Квартира №40
Виктория Данген

Пусть бабушка внучкину высосет кровь.

(Граф А. К. Толстой)

Жирная чёрная муха, одурев от весеннего солнца, звонко билась в оконную раму. Оттолкнётся, покружит и дзынь по стеклу. И что-то такое радостное, счастливое было в этих попытках выбраться из душного класса. На волю, на воздух, навстречу жизни. Так думала Катенька, неотрывно наблюдая за насекомым. Слушать мушиное жужжание было куда интересней, чем бубнёж директора.

– Екатерина Александровна! – директор нахмурил кустистые брови. – Так что у вас с методическими рекомендациями по географии?

Катенька вздрогнула и испуганно заморгала.

– Всё почти готово. Немного осталось, и я всё сдам.

– Давайте не затягивать.

Директор кашлянул, пригладил широкой ладонью несуществующие волосы на лысине и продолжил совещание. А Катенька вернулась к созерцанию мухи и к невесёлым мыслям.

Учебный год подходил к концу. Каждое лето Екатерину Александровну мучила одна-единственная проблема – деньги. Школьники выходят на каникулы, а учителя идут в продолжительный отпуск. И если первых содержат родители, вторых никто содержать не собирается. Да, платят отпускные, но сущие копейки! Конечно, можно остаться в школьном лагере. Но молодых туда не пускают старшие коллеги. Просто оттесняют. И остаётся только одно – куда-нибудь устроиться.

В прошлом году Катенька подрабатывала продавцом у кавказца в овощном ларьке. Хорошая была работа, денежная. И Карен Ашотович оказался добрым человеком, сочувствующим. Почти каждый день мужчина угощал субтильную учительницу свежими фруктами или овощами. Она уже думала договориться и на следующий год, но… Как-то раз к ней подошла женщина с подростком. Подросток оказался Катиным учеником.

– Здрааавствуйте, Екатерина Александровна! – елейным голоском протянул пацан.

Его мамаша встрепенулась, словно квочка на насесте.

– А? Что? – и, присмотревшись к маленькому белёсому личику Катеньки, так же мерзко затянула: – Ах, Екатерина Санна, здравствуйте. Не узнала я вас сразу. Богатыми будете.

Сказала и фыркнула. А Катенька густо покраснела.

– Ну-ка, взвесьте вы нам два килограмма помидорок! – развеселилась родительница. – Вовик страшно любит помидоры!

Вовик растянул лягушачий рот в подобии улыбки.

– А я помню, как вы нам говорили, что родина помидоров Тунис.

– Перу, – тихо поправила Катя.

Она протянула пакет с овощами, взяла деньги и начала высчитывать сдачу.

– Не нужно, Екатерина Санна. Оставьте себе, – милосердно разрешила родительница.

Они с сынком чинно удалились, а Катя была готова разрыдаться от унижения. И зареклась торговать.

Собрание давно закончилось. Семейные коллеги поспешили домой. Катеньке спешить было некуда. Из родственников никого у неё не осталось. Правда, есть тётка на Дальнем Востоке. Когда она её видела в последний раз? Лет в семь? Даже сестру, Катину маму, та хоронить не приехала… Катя всё сделала сама. Сама обмыла, нарядила, заказала гроб…

Парочка воробьёв шумно чирикали, купаясь в мелкой лужице.

«С мужем было бы проще!» – подумала Катя. Вот Ингу Степановну, ровесницу Кати, темы летнего заработка не волнуют. Её муж содержит круглогодично. По заверениям самой Инны, если бы она бросила школу и села дома, муж был бы в полном восторге. Но та всё мечтает о педагогической пенсии.

«Дура. А будет ли эта пенсия?» – мысленно возразила Катя коллеге. Неожиданно в кармане брюк зазвонил телефон. На табло высвечивалась фотка бывшей коллеги. Каринка, душа-человек, предлагала подработку – агитатором на избирательном участке её дядьки. Ему на старости лет захотелось стать местным депутатом. Работа несложная: клеить листовки, всякую рекламную макулатуру по почтовым ящикам раскидывать, опрашивать жителей. А месячная зарплата – как две школьных. Повезло, ничего не скажешь!

Повеселевшая девушка убрала телефон обратно в карман, собралась идти дальше. Но тут её внимание привлек птичий крик. Длиннохвостая сорока пронеслась над Катиной головой. В когтистых лапах чёрно-белая воровка несла птенчика, воробьёнка. Оба родителя безрезультатно пытались догнать хищницу. Остальная стайка истошно шумела, не вмешиваясь.

– Бедные родители… – вздохнула Катя и пошла домой.

Прошла неделя, как Катенька устроилась агитатором. Её участок находился далеко от школы, поэтому она не волновалась о случайной встрече с учениками. Рекламные материалы были тяжёлыми, но хрупкую девушку это не пугало. Она складывала бумажки в спортивный рюкзак, надевала любимые джинсы, удобные кроссовки – и вперёд. За два часа Катя обходила весь избирательный участок и была абсолютно свободна. Знакомство с жителями участка тоже проходило легко. Все дома были из старого фонда, и их населяли в основном пенсионеры. А старому человеку всегда за радость поговорить! Миловидную девушку так и норовили затянуть в гости, напоить чаем да рассказать о далёком, дорогом, прошедшем.

В квартире под номером 40 дверь ей ещё ни разу не открывали. В очередной обход Катюша поначалу хотела оставить попытки достучаться до хозяина негостеприимной квартиры, но решила не халтурить и нажала на дверной звонок. Дверь открыли в соседней квартире. Белоголовая старушка высунула тоненькую сморщенную шейку в дверной проём и скрипуче запричитала:

– Чего ты тут всё звонишь? Не звони ей! Не буди, не трогай!

– Здравствуйте! А вы не переживайте, я и к вам загляну. Вот сразу после этой квартиры…

– К чёрту заглянешь ты после этой квартиры, а не ко мне! – перебила бабка девушку. – Уходи. Подобру-поздорову. Не ходи к сороковым.

Катенька хотела объяснить, успокоить взволнованную старушку, но в сороковой квартире раздались торопливые шаги. Услышав это, любопытная соседка быстро втянула шею в свою квартиру и бесшумно захлопнула дверь.

– Иду, иду! Кто там у нас?

Добротная дверь заветной квартиры отворилась, и на пороге появилась хозяйка, высокая женщина лет шестидесяти. Растрёпанные длинные чёрные волосы, золотистый шёлковый пеньюар. Длинный крючковатый нос с широкими чувственными ноздрями придавал лицу женщины восточный колорит.

Агитатор начала заученное приветствие:

– Здравствуйте! Меня зовут Екатерина, я работаю агитатором на вашем избирательном участке. Вы же знаете, скоро выборы в городскую думу. Я хотела бы уз…

Женщина ловко собрала свои волосы в пучок, подколола их и внимательно осмотрела непрошеную гостью.

– А что это мы стоим в подъезде? – перебив Катю, затараторила хозяйка. – Пройдёмте в дом, милая, и там всё основательно обсудим.

Катя кивнула и зашла в квартиру. Светлый коридор, пушистый палас и много комнатных растений. Из кухни доносился приятный аромат выпечки. Девушка потянула носом и непроизвольно сглотнула слюну. Это быстрое движение не ускользнуло от хозяйки.

– Давайте пройдём в кухню. Я как раз пеку печенье. Вы любите «Дамские пальчики»?

Розовая и глянцевая, словно пятачок новорождённого поросёнка, кухня блестела стерильной чистотой.

– Какая у вас кухня… Словно кукольная! – восхитилась Катя.

– Да? Вам нравится? Немного девчачья, – хозяйка трескуче рассмеялась. – Но я живу почти одна, сын всё время в командировках, дома бывает редко. В сущности, цвет кухни для него не имеет значения. А я всегда мечтала о розовой.

Женщина поставила перед Катей цветастую фарфоровую чашку с чаем, пододвинула тарелку с тёплым продолговатым печеньем. Катя взяла одно, аккуратно откусила кусочек и положила на край блюдца. Печенье было пресным.

– Я хотела напомнить вам, что скоро вы… – начала Катя.

– Какая вы хорошенькая! Просто прелесть! – хозяйка не сводила тёмных маленьких глаз с девушки. – Как вас зовут?

– Катя, – смущённо улыбнулась гостья.

– Катерина! Прекрасное имя! И улыбка очаровательная. А меня зовут Мира. Мира Аполлоновна, но для тебя просто Мира. Кем работаешь?

– Я учитель географии в средней школе.

– Самая лучшая профессия для женщины! – Мира всплеснула руками, и Катя отметила большое количество колец на холёных пальцах женщины. – Я в своё время мечтала быть учителем литературы, но… в общем, не получилось. Но я пишу стихи. Позволишь прочитать?

Катя не любила стихов. Она вообще была далека от литературы, предпочитая реальные миры книжным, выдуманным. Но отказать новой знакомой не могла. Стих был длинный, витиеватый. Кажется, про любовь, хотя Катя не была в этом уверена.

Мира закончила декламировать и, в ожидании оценки, по-птичьи наклонила голову.

– Очень красиво, – вежливо сказала Катя.

– Этот стих я посвятила своему сыночке. Мой самый любимый мужчина на свете! Ах, Катенька, если бы ты знала, что такое любовь матери к сыну! У тебя, кстати, дети есть?

Катя отрицательно мотнула головой.

– Я не замужем, и детей нет.

– У такой красавицы – и нет мужа? И куда эти мужики смотрят? – как-то наигранно удивилась Мира. – Но я бы на твоём месте не волновалась, такие, как ты, одни долго не бывают. Вот я познакомилась с отцом Оси совершенно неожиданно!

Девушка деликатно посмотрела на часы. Ей предстояло обойти ещё полдома, а общительная хозяйка сороковой квартиры явно готова была болтать весь день напролёт.

– Тебе нужно спешить, да?

– Я бы ещё с удовольствием задержалась, но работа… – Катя почувствовала себя неловко, словно она оскорбила гостеприимную женщину.

– Конечно-конечно! Это всё я – тра-та-та да тра-та-та. Тараторка, – она рассмеялась, запрокинув голову назад. – Только позволь, я тебе кое-что дам…

Женщина ушла в комнаты, быстро вернулась, неся что-то небольшое в руке.

– Это мой любимый поэт. Осип Мандельштам. Вся моя жизнь пронизана его творчеством. Я даже сына назвала в его честь!

Катя поблагодарила женщину, пообещала непременно прочитать книгу от корки до корки и вышла. Мира просунула голову в дверной проём, сощурилась и произнесла:

– Попрошу с возвратом.

Катенька часто закивала, и дверь квартиры под номером сорок глухо захлопнулась.

С той встречи прошла неделя. В штабе раздали агитационные материалы – яркие календарики с глупыми лозунгами. Нужно было разнести. Томик Мандельштама благополучно покоился на дне рюкзака. Катя его даже не доставала. Но, делая обход, вспомнила про обещание и смело нажала звонок знакомой квартиры. Дверь отворилась на удивление быстро. В проёме возник симпатичный мужчина.

– Ой, – растерянно произнесла Катенька. – А я к Мире Аполлоновне. Она дома?

– Вы к маме? – мужчина очаровательно улыбнулся. – Проходите, пожалуйста.

Мира в привычно пёстром одеянии вышла к незваной гостье.

– Катенька, милая, как ты вовремя! Мы с Осей как раз чай пить садились. Ося торт принес. Вкусный, шоколадный. Ты любишь шоколад?

И растерявшуюся Катю затянули на кухню. Мира хлопотала у плиты, поминутно рассказывая сыну про Катю, а Кате – про сына. Из её рассказа выходило, что они с Катенькой знакомы сотню лет. Иосиф дружелюбно улыбался, подливал девушке чая и подкладывал самые вкусные кусочки. Гостья много смеялась, с удовольствием ловя заинтересованные взгляды молодого мужчины. Час пролетел незаметно. Неожиданно Катенька вспомнила про недоделанную работу и засобиралась.

– Такая хрупкая – и с такой тяжеленной ношей, – хозяйка недовольно покосилась на пузатый от макулатуры рюкзак.

– Ничего-ничего, я сама. – Катенька привычным жестом взвалила на плечо поклажу и попятилась к двери. – До свидания, спасибо за чай.

Иосиф протянул было Кате руку для прощального рукопожатия, но Мира решительно стянула рюкзак с Катиной спины.

– Нет уж, Осип тебе поможет. Правда, Ося?

Мужчина закивал головой и с готовностью шагнул к Кате. Он легко взял рюкзак в руку и галантно пропустил девушку вперёд. Выходя из квартиры, Катенька заметила, как быстро захлопнулась соседняя дверь. Или ей только так показалось.

Через три месяца Катенька с Иосифом расписались. Свадьбы не было. Без лишних трат, да и, по выражению Миры, «молодая не настолько молода, чтобы надевать подвенечный наряд». А Катенька и не возражала: она упивалась долгожданным женским счастьем. Колкости свекрови не замечала. Жили молодые отдельно. Пусть и в однокомнатной, но в просторной и уютной квартире. Семейная жизнь была сытой и спокойной. Супруг много работал, часто бывал в командировках. А Катя бросила работу в школе, с удовольствием исполняла роль заботливой жены и хозяйки. Через полгода боль в груди заставила Катеньку обратиться к гинекологу. Врач мягко пожурила её за незнание собственного менструального цикла и поздравила с беременностью. Катя закрыла лицо ладошками и впервые расплакалась от счастья.

– Алло, Ося. Ты можешь говорить? – прижимая телефон к ещё мокрым щекам, зашептала она. – Знаешь, я была у врача. Нет-нет! Всё в порядке. Даже лучше, чем в порядке. Я беременна.

В трубке замолчали.

– Осип, алло! Алло! Ты слышишь? У нас будет малыш!

Супруг что-то промычал и сказал, что перезвонит.

Катенька была немного разочарована реакцией мужа. Её Ося, такой внимательный, такой чуткий…

«Испугался, наверное, – подумала Катенька, и на душе стало сразу спокойно и светло. – Конечно, испугался! И я тоже хороша. Без предупреждения. Мужчины же – как дети. К таким новостям нужно подготавливать». Она решила загладить свою вину, купив что-нибудь вкусненькое к ужину. Но ужина не получилось. Осип позвонил к вечеру и сообщил, что срочно уезжает по делам в другой город. На неделю, не меньше.

Катенька раздумывала, не обидеться ли ей на мужа, строго в воспитательных целях. Но тут в дверь позвонили. На пороге с шикарным букетом стояла Мира.