Цитаты из книг автора «Рейчел Каск»

жизнь охотно покорялась им и одаривала их изобилием, и именно поэтому, как он понял уже потом, ему хватило уверенности всё разрушить –

Возведение памятников – это лишь половина дела; остальное – интерпретация. И всё же есть кое-что похуже забвения, и это – неверная интерпретация, предвзятость, выборочное освещение событий. Правду нужно преподносить: нельзя надеяться, что она преподнесет себя сама, как вот она, например, после инцидента предоставила полиции во всём разбираться, а сама в итоге оказалась не у дел.

Но тогда, продолжила она, сидя рядом со своим соседом, она вдруг почувствовала желание узнать себя заново, узнать, какая она. Она неожиданно задумалась, каково было бы заняться с ним сексом – было бы им противно оттого, что они такие разные? Чем дольше он говорил, тем больше она думала о том, могли бы они, будучи настолько непохожими, испытать друг к другу что-то кроме взаимного отвращения. Потому что эта разница между ними теперь уже прояснилась окончательно, и суть ее была не только в размерах, формах и взглядах, но в одном бесспорном факте, и факт заключался в том, что в его жизни главенствовала дисциплина, а в ее – эмоции.

Из-за него она впервые за много лет почувствовала себя большой. Он был крошечный и опрятно одетый, с детскими ручками и ножками, и, сидя так близко к нему, она вдруг начала ощущать свое тело и то, как сильно оно изменилось.

если вынуждать людей признавать неприятную правду, говорит она, это может принести больше вреда, чем пользы. Нужно оставаться близко к линии событий, но не пересекать ее, парить над контурами ландшафта, словно ласточка, повторять их, но не приземляться.

Чего она не выносит, сказала она, так это притворства в любом виде, особенно притворного желания, когда человек якобы мечтает полностью тобой обладать, а в действительности хочет только временно попользоваться. Она сама не прочь использовать других, сказала она, но поняла это только после того, как они честно признались ей в своих собственных намерениях.

Твоя честность вызвала бы честность с его стороны.

С появлением детей волей-неволей становишься смелым, сказал он. Или просто перестаешь себя сдерживать. Особенно он почувствовал это накануне в компании двадцатилетних. Он и забыл, насколько они скованы физически.

Он неловко наклонился – ему мешал холодильник у моих ног, – положил руку мне на плечи, пытаясь обнять меня, и приблизил свое лицо к моему. Я почувствовала запах его дыхания и прикосновение кустистых бровей к своей коже. Его огромный нос-клюв маячил на периферии моего зрения, а поросшие седыми волосами руки, похожие на лапы, неловко ощупывали мои плечи; я на мгновение ощутила, как меня объяла его серость и сухость, словно доисторический зверь окутал меня своими перепончатыми крыльями, почувствовала, как его колючие губы, промахнувшись, трутся о мою щеку. Я так и не шелохнулась, глядя прямо перед собой на штурвал катера, пока он наконец не отстранился и не ушел обратно в тень.

Всегда очень опасно принимать серьезные решения, сказал он, когда не знаешь, чего заслуживаешь.