Жертва

Приглушенный красный, какой-то туманный полумрак. В уши бьет пульсирующий, ритмичный, не сразу понятный звук. Мерное гудение – и одновременно шепот. Непривычный, несвязный. Но затягивающий. Гипнотизирующий. Как гудение может быть шепотом? Не знаю. Но это есть. И это бьет по мозгам…

Я вспоминаю, что это. Не просто шепот. Ритуальные слова нараспев. Заклинания. И произносят их… В прошлый раз нашептывали с десяток антропоморфных вампиров. Паства. Стая. И их пастырь, предводитель, жрец. У этих гадов есть свой культ. Страшный и малопонятный, но суть я знаю.

Периодически им надо приносить жертвы – своим потусторонним божествам, что, возможно, сотворили их. Дают им силы. Порождают их магию.

Три года назад они нашли жертву. Такая не каждый день попадается. Жертва с особой энергетикой. Та, которую нельзя упускать. Та, которую надо непременно принести воплощенной богине.

В тот раз они упустили свою особенную жертву. Шура Скат не дал свершиться их треклятому жертвоприношению.

И все было хорошо… Пока жертва не спятила и не сбежала из надежного укрытия, не появилась в поле зрения и, преследуемая, не попалась в ловушку. Правда, преследование было действительно мастерским. Несложно сложить два и два. Преследовали меня, скорее всего, от самого города. Кто-то выследил и засек. Первой ночью в деревне пришла «разведка». Несколько упырей бродили по округе, управляемые – теперь без всяких сомнений – разумным вампиром. Тем самым худощавым. А может, не только им. Вон тут их сколько… Задрали собаку и молодую парочку. Дальше, во время рейда на кладбище, мы потрепали стаю упырей. После чего какая-то падла сняла обереги и часть ловушек во дворе. А управлявший упырями худощавый натравил на нас целую кучу кладбищенских мутантов. Откуда он их тут взял? И вообще, где я сейчас?

Неважно.

Я снова попался. Жертвоприношение свершится. И, очень, очень не хочется, чтобы это у них получилось. Сам виноват… Хотя что толку теперь в самобичевании? Надо попытаться действовать. Пока паника не захлестнула полностью, не накрыла черной пеленой, не лишила воли и возможности предпринять… А что предпринять?

Пытаюсь вырваться – руки вывернуты в запястьях и крепко зафиксированы вверху. Боль. Попытка отзывается такой острой, жгучей, сумасшедшей болью, что я чуть не завыл – но до крови прикусил губу. Помогло. Сдержался. Не дождетесь! Сдохнуть – так достойно. Руки, понятное дело, затекли. Ноги тоже. Они прикованы к каким-то креплениям, прочно и фундаментально стоящим на полу. Однако, в пол ноги не упираются. Я завис. Все как и в прошлый раз.

Пытаюсь отыскать глазами Степаныча. Где ты, брат? Жив ли еще? Ведь ты-то им не нужен, могли и на месте порешить… Хотя тогда почему не порешили? Ведь был момент. На Степаныча бросился зверюга-упырь, уродище ебаное, недобитое и адски яростное. Но худощавый вампир остановил уже готового оторвать башку упырюгу.

Присматриваюсь. А вот и он, брат. В углу, неподалеку. Я едва разглядел его в этом полумраке. Связанный и без сознания. Связанный – значит, живой. Значит, шанс есть.

Нет у тебя шансов, гнусно прошептало внутри. И у него шансов нет. Это только на время. Мучения продлили. Сначала медленно начнут убивать тебя. Ритуально. Не особо спеша. Брат это будет видеть. Они заставят его смотреть. А когда будешь издыхать, истекая кровью и почти сойдя с ума, расчлененный заживо, они возьмутся и за него… Нелюди! Скоты! Ну зачем, зачем вам все это? Сразу прикончить трудно что ли? Нормальные враги, даже самые лютые, безжалостные, так не поступят. Найдется хоть капля жалости, чтобы прибить побыстрее. Потому что люди. А эти – только человекоподобные внешне.

Я все-таки застонал от бессилия. Дернулся нервно – боль снова прошибла скрученное, затекшее тело.

А шепот-гудение продолжался, гипнотизировал, завораживал, куда-то нес. И вдруг резко затих.

– Очнулся, – прозвучал негромкий голос. Это худощавый. – Ты зря сбежал тогда.

Я взглянул на него. Тощий козлина, прихвостень «богини» и ее жреца. Но врет, гадина – сбежал я не зря. Не напрасно. После моего побега три года назад перебили почти весь клан. А долбаная башка жреца слетела с плеч – ее залихватски, несмотря на магию и гипноатаки, снес Серега Антиупырь. Сереге самому, конечно, досталось тогда. Но треть этой гнусной шоблы положил именно он. А вот тощий, как оказалось, тоже сбежал – и уцелел, несмотря ни на что. Скользкий, гад.

Да… и что это поменялось в его облике? Напялил нелепую черную сутану. Красный, с жуткой змееподобной рогатой мордой медальон на груди. Так одеваются жрецы. Их жрецы.

– С повышением, скотина, – зло сплюнул я.

– О, благодарю, – отозвался тот самодовольно. – Только я сомневаюсь, что ты забыл мое имя.

– Сукин сын твое имя, – я борзею. Похоже, что от безысходности. Похуй. Уже на все похуй. В глазах тощего сверкнул огонек – огонек ненависти. Ладони судорожно сжались в кулаки. Ну, давай. Зачем тебе ритуалы? Просто разозлись и прибей.

– Ты прав. Мое прежнее имя не имеет значения. Раньше меня звали тем именем, которое носил человек, слабый человечишка. Мелочный и бессильный кусок мяса. Даже после обращения я носил то жалкое имя. Но теперь… Теперь я доказал, что достоин быть лучше. Что меня обратили не зря. Я получил… новое имя. От самой богини! Теперь я…

– Говна кусок, – я злорадно усмехнулся. И нарвался – в голове будто кровавая бомба взорвалась, меня так сильно приложили, что красный полумрак вспыхнул, зазвенело в ушах. Когда начало проясняться, перед глазами маячила искаженная злобой харя. Багровые зрачки, в которых не осталось ничего человеческого, просто полыхали жаждой крови и ненавистью, прожигали насквозь. Харя исказилась гримасой ярости, зловещие острые клыки, поблескивая, тянутся к моему лицу, верхняя губа дергается, изо рта воняет. Будто только что проглотил кило гнилых кишков. Что-то сдерживает его от порыва – взять все и закончить одним махом, одним укусом.

Еле тормознув и взяв себя в руки, тощий чуть помедлил и отошел. Гримаса разъяренного убийцы постепенно сходила. А потом он расхохотался – расхохотался жутко, длинно, от души. Ржал, наверно, с минуту, запрокинув голову и сотрясаясь. Это было диковато и несвойственно его сдержанным манерам. Впрочем, как и порыв ярости. Чуть успокоившись, но продолжая смеяться, этот гад захлопал в ладоши.

– Браво! – Выдавил он. Сука, опять аплодирует! Задрал уже. – Отличная шутка. Но… – смех оборвался, голос изменился на металлический. – Последняя. Смотри!

Он подошел к брату. Схватил за волосы, дернул вверх и назад, открывая незащищенное горло.

– Ты предназначен богине, нашей госпоже. Тебя я не трону. Но вот это… этот кусок мой. Его кровь моя.

Я молча смотрю. Где страх? Вместо него тупая апатия. Все. Они победили. Я не буду дергаться и сопротивляться. Они принесут свою жертву. Пускай.

А потом… Потом возьмутся за брата. Если повезет, сначала убьют. Потом тело растерзают. А если не повезет, то будут рвать живьем…

– Нет!

Я снова дергаюсь всем телом – и все тело скручивает судорога.

– Вот и отлично, – проговорил тощий, когда судорога затихает. – Скоро госпожа прибудет сюда. И начнется ритуал. Ну а сейчас… – Он посмотрел куда-то в темень, вдаль. Туда, где проклятый полумрак сгущался в черноту. Я невольно посмотрел туда же, насколько позволяло зрение.

– Выходи, раб! – протянул тощий гадко. – Выйди из тьмы и грязи! И удостойся чести перестать быть жалким рабом.

В темноте послышалось шарканье. Какие-то неуверенные, глухие шаги. Медленно, нерешительно, как-то побаиваясь, из темноты вышла фигура. Невысокая. Сгорбленная. Голова опущена вниз. Но человек! Не вампир. Точно, человек. Странный. Ссутулившийся. Глядит под ноги. И неуверенно, но верно, идет вперед.

Тощий обернулся к нему, махнул рукой – жестом пригласил подойти ближе. Тот послушался и зашагал быстрее. Человек? Нет. Уже нет. Продавшаяся, подлая скотина.

– Ты сделал то, что от тебя требовалось. Ты проявил покорность и услужливость. Ты старался и ждал. И сегодня пришел твой час…

Сутулый выпрямился. И взглянул на меня. Расправил плечи. Не такой уж и невысокий. Крепко сбитый. Знакомый взгляд, знакомое лицо… Черт, слишком уж много знакомых за последнее время. Но нет – этого типа я впервые увидел недавно. Сегодня вечером. Перед рейдом на заброшенное кладбище. Он заходил к нам.

И сейчас смотрит мне прямо в глаза.

– А, ты, – узнал наконец я. – Товарищ участковый… Неожиданно.

Тот промолчал. От нерешительности не осталось и следа.

– Что они пообещали тебе, товарищ участковый? Вечную жизнь? Власть? Новый мир? Почем родину продал?

Предатель молча смотрел мне в глаза. Потом, словно обдумав тщательно ответ, проговорил:

– Ничего. Просто… свободу.

Я прихренел.

– Что? – переспросил хрипло.

– Свободу. Жизнь. Настоящую жизнь. В которой я хозяин. А они – они все жертвы. Ну, ты понимаешь.

– Понимаю, – согласился я. Сволочь. – Про обереги… они подсказали или сам прочухал?

– А какая разница? Просто пришел и убрал кое-где, вот и все. И зря вы со Степанычем поехали на кладбище, ох, зря. Хотя…

– Брат верил тебе, – зло прошипел я. – Считал другом. А ты…

– Я выбрал лучшее. Вот и все.

– Но как, бля? – не унимался я, хотя в глазах темнело. Трудно было сосредоточиться. И осознать тот факт, что давний кореш Степаныча, которому он доверял, в итоге оказался предателем. Подлым вражиной. Даже хуже! Ведь враг – он и есть враг. Видно сразу. Вот он. Бей и не щади! А когда друг оказывается врагом, это встократ, в тысячу раз страшнее… Да, жизнь полна сюрпризов. – Зачем? Ты предал всех…

– Кого? Жалких неблагодарных слабаков? – Нагловато оправдывался бывший друг и кореш. – Недалеких дебилов, которые косячат, бьют и режут друг дружку? Богатеньких сволочей, которые ничем не гнушаются, чтобы отмазать своих детишек-наркоманов от заслуженного наказания за кровавые шалости?

– Друга, – яростно прошептал я. – Ты предал друга, который верил в тебя. Которого сегодня убьют из-за тебя. Страшной смертью убьют, не по-людски. И тебя убьют. Слышишь? Я лично тебе башку сверну.

Участковый хмыкнул. Он видел, что это лишь слова. Слова обреченного. Что может сказать победитель обреченному? Да особо ничего – он уже все сказал. После жертвоприношения его обратят. Заслужил. Денек-другой его будет колбасить дико и беспощадно. Но если выживет, то станет вампиром. Одним из них. И участи его я не завидую – в стае он будет в самом низу цепочки. Так что хрен там, а не свобода. Это будет пополнение, пушечное мясо. Чуть выше рангом, чем подчиненные упыри. Но ему, понятное дело, этого не говорили. И я не скажу. Пусть получает по заслугам. Долгую жизнь, силу, ловкость, звериную выносливость. Но первое время он будет их рабом. Так со всеми новообращенными. А дальше – уже как получится, как пробьется и прислужится. Но мне похрен… Ярость поглощает разум. Если каким-то чудом я вырвусь, пусть на миг, на краткую долю секунды… Первым и единственным будет одно – уничтожить этого гада.

И вдруг взор режет яркая белая вспышка – я от неожиданности закрыл глаза. Ничего не поменялось – только вспышка резанула сильнее, даже сквозь веки. Еще сильнее, потом начала меркнуть… Что происходит? Я отвернулся. Это не помогло. А вспышка превратилась в постоянный, белый, нереально яркий среди этого полумрака, свет. Хотя какой там полумрак! Свет разорвал его в клочья, порвал, разметал без остатка.

Так может действовать только световая бомба.

Штука, которую иногда использовали особые бригады Шуры Ската. Использовали при штурме. Но как? Вот ведь… молодцы. Вовремя!

Лишь бы успели. Пусть сейчас этот бесноватый предатель или худощавый педрила-вамп убьют меня, если найдут возможность. Лишь бы Скат с командой спасли брата. Он заслуживает жизнь. И он будет бить гадов. Бить смертным боем! Из него-то уж не надо воспитывать воина. Он и есть воин. Воин от природы. Эффективнее, смелее, круче меня. Он будет спасать жизни. Не боясь. Не подводя. Не жалея себя. Но сейчас брат без сознания. Я должен во что бы то ни стало освободиться и помочь ему. Вот только как? Я снова рвусь из оков. Снова боль…

А чистильщики не заставляют себя ждать – звуки взрывов, выстрелы, крик и рычание, визг. Чистильщики наводят шухер. Такой шухер, что держись! Держись, нечисть! Сопротивляйтесь. И сдохните! Чистильщики умеют задавать жару. Световая бомба ослепит, обожжет и обездвижит вампиров. Дальше их надо будет просто добить. Без жалости и без пощады. Кто посильнее, будет драться. Пусть попробуют. С ними надо только так, и никак иначе – безжалостно и быстро. Пока есть возможность. Потом может быть поздно.

Сквозь яркую белизну на меня резко бросается патлатая белокурая рожа. Сверкая клыками, почти достает горло. Вампирша. Одна из тех, что была в зале. Я ожидал, что это будет тощий. Нет, не он. Рожа тут же исчезает в белой тьме, слышится визг, хрип – последние звуки твари. Чистильщики знают свое дело крепко. А тощий – сыкло, спасает свою вонючую шкуру, успел достаточно шустро смыться… Опять. Хотя я не знаю это сейчас наверняка.

Еще какое-то время слышатся звуки боя. Беспощадного и кровавого истребления. Мочите, мочите их, братва! Пока есть возможность. Пока фактор внезапности на вашей стороне, пока есть преимущество. Я бы рад помочь, и плевать, что помощник из меня не ахти какой. Но чертовы оковы…

Спустя время ко мне опять пробивается физиономия – и на этот раз я счастлив. Хитрая улыбка. Скат собственной персоной.

– Здарова, дурень, – говорит он задорно. – Жив еще?

– Да, – выдавил я.

Визг распиливаемого металла – кто-то из отряда режет цепи. Знали, что меня прикуют и попытаются принести в жертву. Подготовились. Но откуда? Неужели предвидели? И потому отпустили с базы погулять – в глушь? Черт ногу сломит. Потом будем разбираться.

Рука свободна. Снова металлический визг, уже с другой стороны.

Белый свет постепенно рассеивается.

Справа слышу чудовищный крик и вой. Добивают вампа. Чисто, беспощадно, отлично. Я рад этой эффективной беспощадности. Ох, как я рад! Крик обрывается на внезапной, истеричной ноте – и я вижу струю черной, бьющей фонтаном крови. Оторванная башка с кроваво-красными глазами, скалящая в последний раз жуткие нечеловеческие клыки, отлетает в сторону. Тут же какая-то тварь набрасывается на высокую фигуру с мечом. А меч – он как продолжение руки, быстро, изящно, в каком-то нереальном взмахе-пируэте срезает эту тварь, хлестко, кроваво, почти перерубая шею. Тело глухо падает и дергается. Фигура резко уходит в сторону и в движении перерубает в колене ногу еще одному вампу. Серега Антиупырь работает на славу.

Скат тем временем аккуратно, но сноровисто перепилил крепление второй руки. Я тяжело осел. Скат принялся освобождать ноги. Его помощник не подкачал – оба орудуют ловко. Скат еще и умудряется болтать со мной. Видимо, чтобы не отключился. Так и есть.

– Держись там, понял?

– Понял. Как… как вы нашли нас? – спросил я, все еще не веря своему счастью.

– Позже объясню. Сейчас есть задачи поважнее.

– Какие еще задачи? – истерически смеюсь я. Потому что искренне уверен в этот момент. Они пришли спасать нас с братом. Освободят – и валим отсюда! И тут же обрываю свой бред. Реально дурень. Мы-то, может, и свалим. Но чистильщики – нет. Их задача действительно поважнее нас. Надо перебить тварей. И еще – их богиня. Она здесь. Ее упускать нельзя!

– Шура, – успокоившись, говорю я, уже без оков. – Я знаю, где она… и как ее достать.

Он посмотрел на меня пристально. Ему не надо объяснять, кто.

– Готов? – спросил он, будто зная ответ заранее.

– Да. – Я киваю, понимая, что инстинкт самосохранения нахрен спятил. Молчит пока, зараза. Значит, надо переть напролом. Как с тем дебильным планом, с упырями и заброшенным кладбищем.

– Тогда погнали.

Его напарник – я не знаю, кто это – передал мне оружие.

– Пистолет с рунными пулями, – пояснил. Даже не серебро.

– Лучше бы пушку посерьезнее, с разрывными, – бросил я. Рунные помогут остановить вампов, замедлить, но смертельными не будут. Если не попасть в голову.

– Ну… что есть.

Я кивнул. Деваться было некуда.

Весь в бурой кровище, с яростным холодным взглядом, подходит Серега Антиупырь. Страшный, как черт. Взмах клинком в сторону – с лезвия слетели капли крови. Взглянув на меня, Серега кивнул.

Я осматриваюсь с тревогой. Где брат?

Он появляется следом за Серегой, потрепанный, но живой. Ему-то как раз выдали оружие посерьезней. Ну и отлично. Я вздохнул с облегчением. Потом глянул на Ската:

– Вперед.