Цитаты из книги «Вы, конечно, шутите, мистер Фейнман!»

Спустя неделю-другую я задумался над тем, как работает человеческий мозг – в сравнении с компьютером, – и в особенности о том, как в нем хранится информация. Одна из интересных проблем по этой части состоит в том, как хранятся в мозгу воспоминания: человек, в отличие от машины, может подбираться к ним с самых разных сторон – ему не нужно обращаться по строго конкретному адресу памяти. Если, к примеру, я решаю кроссворд и мне требуется слово «рента» – слово из пяти букв, первая «р», последняя «а», – я могу начать думать о разных видах дохода, о займах и ссудах, и это приведет меня к другим, связанным с ними воспоминаниям, к другой информации. Я задумался о том, как можно было бы устроить «имитирующую машину», которая училась бы языку подобно ребенку, – слушая то, что ей говорят. Впрочем, мне так и не удалось придумать такую организацию памяти, при которой машина могла бы обращаться к ней, когда ей это потребуется.

Ладно, я перегорел и никогда ничего не достигну, однако у меня хорошее место в университете, мне нравится преподавать, и точно так же, как я получаю удовольствие, читая «Тысячу и одну ночь», я могу играть, когда мне захочется, с физикой, ничуть не заботясь о том, имеют мои игры какое-либо важное значение или не имеют.

Я заметил также, что, когда засыпаешь, мысли продолжают идти своим чередом, но становятся все менее логически взаимосвязанными. Вы не замечаете этого отсутствия логической связи, пока не спрашиваете себя: «Что

Программу-то мы разработали, а вот машин для ее тестирования у нас все еще не было. Мы выделили помещение под «вычислительный зал», посадили туда многое множество девушек. У каждой имелся свой «Маршан» – у той умножитель, у этой сумматор. Одна из девушек возводила числа в третью степень – вся ее работа сводилась в тому, чтобы получить куб числа и передать результат другой девушке.

Джон и его отец выходят на улицу, чтобы полюбоваться звездами. Джон видит две голубые звезды и одну красную. Отец видит зеленую, фиолетовую и две желтые. Какова полная температура звезд, которые видят Джон и его отец?» И вот тут я попросту взвыл от ужаса.

В общем, наблюдая за ней, я понял, что каждая женщина, какой бы красавицей она ни была, питает насчет своей внешности большие сомнения.

. Помню, в одной из комнат было окно с особой разметкой: в то время как раз строился мост Джорджа Вашингтона и работавшие в лаборатории люди наблюдали за строительством. Когда протянули главный несущий трос, они провели по стеклу отвечающую ему кривую, а после, по мере того как к тросу подвешивали части моста, отмечали изменения кривой, пока она не обратилась в параболу. Мне нравилось думать о том, что я и сам мог бы заниматься чем-то похожим. Людей этих я просто обожал и надеялся, что когда-нибудь смогу поработать с ними.

– Я подошел к нему после сеанса и сказал, что сам проводил такие в Патчоге, и у нас имелся свой код, только обозначений для чисел и цветов в нем было меньше. И спросил: «Как вам удается передавать столько информации?» Маг до того гордился своим кодом, что усадил отца рядом с собой и рассказал ему все до тонкостей. Отец был коммивояжером, он умел создавать такие ситуации. Мне до него было в этом смысле далеко.

Я считал, что человек, работающий в механической мастерской, умеющий что-то делать своими руками, – вот он-то и есть настоящий человек.

А после произошло чудо – по счастью, чудес в моей жизни случалось немало: как только я начал думать о физике, как только сосредоточился на том, что собираюсь объяснить, все прочие мысли из моей головы точно вымело – и нервничать я перестал совершенно.