Цитаты из книги «Охотники и жертвы»

Мы с Богом заключили постоянно действующее соглашение: я верю в Него – едва-едва – до тех пор, пока Он позволяет мне отсыпаться по воскресеньям.

Все желают того, что им недоступно.

Самые выдающиеся, самые значительные перевороты часто начинаются очень тихо, до поры до времени прячась в тени. – Он вперил в меня пристальный взгляд. – Запомни это.

Два урока спустя я в конце концов заработала право на ланч. Когда я ковыляла через кампус в столовую, сбоку пристроился Дмитрий. Ничего особенно божественного я в нем не заметила – если не считать того, что он божественно хорошо выглядел. – Полагаю, вы видели, что произошло в классе Стэна? – спросила я, не озабочиваясь формальностями. – Да. – Вам не кажется, что это было нечестно? – В смысле, прав ли он? По-твоему, ты действительно подготовлена в достаточной степени, чтобы защищать Василису? – Я сохранила ей жизнь, – потупив взор, промямлила я.

Заставлять пятилетних детей выводить «Василиса Драгомир» и «Розмари Хэзевей» – это было за гранью жестокости, и мы – или, точнее, я – реагировали соответственно. Я бросила в воспитательницу книгой и обозвала ее фашисткой. Я понятия не имела, что это слово означает, но умения попадать в движущуюся цель мне уже тогда было не занимать.

Знай я, что любовь сделает с этими идиотами, я, может, и не так уж старалась бы снова свести их.

но в данный момент я смотрела на Дмитрия и потому утратила дар речи. Что еще важнее, он тоже не отрываясь смотрел на меня.

Господи! Многое же я упустила. Представить только, Дмитрий несет меня на руках! Для полного счастья не хватало только того, чтобы при этом он был бы еще без рубашки.

Я не могла стать подружкой Мейсона, потому что если и представляла кого-то, обнимающего меня и нашептывающего на ухо всякие вольности, в его словах должен был слышаться русский акцент.

– Роза, рад твоему возвращению. По-прежнему разбиваешь сердца? – Вызываешься добровольцем?