В кабинет вошли четыре человека, если не считать Фрица, исполняющего роль дворецкого. Ему пришлось принести из гостиной еще несколько стульев.
Я люблю изучать лица. Порой, признаюсь, мне достаточно беглого взгляда, но обычно в них находятся черты того или иного рода, заслуживающие более пристального внимания. Эндрю Данн был симпатичным здоровяком и очень походил на своего отца, фотографии которого я видел. Его сестра Сара унаследовала от матери темные глаза грозной птицы и лоб Хоторнов, но рот и подбородок у нее были совсем другими. Вторая девушка, прелестная, как нераскрывшийся бутон, блондинка, убедила бы и самое строгое жюри, что еще не все прекрасные образцы человеческой породы в нашей великой стране монополизированы Голливудом. Позднее выяснилось, что ее зовут Селия Флит и что она секретарь Эйприл Хоторн.
Хотя мне нравится изучать лица и эти три лица были достойны внимания, мой взор притягивало то лицо, которое я не мог видеть. Предание гласило, что стрела Ноэля Хоторна, выпущенная по неосторожности, рассекла лицо его красавицы-жены по диагонали от брови до подбородка, и то, во что превратилось это лицо – один глаз, по слухам, не был поврежден, – скрывалось теперь под вуалью, на которую я и уставился. Просто не мог ничего с собой поделать. Серая вуаль была пристегнута к шляпке и опускалась до самой шеи, удерживаемая там лентой. Ни кусочка кожи на виду, за исключением ушей. Дейзи Хоторн была среднего роста, с изящной, почти девичьей фигурой, но, зная, что скрывает вуаль, и из-за самой этой вуали вы не испытывали приятного чувства, какое возникает при взгляде на красивую женщину. Я глазел на нее, борясь с искушением дать кому-нибудь десять долларов за то, чтобы с ее лица сдернули вуаль, понимая в то же время, что, как только увижу это лицо, сразу захочу дать десять долларов за то, чтобы вуаль вернули на место.
Дейзи Хоторн не села на стул, который я ей придвинул. Она стояла прямая как палка. У меня было ощущение, будто она ничего не видит, но, очевидно, это было не так. После обмена приветствиями, опять устроившись на своем месте, я заметил, что у Эйприл, достающей новую сигарету, подрагивают пальцы. Мэй снова выглядела милой, но в ней чувствовалось напряжение, как и в голосе заговорившей Джун.
– Моя дорогая Дейзи, тебе не стоило приезжать сюда! Мы были абсолютно откровенны с тобой! Мы сказали, что хотим проконсультироваться с мистером Ниро Вулфом. Ты дала нам время до понедельника. Какие у тебя могут быть основания для подозрений… Сара, чертенок, что ты вообще делаешь? Немедленно убери это!
– Секундочку, мам. – Девушка говорила без всякого почтения. – Не двигайтесь, пожалуйста!
Нас ослепила яркая вспышка. Отовсюду послышались восклицания, и самое громкое и наименее сдержанное исходило от Прескотта. Я же, вскочив со стула, почувствовал себя идиотом.
Сара спокойно сказала:
– Я хотела иметь портрет Ниро Вулфа за его рабочим столом. Прошу меня простить. Дай-ка мне ту штуковину, Энди.
– Сама возьми, не развалишься. Вот дурочка, напугала всех!
– Сара! Сядь!
– Хорошо, мам. Я все.
Мы перестали моргать. Я вернулся на свой стул. Вулф сухо осведомился:
– Ваша дочь – профессиональный фотограф, миссис Данн?
– Нет, она профессиональный демон. Все из-за проклятой саги о несравненных сестрах Хоторн. Она хочет быть не хуже. Воображает, что может…
– Это не так! Я просто хотела сфотографировать…
– Прошу вас! – Вулф сердито нахмурился, Сара усмехнулась в ответ, и Вулф перевел взгляд на серую вуаль. – Вы не хотите присесть, миссис Хоторн?
– Нет, благодарю вас.
От ее голоса у меня мурашки побежали по коже, и мне захотелось самому сорвать вуаль. Голос был неестественно высоким и напряженным, отчего складывалось впечатление, будто он исходит не изо рта. Дейзи повернулась вуалью к Джун:
– Так ты считаешь, что мне не нужно было приезжать? Забавно. Разве не затем вы оставили Эндрю, Сару и секретаршу Эйприл сторожить меня, чтобы я не помешала вам?
– Нет, не затем, – ответила Джун. – Ради бога, Дейзи, будь же благоразумной! Мы всего лишь хотели…
– У меня нет никакого желания быть благоразумной. Я не идиотка, Джун. Ноэль искалечил мне лицо, а не мозг. – Она неожиданно развернулась к младшей из сестер. – Кстати, о лицах, Эйприл: твоя секретарша куда симпатичнее, чем ты. Конечно, она в два раза моложе тебя. Очень смело с твоей стороны.
Эйприл молчала, не поднимая глаз.
– Ты никогда не могла смотреть на меня. – Из-под вуали раздался жуткий смешок, и затем Дейзи опять повернулась к Джун. – Я пришла сюда не для того, чтобы помешать вам или кому-то еще. Я пришла, потому что подозреваю вас, причем с полным на то основанием. Вы ведь Хоторны, знаменитые Хоторны. Ваш брат тоже был Хоторном. Сколько же раз он заверял меня, что я буду щедро обеспечена. Это его слово – «щедро». Я знала о том, что у него женщина, он сам мне сказал – тоже был откровенным, как вы. Каждый месяц он давал мне деньги – много денег, больше, чем мне было нужно, больше, чем я могла потратить, – чтобы обмануть меня, развеять мои подозрения. А теперь даже мой дом – уже не мой!
– Господи, разве я не понимаю?! – Джун всплеснула руками. – Моя дорогая Дейзи, разве я не понимаю? Почему же ты не веришь, что наше единственное желание, наша единственная цель…
– Нет, не верю. Я не верю ни одному слову Хоторнов. – Вуаль колыхалась от ее дыхания, когда она произносила эти горькие слова, но шелковая лента держала прочно. – Как не верю и вам, Гленн Прескотт. Я не доверяю вам, никому из вас. Я не поверила и тому, что вы пойдете к Ниро Вулфу, но вижу, что вы все-таки это сделали. – Она повернулась так, что оказалась прямо напротив Вулфа. – Я знаю о вас. У меня есть знакомый, для которого вы кое-что сделали. Сегодня я позвонила этому человеку, чтобы расспросить о вас. Он сказал, что как союзнику вам можно полностью довериться, но как противник вы безжалостны и опасны. Он сказал, что если я спрошу вас, на моей вы стороне или против меня, то вы не солжете. Вот я и приехала задать этот вопрос.
– Присядьте, миссис Хоторн.
– Нет. У меня к вам только один этот вопрос.
– Тогда я отвечу на него. – Вулф говорил резко. – Я ни на чьей стороне. Пока. Я испытываю глубочайшее отвращение к ссорам из-за имущества покойников. Однако в настоящий момент мне очень нужны деньги. То есть мне нужна работа. Если я возьмусь за это дело, то мне придется убедить мисс Наоми Карн отказаться в вашу пользу от крупной доли – настолько крупной, насколько это будет возможно, – оставленного ей Ноэлем Хоторном наследства. Вот что эти люди просят меня сделать. Вы хотите, чтобы это осуществилось?
– Да. Но как восстановление моих прав, а не как подачка от нее. Я бы предпочла заставить…
– Вы предпочли бы воевать за это. Однако есть шанс, что вы проиграете. Кроме того, если методами убеждения мы не получим приемлемого результата, у вас еще будет возможность повоевать. Вы пришли ко мне, потому что не доверяете этим людям, ведь так?
– Да, так. Мой муж был их братом. Гленн Прескотт был его другом и адвокатом. И они пытались обмануть меня и лишить денег.
– И вы подозреваете, что эти люди обратились ко мне с целью продолжить интриги против вас с моей помощью?
– Именно так.
– Что ж, давайте покончим с этим вопросом. Я бы хотел, чтобы вы все-таки сели. – Вулф повернулся ко мне. – Арчи, запиши и потом отпечатай. С одной копией. «Настоящим удостоверяю, что во всех переговорах, проводимых мной в отношении завещания покойного Ноэля Хоторна, я буду считать миссис Ноэль Хоторн одним из моих клиентов и добросовестно защищать ее интересы, а также уведомлю ее заранее о любых изменениях в моих обязательствах; точка с запятой; при этом подразумевается, что свою долю гонорара за оказанные мной услуги миссис Хоторн оплатит сама». Оставь место для подписи свидетеля.
Развернувшись на стуле к пишущей машинке, я отпечатал записанный под диктовку текст и вручил оригинал Вулфу. Он прочитал, подписал и вернул мне, после чего и я поставил свою подпись как свидетель. Затем сложил листок, засунул его в конверт и протянул конверт Дейзи Хоторн, она взяла его. Ее рука была мертвенно-бледной, с длинными тонкими пальцами и синеватыми прожилками вен на тыльной стороне кисти.
Вулф вежливо осведомился:
– Такая формулировка устроит вас, мадам?
Не говоря ни слова, она вынула из конверта листок, развернула его и прочитала, для чего ей пришлось склонить голову набок, – очевидно, она пользовалась только левым глазом. Затем она убрала документ в сумку и, развернувшись, направилась к выходу. Я поднялся, чтобы открыть ей дверь, но молодой Данн опередил меня, и оказалось, что оба мы торопились напрасно. Дейзи Хоторн внезапно изменила курс и остановилась перед Эйприл так близко, что могла бы коснуться ее. Однако, подняв левую руку, вдова не протянула ее к Эйприл, а ухватилась за нижний край вуали.
– Смотри, Эйприл! – потребовала она. – Другим я не покажу, только тебе в качестве одолжения, в память о Лео…
– Нет! – завопила Эйприл. – Остановите ее!
Начался переполох. Все повскакали с мест. Первой рядом с Эйприл оказалась Селия Флит, оправдывая свою фамилию[2]. Она уставилась на эту вуаль, и глаза ее сверкали, как ни у одной из знакомых мне блондинок.
– Только попробуйте повторить, – прошипела она, – и я сорву с вас эту тряпку! Клянусь! Только попробуйте!
К ее угрозам присоединился мужской голос:
– Убирайтесь отсюда! Вон!
Это был мистер Штауффер, тот парень, который слишком сильно старался чему-то соответствовать. Сейчас, когда он оттеснил Селию Флит и загородил собой Эйприл, его лицо исказилось от негодования. Актриса съежилась в кресле и закрыла лицо руками. Из-под вуали раздался тот же жуткий смешок, что и раньше, и вдова Ноэля Хоторна снова направилась к двери. И вновь до нее не дошла, остановившись напротив миссис Данн.
– Больше не подсылай мне своих сопляков, Джун. Я сдержу слово. Даю вам время до понедельника.
И она вышла. В холле маячил Фриц, которого встревожил вопль, донесшийся из кабинета, и я с облегчением предоставил ему право проводить Дейзи Хоторн к выходу. Проклятая вуаль действовала мне на нервы. Когда я присоединился к собранию в кабинете, то застал такую сцену: Эйприл трясло, мистер Штауффер похлопывал ее по одному вздрагивающему плечу, а Селия Флит – по другому; Мэй и Джун молча взирали на это; Прескотт утирал лицо носовым платком. Я предложил принести бренди или чего другого в том же роде.
– Спасибо, не надо. – Мэй одарила меня улыбкой. – Моя сестра вечно на грани срыва в той или иной степени. В противном случае она не могла бы стать хорошей актрисой, как я понимаю. Актрисам положено быть нервными. Раньше это приписывалось гениальности, но теперь считают, что дело в каких-то железах.
Эйприл отняла ладони от лица, бледного после пережитого потрясения, и выпалила:
– Прекрати!
– Да, – вступилась Джун. – Не стоило, Мэй. – Она взглянула на Вулфа. – Теперь вы понимаете, почему я назвала нашу невестку непреклонной?
– Понимаю, – кивнул Вулф. – Как ни велика моя нужда в деньгах, я не взялся бы за то, чтобы убедить ее переменить мнение о чем-либо. Кстати, о деньгах: у меня завышенные представления относительно стоимости моих услуг.
– Нам об этом известно. Ваш счет, если только он не будет совсем уж заоблачным, будет оплачен.
– Хорошо. Арчи, возьми блокнот. Итак. Вам нужно письменное соглашение с Наоми Карн. Половина оставленного наследства, а по возможности и больше, переходит к Дейзи Хоторн. В дополнение к завещанному ей полумиллиону?
– Не знаю… как получится.
– И еще девятьсот тысяч долларов научному фонду колледжа Варни?
– Да, – с нажимом произнесла Мэй.
– При условии, что с этим у вас не возникнет проблем, – вставила Джун. – Только не подумайте, будто сестра откажется от договоренности с Наоми, если там не будет пункта о фонде. Она блефует.
О проекте
О подписке