Глава 4. Разрушенное наследие

Рик

Фиалки. Всюду фиалки…

Этот запах преследует меня весь день. Куда бы ни пошел, что бы ни делал, аромат фиалок не дает мне покоя. Так пахнет Виолетта – это я понял еще в нашу с ней последнюю встречу.

А теперь мне кажется, что так же пахнет моя жена…

Я стоял рядом с ней у алтаря и вместо запаха роз, которые она держала в руках, чувствовал аромат фиалок. Даже благоухание всех растений часовни и тошнотворная мешанина резких запахов духов гостей не смогли перебить этот пьянящий аромат. Позже за столом навязчивый запах чуть отошел в сторону, и мне удалось даже ненадолго забыть о нем. Я думал, что во всем виноват тот образ прекрасной танцовщицы, что со вчерашнего дня не выходил из головы. Но стоило нам с Викторией уединиться в спальне, как невероятно сочный, душистый и сладкий аромат фиалки буквально затопил комнату, едва не сбив меня с ног.

Почему-то мне казалось это до ужаса неправильным.

Неправильно касаться серебристого шелка волос моей супруги и видеть сиреневые кудри Виолетты. Неправильно вдыхать запах жены и чувствовать головокружительный аромат фиалок. Неправильно смотреть на взволнованное лицо Виктории и видеть перед собой загадочную танцовщицу, улыбающуюся мне так открыто и тепло…

Это какое-то наваждение! Неужели я схожу с ума?

Уходя из комнаты, Виктория оставила брошенную на пол фату. Я не стал даже приближаться к ней, опасаясь вновь ощутить этот дурман. А ведь на самом деле запах потрясающий, притягательный и чарующий. Почему же он на меня так действует? Может, попросить жену сменить духи?

Решил, что мне необходимо срочно развеяться и переместился на гоночную аэротрассу Вильденберга. А точнее неподалеку от стойл, где содержались грифоны всех участников гонок.

В наше отсутствие за ними хорошо ухаживали, поэтому волноваться за состояние животных не приходилось. И тем не менее, все во мне противилось тому, чтобы держать Руту здесь. Но другого выхода не было – не тащить же ее в столичный особняк!

Она была моим лучшим другом с самого рождения. В Доме Грифона существует традиция: в колыбель новорожденного малыша на некоторое время подкладывают детеныша грифона, родившегося в тот же день и тот же час, что и ребенок, чтобы запечатлеть их связь и скрепить прочными узами.

Каким-то непостижимым образом на каждого новорожденного Эдельгаста всегда находился свой новорожденный грифон. Магические существа, что и говорить! Впоследствии ребенок и детеныш грифона вместе росли: привыкали друг к другу, учились взаимопомощи и пониманию и, наконец, становились неразлучны, единым целым. Так возникали крепкие узы, нерушимые даже смертью.

Именно поэтому нам запрещено участвовать в гонках наравне с другими участниками. Это будет попросту нечестно! Какой бы прочной ни была связь между наездником и грифоном, последний всегда будет чувствовать превосходство Эдельгаста над своим седоком, если тот вдруг окажется поблизости. Даже сейчас, стоя перед чужими спящими грифонами, я ощущал их готовность в любой момент очнуться ото сна и повиноваться моей воле.

Но сейчас меня не интересовали другие грифоны, только моя Рута.

Чаще всего самцы грифонов имеют многоцветную окраску: орлиная голова существ, как правило, покрыта белыми перьями, крылья и передняя половина туловища – черными, а нижняя и задняя часть – желтовато-бежевой шерстью.

У самок же окрас однотонный: черный, коричневый или серый, как у Руты. В редких случаях рождаются полностью белые от клюва до кончика хвоста грифоны, но мне такие пока не встречались. Говорят, они приносят удачу своему хозяину.

Почувствовав мое приближение, Рута приветственно заклекотала и заворочалась.

– Я тоже рад тебя видеть, моя дорогая! – улыбнулся я и потрепал ее клюв.

Она ответила мне ласковым взглядом.

– Только не говори, что в свою первую брачную ночь предпочитаешь общество грифона молодой жене! – раздался вдруг удивленный голос за моей спиной.

Я обернулся и увидел спешащего в мою сторону Дэна.

– Лучше проваливай скорее, – продолжил он, – и я, так и быть, сделаю вид, что не заметил тебя здесь. И никому не скажу, что лорд Эдельгаст извращенец!

– Серьезная угроза! – деланно испугался я.

– О, да-а! – Дэн сделал зверское лицо, вид которого ничего, кроме смеха не вызывал. – И, если сделаешь, как я сказал, все будут в выигрыше: твоя дорогая репутация останется незапятнанной, твоя дорогая женушка будет довольна, что ты никуда не потерялся и не бросил ее одну в темной комнате, твоя дорогая птаха сможет спокойно поспать, а твой дорогой друг… – он вдруг глубоко задумался.

– А мой дорогой друг? – подтолкнул я его.

Дэн широко улыбнулся и закончил:

– А твоему дорогому другу не придется мучиться с твоей дорогой птахой после твоего очередного ухода и краснеть за тебя перед твоей дорогой женушкой, когда ты нас познакомишь!

– А с чего ты взял, что я вас познакомлю? – удивился я. Уж этого я делать точно не собирался. Ожидать, что Дэн не сболтнет Виктории чего-нибудь лишнего, в особенности о моей второй жизни, крайне глупо.

Брови Дэна возмущенно поползли вверх и скрылись под козырьком кепки.

– Так ты еще и отказываешься знакомить своего дорогого друга со своей дорогой…

– Хватит этих «дорогих»! – осадил я его.

Дэн тут же прекратил кривляться и шумно выдохнул.

– Рик, что-то случилось? – взволнованно поинтересовался он. – Тебе не понравилась жена? Или ты ей не понравился? Она тебя отвергла? Не вынесла твоих домогательств? Забилась в угол в истерике, и ты побоялся испачкаться в соплях?

Я изумленно застыл, не зная, что ответить. Этот тип вечно сбивал меня с толку своими странными предположениями. Да и по сути, ни одно из них неверно.

Мне понравилась Виктория – или, скорее, могла бы понравиться, если бы не ее холодность и черствость, на корню пресекающие желание проявить к ней малейший интерес. Да и я ей, кажется, симпатичен, но она меня сторонится и игнорирует. А ведь если бы не Виолетта, прочно засевшая в моих мыслях, я бы определенно попытался растопить лед моей дорогой… – тьфу ты! вот прицепилось проклятое слово! – жены и завязать хотя бы подобие супружеских отношений. Но кое-что он все же угадал…

– Бери своего Малика и полетели выяснять, что случилось, – сказал я ему, оседлывая Руту.

– Куда? – недоуменно спросил Дэн, но все же направился к своему грифону.

– Увидишь.

Я вывел Руту из стойла, одним прыжком вскочил в седло, и мы взлетели в воздух. Родная стихия радушно приняла нас в свои объятия и подтолкнула вверх, направив в нужном направлении.

Пару мгновений спустя, Дэн поравнялся с нами.

– Так все-таки? Как прошла свадьба? Как тебе жена? – полюбопытствовал он.

Я промолчал и с трудом удержался, чтобы не скривиться – он ведь не отстанет, пока не узнает все в подробностях!

Друг мое молчание понял по-своему.

– Что, настолько все плохо? Дай угадаю! Она толстая, да? Капризная? Страшная? Или нет, постой, она же аристократка, значит… – он сделал многозначительную паузу и воскликнул: – Писклявая!

– Что?!

В ответ на мое недоумение Дэн пожал плечами и пояснил:

– А что, дедушка Роджер рассказывал мне как-то, что едва не женился на одной прекрасной девушке. Она была во всем идеальна: красива, женственна, хозяйственна, вот только голос у нее был до невозможности противный. Напоминал скрежетание ножа по стеклу. Такой, знаешь: кх-х-х-х…

Стоило представить этот звук, как меня всего передернуло.

– И хорошо, что ему вовремя подвернулась другая девушка, ставшая впоследствии моей бабушкой! А то, представь, был бы у меня сейчас такой же голос! – беззаботно продолжал друг.

– Будь так, я бы тебя на километр к себе не подпустил!

– Будь так, ты бы меня послушался и как миленький уже сопел в кроватке, пригревая бочок драгоценной супругой! – парировал он.

– Скорее уж охлаждая… – еле слышно пробормотал я, вспомнив, как выглядела моя жена в нашу первую встречу. Этакая Леди-Метелица, персонаж, буквально сошедший со страниц детской сказки: стойкая, как глыба льда, и непокорная, как встречный ветер… – А какая связь с аристократками? При чем тут вообще голос?

– Как при чем? – искренне удивился Дэн. – Ты разве не помнишь моих родственников по отцовской линии? Особенно его сестрицу, мою дражайшую тетушку.

– А, леди Сюзанну Салстон? – вспомнил я. Перед глазами тут же возник образ невысокой полноватой дамочки из Дома Пегаса, вечно льющей слезы по любому пустяку. – Что-то не припомню, чтобы у нее были проблемы с голосом.

– Проблемы с голосом?! Да какие проблемы? У нее и голоса-то не было – сплошные завывания! Пока я жил в родовом замке, мне вечно казалось, что со мной по соседству проживает настоящая банши – гул стоял жуткий! А после гибели моего батюшки так вообще превратился в вой стаи волков на луну! Особенно это ее: «О-ох, Дэнни! Как же вы на своего папеньку-то похожи-ы-ы, словами не переда-а-ать! Жаль только, что бастард! Эх, жаль неимоверно-о-о! А так бы поставить вас во главу семейства – ему ой как нужна сильная рука-а-а. Ах, увы, увы…» – очень натурально скопировал ее голос Дэн, повысив тон до уровня ультразвука, а потом продолжил своим: – Пф-ф! Да я даже рад, что маменька моя никакого отношения к этим Великим Домам не имела и замуж за папеньку пойти отказалась! Жить под одной крышей с этими… Пегасами, – презрительно выплюнул он, – это не для меня!

Я с пониманием улыбнулся. Кому, как не мне, человеку, буквально сбежавшему от правил высшего света, понять отношение того, кто в силу глупых формальностей оказался лишен шанса на полную семью.

Дэн из тех людей, кому выпало сомнительное счастье родиться в любви, но по другую сторону простыни. Его отец, будучи в то время первым наследником Дома Пегаса и весьма преуспевающим хирургом, влюбился в простую травницу, которая поставляла к ним в больницу ингредиенты для лекарств. Завязался бурный роман, результатом которого стала беременность девушки, красивое признание в любви, прилюдное предложение руки и сердца и… категорический отказ травницы.

Никто не ожидал такого поворота событий. Простая девушка, вынужденная собственным трудом зарабатывать себе на жизнь, отвергла будущего главу рода Пегаса! Да кто так делает вообще?!

Непонимание, презрение, обвинения в недалекости были ей верными спутниками на протяжении последующих нескольких месяцев. А травница была сама себе на уме: никого не слушала, жила в гармонии с собой и принятым решением.

Вскоре родился ребенок по имени Дэннис, которого отец намеревался сделать частью семьи и своим наследником, даже вопреки воли любимой девушки. Но тут вмешались обстоятельства… и король – отец нынешнего правителя Аэриса. В связи с кончиной главы семейства отцу малыша пришлось занять его место, а король велел Пегасу жениться на представительнице Дома Гарпии, дав при этом бедному парню весьма мудрый совет: уважать решение возлюбленной, каким бы странным оно ему не казалось.

Так он и поступил.

Впоследствии Дэн долгое время винил родителей: отца – за то, что не настоял на своем, а мать – за нежелание связываться с высшим светом. Отец не забывал сына и любил его, регулярно навещал и приглашал в свой родовой замок. Там маленькому Дэну приходилось несладко: многочисленные кузены и кузины вечно насмехались над ним, попрекали испорченной кровью, оскорбляли и унижали. Тогда мальчик считал, что стал жертвой вселенской несправедливости, проклинал всех и вся, обижался на родителей. Он завидовал своим родственникам, у которых было все то, что могло принадлежать ему по праву рождения.

Но чем старше становился, тем сильнее убеждался в правильности решения матери. Жизнь высшего общества стала казаться ему глупым фарсом, где все напоминали чванливых павлинов, красующихся друг перед другом своими перьями, где все лгут и притворяются, пряча себя настоящих за яркими масками. Тогда юный Дэннис переосмыслил многое, стал реже бывать в отцовском доме, предпочитая больше времени посвящать поиску собственного пути.

Несмотря на то, что у него не было доступа к Тайным знаниям рода, стихийная наследственная магия была в нем крайне сильна. Магия воздуха – такая же, как у Дома Грифона, – играла в нем, бурлила бешеным вихрем, тянула на подвиги и приключения и привела наконец сюда, на аэротрассу Вильденберга.

Свою карьеру он начинал с профессии грифоньего наездника, а после увлекся организацией гонок, приемом ставок и продвижением чемпионов. Именно здесь мы с ним и познакомились.

– Как ты узнал, что я приду сюда? – поинтересовался я.

– А что тут знать? – пожал плечами Дэн. – Ты у нас обычно в любой непонятной ситуации прячешься под теплое крылышко Руты. А внезапная свадьба как раз подходит под категорию таких ситуаций!

Я усмехнулся тому, как хорошо, оказывается, он меня знает. Но уже спустя миг от моей улыбки не осталось и следа. На горизонте показались очертания замка Вильденберг. И были они какими-то неправильными.