При более глубоком анализе проблемы становится также ясным, что в значительном числе случаев защита публичных интересов и субъективных прав, свобод, законных интересов граждан и организаций в сфере публичных правоотношений, полномочий субъектов власти неразрывно связана с защитой прав, свобод, законных интересов в области гражданских и иных частных правоотношений (любое решение о первых неминуемо оказывает влияние на вторые). Ярким примером выступают дела, связанные с оспариванием решений, действий (бездействия) судебных приставов-исполнителей. Лишь незначительная часть споров в сфере исполнительного производства (споры по требованиям об освобождении имущества от ареста, о возмещении убытков, причиненных в результате совершения исполнительных действий) исключена законодателем из предмета правового регулирования КАС РФ. Большинство таких споров рассматривается в порядке административного судопроизводства, что не вызывает серьезных возражений в теории. Между тем при разрешении соответствующих дел суды защищают не только и не столько публичные, сколько частные субъективные права сторон исполнительного производства.

Например, при оспаривании действий судебного пристава-исполнителя, связанных с проникновением в жилое помещение, защищаются не столько процедурные права должника (они для него вторичны), сколько его право на жилище (ст. 3 Жилищного кодекса Российской Федерации⁸³). При оспаривании постановления судебного пристава-исполнителя об оценке имущества, которым занижена его рыночная стоимость, защищаются гражданские имущественные интересы сторон исполнительного производства, в том числе право собственности должника. При оспаривании постановления судебного пристава-исполнителя об обращении взыскания на пенсию должника-гражданина в размере, при котором у должника не остается минимума имущества, необходимого для его существования, защищаются не только и не столько процедурные права должника, сколько его право на социальное обеспечение (ст. 9 Международного пакта об экономических, социальных и культурных правах⁸⁴). Перечень таких примеров можно продолжать бесконечно. В соответствующих случаях права, свободы, законные интересы в сфере частных правоотношений, как правило, не являются непосредственным предметом публично-правового спора, но становятся предметом судебной защиты по итогам разрешения спора о правах, свободах, законных интересах в сфере публичных правоотношений наряду с последними.

В теории и судебной практике не всегда учитывается, что публично-правовые споры зачастую предполагают защиту прав из частноправовой сферы. Причины этого следует искать в истории вопроса.

В период действия ГПК РСФСР 1964 г. дела, возникающие из административно-правовых отношений, были подведомственны судам лишь в случаях, указанных в законе. Напротив, дела по спорам, возникающим из частных правоотношений (гражданских, семейных, трудовых, колхозных), если хотя бы одной из сторон в споре являлся гражданин или колхоз, подлежали по общему правилу рассмотрению судами. Исключения составляли лишь случаи, когда разрешение споров из частных правоотношений было прямо отнесено законом к ведению административных или иных органов (ст. 25 указанного Кодекса).

В таких условиях в доктрине была сформирована позиция, согласно которой отличительным признаком изучаемого нами производства является административный характер правоотношений «в чистом виде», не осложненный какими бы то ни было элементами других правоотношений⁸⁵. Иными словами, считалось, что как только в публично-правовом споре возникают хоть какие-то частноправовые элементы (вопросы о защите частных прав и законных интересов), он сразу же становится спором из гражданских или иных частных правоотношений, подлежащим рассмотрению по общему правилу судом в порядке искового производства. С учетом существовавшего в то время процессуального правового регулирования такая позиция, безусловно, являлась прогрессивной, направленной на расширение сферы действия права советских граждан на судебную защиту.

К сожалению, указанная позиция осталась на вооружении ученых и практиков и после того, как дела о защите прав из публичных правоотношений стали подведомственны судам согласно общему правилу, закрепленному в ст. 46 Конституции Российской Федерации, а не в порядке исключения (как это было прежде). В связи с таким подходом теории и практики к осмыслению конституционного и процессуального законодательства некогда прогрессивная позиция советской доктрины, сохранившись после изменения законодательства, в текущих условиях приобрела реакционный характер, поскольку в результате ее применения при толковании действующего права граждане и организации в отдельных случаях ставятся в менее выгодное положение в спорах с властью, чем то, которым они могли бы обладать⁸⁶.

Так, заслуживает критики, на наш взгляд, мнение И.А. Приходько, который, ссылаясь на высокую нагрузку судов, возникающую при рассмотрении двух дел (гражданского и административного), вместо одного дела (гражданского) говорит о принципиальной возможности рассмотрения в порядке гражданского судопроизводства любого административного дела⁸⁷. При этом автор, опирается на ч. 1 ст. 33¹ ГПК РФ, ч. 1 ст. 16¹ КАС РФ, предусматривающую, что дело подлежит рассмотрению и разрешению в порядке гражданского судопроизводства при обращении в суд с заявлением, содержащим несколько связанных между собой требований, из которых одни подлежат рассмотрению в порядке гражданского судопроизводства, другие – в порядке административного судопроизводства, если разделение требований невозможно.

Вместе с тем необходимо отметить, что в соответствующей правовой норме абсолютно четко указано следующее. Рассмотрение в порядке гражданского судопроизводства требований, подлежащих разрешению по правилам КАС РФ, может осуществляться лишь в случаях, когда такие требования не просто связаны с гражданско-правовыми требованиями, но, более того, разделение предъявленных в суд требований невозможно.

К подобного рода требованиям (требованиям, разделение которых невозможно), безусловно, не относятся, например, требования об оспаривании действий, решений (бездействия) органов государственной власти, соединенные с требованиями о возмещении причиненного ими вреда. Совершенно очевидно, что соответствующие требования могут быть предъявлены и рассмотрены отдельно друг от друга. Следовательно, их разделение не только возможно, но и необходимо, поскольку действующая редакция ГПК РФ не содержит ни одной правовой нормы, согласно которой требования об оспаривании действий, решений (бездействия) органов государственной власти могут быть рассмотрены в порядке гражданского судопроизводства⁸⁸.

Таким образом, рассмотрение в порядке гражданского судопроизводства требований, подлежащих в соответствии с законодательством нашей страны рассмотрению в административном судопроизводстве, представляет собой нарушение закона, которое не может быть оправдано ссылками на понятия о процессуальной экономии, эффективной судебной защите (тем более что эффективность защиты прав из публичных правоотношений в порядке гражданского судопроизводства обосновывается не сущностными правовыми аргументами, а лишь ссылками на экономию времени, денежных средств, необходимых для рассмотрения двух дел вместо одного).

Интересно также отметить, что сохраняющейся долгое время особенностью российской правовой системы является практически ничем не ограниченная возможность рассмотрения в порядке гражданского судопроизводства вопросов (не требований) о незаконности публично-правовых решений, действий (бездействия), выступающих юридическими фактами, лежащими в основе частноправовых требований (например, требований о возмещении вреда)⁸⁹. Серьезный критический анализ данной проблемы гражданского судопроизводства приведен в работе А.Ф. Васильевой⁹⁰.

С учетом изложенных соображений заслуживают дополнительного обсуждения также разъяснения, данные в п. 1 Постановления Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 27 сентября 2016 г. № 36 «О некоторых вопросах применения судами Кодекса административного судопроизводства Российской Федерации»⁹¹ (далее также – Постановление Пленума № 36), согласно которым споры о признании актов государственных органов и органов местного самоуправления недействительными (незаконными) не подлежат рассмотрению в порядке, предусмотренном КАС РФ, если исполнение таких актов привело к возникновению, изменению или прекращению гражданских прав и обязанностей.

Таким образом, представляется, что позиция, по смыслу которой осложнение публично-правовых споров теми или иными частноправовыми вопросами само по себе влечет необходимость рассмотрения этих споров по правилам гражданского судопроизводства, не основана на действующем законодательстве (сегодня нет нормы процессуального права, в связи с которой эта позиция была сформирована). Более того, такая позиция деструктивна, так как ее применение ведет к необоснованному ограничению процессуальных прав граждан и организаций, предусмотренных процессуальной формой административного судопроизводства (в частности, к возникновению у них вытекающей из ст. 56 ГПК РФ процессуальной обязанности доказывать незаконность оспариваемого акта).

Характер спора (спорного отношения), как и прежде, остается основным критерием, служащим для разграничения порядков рассмотрения гражданских и административных дел. Так, в п. 1 Постановления Пленума № 36 разъяснено, что к административным делам, рассматриваемым по правилам КАС РФ, относятся дела, возникающие из правоотношений, не основанных на равенстве, автономии воли и имущественной самостоятельности их участников, в рамках которых один из участников правоотношений реализует административные и иные публично-властные полномочия по исполнению и применению законов и подзаконных актов по отношению к другому участнику.

Использование указанного критерия вызывало и будет вызывать сложности, поскольку появляются новые и новые категории дел, и каждое дело имеет свои индивидуальные особенности. При этом во многих спорах сочетаются частноправовые и публично-правовые элементы (вопросы), и иногда сложно однозначно решить, какой из них определяет природу соответствующего спора: публичную или частноправовую. Однако такие сложности постепенно находят свое решение. Число проблем, связанных с разграничением предметов правового регулирования КАС РФ и ГПК РФ, с момента введения в действие КАС РФ непрерывно снижается. Многие из них получили разрешение в постановлениях Пленума Верховного Суда Российской Федерации, обзорах судебной практики, утверждаемых Президиумом Верховного Суда Российской Федерации. Вместе с тем решить все проблемные вопросы раз и навсегда невозможно. Они существуют даже в тех правовых системах, в которых десятилетия назад приняты отдельные законы об административном судопроизводстве, созданы административные суды.

Очевидно, тем не менее, что опыт соответствующих стран может способствовать лучшему пониманию объективных проблем процессуального правового регулирования в нашей стране.

Во многих правовых системах Европы и Восточной Азии критерием отнесения того или иного дела (спора) к предмету правового регулирования законодательства об административном судопроизводстве выступает предмет спора. В качестве предмета административного спора рассматривается административный акт (Германия⁹², Сербия⁹³), соответствующий законный интерес, не ставший субъективным правом (Италия)⁹⁴, административное действие (Китай)⁹⁵, административное решение (Финляндия), административное распоряжение (Япония). Предметом могут выступать также другие акты административных органов⁹⁶, меры, посредством которых был разрешен административный спор или прекращено административное производство⁹⁷, административные договоры⁹⁸, а также права и обязанности из них⁹⁹.

Например, согласно Закону Республики Сербия об административных спорах 2009 г. основным предметом административного спора, как и в прежних законах, остался итоговый административный акт. Следует отметить, что понятие итогового административного акта традиционно считается одним из ключевых в сербской правовой доктрине, определяющим заинтересованность в обращении в суд и саму возможность возбуждения судопроизводства¹⁰⁰. Соответствующее понимание природы административного судопроизводства, последовательно опирающееся на принцип разделения властей, по всей видимости, обуславливает отсутствие в сербских законах об административных спорах норм, регулирующих судебные процедуры, в обязательном порядке предшествующие принятию того или иного административного акта (судебные процедуры предварительного судебного контроля (судебного санкционирования).

Как показывает опыт зарубежных стран, введение любых критериев не влечет полного и однозначного разрешения всех вопросов о соотношении предметов правового регулирования законодательства о гражданском судопроизводстве и законодательства об административном судопроизводстве (даже спустя полвека и более). Такие вопросы возникают и обсуждаются и в названных выше странах.

Вместе с тем развитие судебной практики и правовой доктрины постепенно приводит к тому, что число спорных вопросов существенно сокращается. Свидетелями этого стали российские теоретики и практики спустя лишь несколько лет после введения в действие КАС РФ.

При возникновении в той или иной сфере общественных отношений наиболее серьезных сложностей, связанных с разграничением предметов правового регулирования КАС РФ и ГПК РФ, не исключается использование дополнительного критерия такого разграничения. Этим критерием может являться прямое указание закона об отнесении тех или иных категорий дел к предмету регулирования определенного кодекса.

Ярким примером в данном случае выступают дела о признании информации, размещенной в сети «Интернет», запрещенной к распространению. Многочисленные разногласия по поводу этой категории дел были разрешены сначала путем дачи аргументированных разъяснений Президиума Верховного Суда Российской Федерации, а затем путем прямого указания соответствующих дел в перечне дел, подлежащих рассмотрению по правилам КАС РФ, в п. 2² ч. 3 ст. 1 данного Кодекса. При принятии указанных решений учитывался прежде всего характер споров (характер спорных правоотношений)¹⁰¹.

Подводя итог проведенному анализу проблемы определения предмета судебной защиты в административном судопроизводстве, можно сказать, что основным критерием для этого традиционно служил и, по всей видимости, должен служить характер спора (характер спорного правоотношения: публично-правовой или частноправовой). При этом пора отказаться от сложившегося в советский период подхода, согласно которому все сомнения относительно правовой природы спора толкуются в пользу его гражданско-правовой природы.

С развитием теории и судебной практики эффективность применения названного критерия будет возрастать. Напротив, замена данного критерия каким-либо другим (например, исчерпывающим перечислением всех административных дел в тексте закона) приведет либо к искусственному сужению круга дел, подлежащих рассмотрению по правилам КАС РФ (а следовательно, и к ограничению прав граждан в спорах с властью)¹⁰², либо к необходимости формирования теории и практики, что называется, с нуля. Последнее вряд ли оправдано, поскольку, как показывают сравнительно-правовые исследования в сфере административного судопроизводства, идеальных критериев разграничения предметов правового регулирования нет. При этом устоявшиеся (апробированные) в той или иной правовой системе критерии работают в ней наиболее эффективно¹⁰³.