за моей спиной послышался шорох. Я быстро оглянулась. Четверо парней, не обращая на меня внимания, поплевав на ладони, подпрыгнули, подтянулись и с быстротой молнии перебросили свои хорошо натренированные тела через высокий забор. Со стороны это выглядело так просто, что я тут же решила проделать то же самое. Поплевав на руки, разогналась, подпрыгнула и, вцепившись в забор посиневшими от напряжения пальцами, повисла, дрыгая ногами. Разжав одеревеневшие пальцы, я приземлилась на мягкое место, успев ободрать себе коленки. Вскочив на ноги, задрала юбку и стала энергично растирать ушибленное место.
– Ушиблась? Ничего! До свадьбы заживет!
От неожиданности я подпрыгнула на месте.
«Этот парень все видел! – запаниковала я. – Но как он здесь оказался? Могу поклясться, что его раньше здесь не было!»
Он улыбнулся. Даже в состоянии растерянности я не могла отвести от него глаз. Его улыбка сразила меня наповал.
– Если ты еще не передумала, могу тебе помочь! – предложил он.
Забыв про смущение, задранную юбку и содранные в кровь коленки, в знак согласия я так энергично мотнула головой, что рыжая грива волос прикрыла мое зардевшееся от счастья лицо и тут же вернулась на прежнее место.
– Вот это да! Твоей энергии с лихвой хватило бы на троих! – рассмеявшись, сказал он.
Встав к забору спиной, он бросил:
– Я готов! Давай! – Не успел он закончить начатую фразу, как я уже стояла в его сцепленных в замок руках. Резким толчком он подбросил меня вверх. Благополучно перелетев через забор, я чуть не приземлилась на голову какого-то зазевавшегося парня.
– Ну ты даешь! Нужно смотреть, а не то… – затянул он.
– А нечего стоять с разинутым ртом! Ты танцевать пришел или под заборами шататься?!
– Тише, тише, не нужно так шуметь!
Услышав «его» голос, я на одной ножке крутнулась в таком крутом «фуэте», которому могла позавидовать сама Майя Плисецкая. Мы стояли с ним лицом к лицу.
– Вижу, что перелет и приземление прошли успешно! – улыбаясь, сказал он.
– Ой! Извини и спасибо! – на одном дыхании, одним словом выпалила я и замерла, так как поняла, что вот-вот сейчас он уйдет и растворится в толпе танцующей молодежи.
На моей подвижной физиономии отразилось такое смятение чувств, что парень решил, будто я чего-то испугалась.
– Давай твою руку! – сказал он, протягивая свою.
И тут же моя похолодевшая ладошка утонула в его большой и горячей руке.
– Кто бы мог подумать, что у диких «кошек» с зелеными глазами такие холодные «лапки»?
Я уже приготовилась поставить его на место, но почему-то промолчала.
– Ты хотела что-то сказать или мне показалось? – в его голосе мне почудилась едва уловимая насмешка. А такого я не могла простить даже ему.
Выдернув руку, я посмотрела на него в упор. Наверно, мой взгляд не обещал ничего хорошего и был настолько красноречив, что ему расхотелось меня дразнить.
– Идем! Я провожу тебя вон к тому дереву. Там стоят девушки, поджидающие кавалеров!
«Сейчас, сейчас он уйдет! И я его больше никогда не увижу! А если и увижу, то он пройдет мимо меня и даже не узнает!» – горевала я.
– Здесь ты быстро освоишься, а я пошел!
Грянул вальс, и он растворился среди танцующих.
«Вот еще! Больно нужно! Стоять и выжидать неизвестно что!»
И я тут же взобралась на дерево, оседлав самую толстую ветку, так как наверху чувствовала себя намного комфортнее, чем внизу. Молодежь веселилась, а я наблюдала.
«Где он? Почему не видно?» – выискивая глазами высокую, с широкими плечами и узкими бедрами фигуру, размышляла я.
«Одно из двух: либо ушел, либо встретил свою девушку! А вот и он! Он здесь! Сейчас, вот сейчас подойдет к своей подружке!» – облизывая вмиг пересохшие губы, думала я. В руках он держал два пакетика мороженого. Вцепившись за ветку руками, я беззвучно шевелила губами:
– Вот сейчас, сейчас ее увижу! Еще секунда, и это наваждение закончится.
А он искал кого-то глазами и не находил.
– Так тебе и надо! – пересохшими от волнения губами шептала я.
Мне стало его жалко. Свесившись с ветки, я закричала:
– А «ее» нет! Она ушла! Зря старался! Ешь сам, а то мороженое растает! – сдерживая колотившую меня дрожь, скороговоркой отрапортовала я.
– Ну да! Как же я сразу не догадался? Кошка – она и есть кошка! Давай спускайся, а то мороженое действительно растает!
Мне было отлично видно восхищение во взглядах кокетливо поглядывавших в его сторону девушек. «Чтоб вам всем окосеть!» А сама в то же время ему:
– Не хочу! Пусть ест та, для которой ты его купил!
Он посмотрел на меня, потом на мороженое, развернулся и пошел прочь. А я чуть не скатилась вниз, вдогонку за мелькнувшей в толпе спиной.
«Так мне и надо! Вместо того чтобы воспользоваться „ее“ отсутствием и хоть пару минут постоять с ним рядом, я, как всегда, сама себя наказала».
– Не уходи! – орала радиола.
– Не уходи! – мысленно умоляла его я.
Спрыгнув с дерева, ринулась прочь, наступая на чьи-то зазевавшиеся ноги, толкаясь и мешая всем и сразу.
– А вот ты и попалась! – почувствовав на своих запястьях тепло его рук, я чуть не зарыдала. Он развернул меня к себе лицом и, заметив в моих широко открытых глазах слезы, спросил:
– Тебя кто-то обидел?
– Ты! Ты меня обидел! – выпалила я и тут же прикусила язык.
«Дура! Закрой рот, если не хочешь, чтобы он ушел!» – испугавшись, приказала себе я.
– Я? Не может быть! А, впрочем, готов загладить свою вину. Пошли танцевать!
– Ты, ты меня приглашаешь? – пересохшими от восторга губами переспросила я. И тут же про себя: «Идиотка! Что ты несешь? Что, от счастья с ума спрыгнула?! Что он о тебе подумает?»
– Не просто приглашаю, а умоляю, – улыбаясь, сказал он.
Я насторожилась. А он уже кружил меня и мою бедную головку в вихре самого прекрасного из вальсов. В его объятиях я чувствовала себя принцессой, летая и кружась под аккомпанемент своего счастливого смеха и шуршание развевавшейся юбки клеш.
– Кто бы мог подумать, что дикие кошки могут быть такими послушными?
– Только тогда, когда они довольны! – парировала я.
– Значит, тебе нравится со мной танцевать?
Вдруг я заметила рядом с нами брата. Увидела прежде, чем он заметил меня.
– Ой! – вскрикнула я и, бросив своего кавалера, побежала к выходу. Он – за мной. Догнал и схватил за руку.
– Что с тобой? От кого ты бежишь? От меня?
– От своего брата!.. И от тебя тоже! – выпалила я…
Мы шли по весеннему парку. Сквозь густые ветки деревьев светила луна.
– Присядем? – предложил он.
Я кивнула.
– Ну а теперь давай знакомиться. Лев.
– Кошка! – смеясь, представилась я.
– Нет! Ты еще только котенок! Котенок, а сколько же тебе лет?
Я бы и глазом не моргнула, накинув себе пару годков, – дело привычное, – но он меня опередил.
– Только честно!
– Шестнадцать! – упавшим голосом промямлила я.
– А мне уже девятнадцать! Ты еще школьница, а я студент!
– Ну и что?! – закричала я, вскочив на ноги. – Подумаешь! Через три года я тоже стану студенткой! – забыв про все на свете, про приличия и девичью скромность, о которых мне постоянно напоминала мама, с отчаянием в голосе закричала я.
О проекте
О подписке