И почти тут же упала. Недоумевая, как это получилось, я с трудом поднялась и поняла, что выбрав путь по кратчайшей прямой вниз, поступила неправильно. Лучше ехать по касательной. Я так и сделала, когда отряхнулась от снега. Метров двадцать я проехала довольно устойчиво, но настала пора, как говорят моряки, менять галс. Правильно развернуться я не смогла, и тут же стремительно полетела вниз. Скорость выросла мгновенно, и не успев испугаться, я закувыркалась по склону. Лыжи в одну сторону, палки – в другую, а я затихла, лишь сделав три кульбита. Отряхнувшись от снега и собрав снаряжение, я задумалась о причине своей неудачи и сделала вывод, что нужно тормозить на повороте, сводя носки лыж вместе.

Теперь я предусмотрительно повернула лыжи в сторону подъёмника и… Господи, как я не врезалась в опору? Не знаю. Лыжники, поднимавшиеся на бугеле, наверняка испугались сумасшедшей, которая подобно пушечному ядру пересекла их подъем. Затормозил меня огромный сугроб. Выбравшись из него и разыскав лыжи и шапочку, я упрямо очистила крепления и теперь покатилась по удобной плоскости. Где, весьма кстати никого не было.

Но тут сзади послышались голоса:

– Да куда же её понесло?

– Падай! Да падай же, дурёха!

А я с ужасом увидела, что меня несёт прямо на кустарник. Страх парализовал меня, и я вошла прямо в заросли. Растения не смогли меня остановить, но все же скорость снизилась до приемлемой, и я успела рассмотреть, что меня ждёт впереди. Только выставленные вперёд в отчаянии палки спасли меня. Я же не знала, что здесь за снежным отвалом притаился крутой обрыв, метров на десять глубиной. Не будь кустов, я бы туда так и ахнула! Прямо на ствол берёзы, произраставшей со дна расщелины. Берёза была корявая, ствол неохватный. Так что я легко представила себе скромный обелиск, воздвигнутый здесь через какое-то время.

Отдышавшись и вытерев взмокший от напряжения лоб, я уже стала подумывать, а не спуститься ли мне вниз пешком. Да, придётся признать собственное поражение, зато останусь целой и невредимой. Но тут сзади послышался скрип снега и рядом затормозил пожилой, представительный мужчина. Он снял очки и спросил:

– Помощь не требуется?

– Нет, – я горделиво выпрямилась и отшутилась, чтобы не разреветься. – Вот, осваиваю трассу. Экстремалю помаленьку.

– Вы начинающая? – уточнил он. – Кататься-то умеете? И кто вас только пустил сюда? Вы хоть просмотрели на схеме, где расположены опасные участки?

В другом состоянии я бы, может, по-другому ответила. Но не сейчас:

– Слишком много вопросов! Сама сюда приехала, никого не спросила!

– Тьфу ты, – сплюнул он с досады. – И до чего же вы всё-таки, бабы, бестолковые! Ещё и феминистка, наверняка? Я помочь хотел!

И он, резко оттолкнувшись, ринулся от меня прочь, как от зачумлённой. А я сразу передумала снимать лыжи и потихоньку спускаться вниз. Шиш ему! Я не бестолковая! Я смогу! И я вновь заскользила вниз. Я падала раз десять! Склон был крутой, и я кувыркалась по нему, исполнив все что можно: двойной оборот с падением на спину; тройной кувырок через левое плечо, переворот вокруг собственной оси с последующим уходом в сугроб. Но как Ванька-встанька, упрямо поднималась, отыскивала лыжи, очищала крепления и вновь летела вниз. На одном упрямстве. Я наелась, наглоталась столько снега, сколько за все детство не пробовала. О! И кто только придумал эти горы?

Мой первый в жизни спуск занял сорок минут!

Как ни странно, во мне было столько злости, что, оказавшись внизу, я вновь встала в очередь на подъёмник. Я уже не видела ничего вокруг. И знала только одно – я должна научиться! Я смогу! Но конечно, одних заклинаний оказалось мало! Все повторилось с неумолимой точностью. В общей сложности пятнадцать падений, где я показывала высший пилотаж по кувыркам в длину. Сплошной кошмар – ты чувствуешь, как теряешь равновесие, снова неумолимо приближается снежный покров, и вот уже кувыркаешься птицей со сломанными крыльями. И правда, как я себе ничего не сломала, абсолютно не понятно! Наверное, у меня есть ангел-хранитель! Только у меня есть один вопрос к нему:

«Почему же ты меня не остановил, когда я одна попёрлась на Южный склон?»

Итак, в летописи моей жизни этот день навсегда останется ДНЁМ ПОЗОРА!

Кое-как добравшись до пункта проката, я на последнем усилии воли вошла в зальчик и, тут же обессилев, повалилась на скамейку. Лишь минут через десять, оклемавшись, я сумела очнуться и пойти за своим рюкзаком.

Получив протянутый мною номерок, сотрудник заметил:

– Ну, как, хорошо покатались? Получили удовольствие?

– Получила, – одарила я его злобной улыбкой.

– Можете наверх подняться. Там, где кассы, на втором этаже есть кафе, – посоветовал он.

Вот это был дельный совет. А когда он предложил мне за чисто символическую плату оставлять у них на хранение лыжи и ботинки, то и вообще показался неплохим парнем.

Неплохого парня звали Иваном. Так что, оставив ему своё снаряжение, я налегке отправилась в кафе. Только там я поняла, как же хочу пить. Вокруг гомонили за столиками группы весёлых и довольных жизнью лыжников.

– «Ничего», – думала я, стоя в очереди, – «Кто-то за мои мучения ответит, и я даже, кажется, знаю кто!»

Я сидела за столом одна-одинёшенька и грустно пила свой сок. Сил не было даже дойти до дома, уж не говоря о том, чтобы отправиться на поиски Верницкого. Куда там?

С каждой минутой внутреннего самобичевания, я становилась сама себе все противней и противней. Однако, видимо у некоторых посетителей кафе были другие мнения о моей наружности. Потому что вскоре ко мне подсел довольно интеллигентный молодой парень:

– Мадам, вы чем-то расстроены? Может, я могу чем помочь?

Вынести подобное обращение, да в теперешнем состоянии, оказалось выше оставшихся у меня сил, поэтому я ответила просто и без выкрутасов:

– Отвали! Геронтофил! Ты бы меня ещё матерью назвал! Ищи себе другой… объект!

И мило улыбнулась ему при этом.

Соискатель на толику моего внимания живо ретировался, а я заказала себе второй бокал томатного сока. Но спокойно попить мне не дали. На этот раз за мой столик бесцеремонно плюхнулись сразу двое, поставив перед собой тарелки с едой. Я подняла глаза и обнаружила, что это Стас и Влад. Они были одеты в горнолыжные костюмы и, судя по всему, только что заявились на базу.

– Здрасьте, здрасьте! – весело зачастил Влад. – Давненько не виделись! А где Серж?

– Нету, – я развела руками. – Отсутствует!

– А! На склоне? А вы уже накатались? – проявил смекалку Стас.

– Ага, – туманно ответила я.

– Ну и как? – спросил Влад и сам же себе ответил. – Ведь зашибись! Мы каждый раз, как приезжаем сюда, так в первый день катаемся до одурения. Вы тоже, сразу видно оторвались по полной программе. Да? А вот нас дела задержали.

Я только грустно вздохнула. Это не осталось незамеченным.

– Это что за вздохи? Проблемы какие-то? – проявил участие Стас.

Нельзя сказать, что они мне были очень симпатичны – эти ребята. Они провинились передо мной хотя бы в том, что напоили Верницкого. С другой стороны, они не вливали в него водку силком. К тому же я сейчас в чужом краю одна как перст, и единственными моими знакомыми являлись они.

В общем, я вдруг взяла, да и вывалила на них все случившееся с Верницким. И что сейчас совершенно не знаю как быть. Они слушали молча, и лишь под конец моего монолога Влад негромко присвистнул:

– Дела! Блин, тут не знаешь, что и посоветовать! Мне кажется, вам надо дождаться второго звонка и суметь поговорить с мужем. Тем более, что он пообещал вам перезвонить. А уж тогда решать, что делать.

– Правильно! – поддержал приятеля Стас. – Жаль, что мы не в Питере! Там бы мы смогли вам хоть чем-нибудь помочь. А здесь?

– Да я не прошу помощи! – вслух пожаловалась я. – Мне бы понять, что делать! Ладно, спасибо вам, что выслушали. Пойду я!

Я встала из-за стола. Приятели переглянулись, и Стас спросил:

– Может вас проводить?

– Чего не надо, того не надо, – решительно отказалась я. – Ходить сама пока могу!

– Удачи! – пожелали они мне вдогонку. – Может, увидимся!

И я отправилась домой (в смысле, в арендованную квартиру). Чёрт! Никогда я так остро не ощущала своё одиночество, как нынче в этом заснеженном городке. Я шла одна, и не за кого было держаться, не с кем пошутить, обсуждая мои падения. Да и в доме меня никто не ждал. Там было пусто и уныло, как в животе у крокодила.

Интересно, чем занимается сейчас Верницкий. И позвонит он мне или нет?

Я свернула в сторону магазина и купила себе все необходимое, в том числе и бутылку марочного вина, потому что предчувствовала, что второй раз сегодня я на улицу уже не выйду. И, действительно, едва раздевшись в квартире и развесив сушиться одежду, я поняла, как устало все моё тело! Я рухнула на кровать и пролежала без движения с час.

За это время за окном окончательно стемнело. Наконец, я пришла в себя и со стоном и кряхтеньем пошла сварить хоть макарон. И уже кинув в кипяток всю пачку поняла, что зря так поторопилась. Вполне возможно, что какое-то время мне придётся есть их одной. И что мне делать с такой прорвой мучных изделий? Но было поздно, и я оставила все как есть.

Чтобы не так сильно давило ощущение одиночества, я включила телевизор в комнате, а сама устроилась на кухне с книжкой в руках. Против воли, я ушла в чтение с головой и не сразу услышала, как тренькает в коридоре телефон. В одно мгновенье я долетела до него и схватила трубку:

– Алло?

Это оказался Верницкий:

– Привет! Это я! Если все пойдёт хорошо, то дня через четыре мы увидимся! Будь паинькой! Не предпринимай самостоятельных шагов! Катайся на лыжах и всё такое! Жди! Надо будет, с тобой свяжутся. Ну все, пока!

И в трубке послышались сигналы отбоя. И как прикажете это понимать? Я не успела задать ни одного вопроса. Нет, ну это просто наглость неприкрытая. И ведь мог как-нибудь намекнуть хотя бы, что все это значит! Где он? Что с ним? Судя по весёлому голосу, чувствует себя неплохо, уверенно. И по некоторым ноткам я поняла, что он вполне доволен происходящим.

Неужели он решил где-то отсидеться втайне от меня? Но зачем? Я совершенно не представляла цели. Поиздеваться надо мной? Интересно, какую байку он придумал для своего оправдания? И срок предсказал, значит, он точно владеет ситуацией. Но какой гад! Ведь четыре дня пройдёт, и наш отпуск закончится! А я значит, все это время должна сидеть здесь одна, по его милости? Ну, нет! И мне захотелось страшно отомстить этому шутнику.

Вот возьму и уеду обратно в Питер. Пускай здесь делает что хочет! Фрукт какой! Я с ним шестнадцать лет прожила, подумать страшно, а оказывается, совсем его не знала! Комбинатор хренов! Ну, я ему покажу! И во мне окончательно созрело решение вернуться домой.

Пропади пропадом этот Верницкий вместе со своими горами и лыжами!

Предстоящий длинный, унылый, тоскливый вечер я могла скрасить только книгой и телевизором! Ну и отпуск! Ничего, завтра с утра соберусь, и на вокзал! Разрушительному воздействию депрессии, пытавшейся завоевать мою душу всякими пессимистическими мыслями, я противопоставила солнечный напиток из Грузии в сочетании с сыром и конфетами.

И успешно. По крайней мере, к десяти часам вечера, мой внутренний мир был безмятежен и тих как лесное озеро в безветренную погоду. И даже телефонный звонок не изменил моего состояния.

– Я вас слушаю, – отрешённо проговорила я в трубку, размышляя, кто бы это мог быть.

– Это хорошо. Слушай внимательно. Если хочешь увидеть своего мужа в целости и сохранности, то тебе придётся раскошелиться, – послышался в трубке искажённый металлический голос. – В противном случае ты станешь вдовой. Разговариваем дальше?

– Да, да, – я в миг протрезвела. – Дайте мне поговорить с мужем.

– Нет, ты сегодня уже говорила с ним. Хватит. У тебя два дня времени, чтобы собрать сто тысяч долларов.

– Но у меня нет таких денег! – закричала я. – Откуда я их возьму, вы что, с ума сошли?

– Нам не важно, откуда. Главное, что если их не будет, то ты вдова…

– И потом, два дня – это нереально, – впадая в панику, запсиховала я. – Подождите, давайте поговорим. Дайте побольше времени!

– Нет. Звони своим друзьям в Питер. Пусть они соберут требуемую сумму и вышлют завтрашним поездом. Таким образом, послезавтра деньги будут здесь. И мы с тобой свяжемся. А пока отдыхай. Наслаждайся горами!

И вымогатель положил трубку. А я опустилась на диван и, сжав виски, закачалась в тоске. Вот и началось. Значит, всё-таки похищение. Сначала они следили за мной, как я себя поведу, выжидали, и лишь потом решили действовать. А может это своеобразный психологический подход? Ведь если они меня знают, то им должно быть известно, что я психолог. И поэтому они решили поиграть со мной в кошки-мышки.

Так. Что делать? В милицию обращаться? Тут я вспомнила ночной разговор и поняла, что это бесполезно. Да и потом вряд ли у них есть специалисты по похищениям. Пока разберутся что к чему, будет слишком поздно. А если ошибок наделают… Нет. Милиция отпадает.

Господи, ну где же денег столько взять? Эх! Тут я поняла, что как ни крути, а придётся звонить Мише. Я включила мобильник и вызвала абонента, ёмко обозначенного – «Циклоп».

Он откликнулся тут же, словно держал трубку наготове:

– Валерия Михайловна! Вы почему отключили трубку? Я уже начал беспокоиться! Вы не обижайтесь за утренний базар… Короче, виноват. Как там ваш муж, объявился?

– Нет, – пожаловалась я. – Зато объявились похитители. Они требуют послезавтра сто тысяч долларов или грозятся убить Сергея.

Тут я против воли шмыгнула носом.

– Понятно, – отозвался Миша. – А подробней по теме?

– Сказали, чтобы я друзьям позвонила, а они бы переслали требуемую сумму завтрашним поездом сюда. Тогда похитители со мной снова свяжутся. Миша, это серьёзно? – спросила я.

– Вполне. Отморозков сейчас хватает. Ладно, мне надо подумать, я перезвоню через полчаса. Не отключайтесь.

И потянулись долгие минуты ожидания. Я не сомневалась, что Миша мне поможет. Только вот как? Почему-то мне представлялось, что он заявится сюда лично. Возьмёт человек десять с собой, перетряхнёт весь этот городок, но в тот же день отыщет моего бедного Серёжку.

Ровно через тридцать минут я вновь услышала Черкасова:

– Значит так, Валерия Михайловна! Ни о чем не беспокойтесь! Отдыхайте! Скоро к вам приедет Эдуардыч! Он привезёт деньги, и всё будет хорошо! Если начнутся изменения в программе – звоните.

– Миша! – воскликнула я, но он уже отключился.

Вот значит как! Конечно, это здорово! Но я не успела задать совсем не риторический вопрос – а как я буду отдавать эти безумные деньги? Разумеется, я помню, как Миша неоднократно заявлял, что он мой друг. Но у любой дружбы есть финансовые пределы.

Неужели он просто так выложит из своего кармана сто тысяч долларов? Нет, наверное, я просто чего-то не понимаю. Впрочем, в моем положении остаётся только ждать. Вот приедет Константин Эдуардович Красовский, он мне всё и объяснит.

Остаток вечера прошел в следующем режиме. Минут десять я пыталась читать, потом сбивалась на путаные размышления, никак не прояснявшие картину. Тогда я прибегала к алкогольному допингу, чтобы кровь быстрее поступала в мозг и снова принималась за чтение. Сбой в программе произошёл, когда я обнаружила, что в бутылке не осталось ни капли…